Иннокентий Соколов - Бог из глины

Полтора года пролетели как один день — нудный, однообразный, унылый. Неожиданно для себя, Надежда заметила, что стала прибавлять в весе. Возможно, тому виной было ее пребывание дома, а может быть, материны гены давали знать о себе, как бы то ни было, ее бедра заметно округлились, грудь стала тяжелее, а на талии появились продольные валики жира.

Это испугало ее.

Сергей поначалу не замечал перемен — он как заведенный мотался на кашляющем, чихающем "Космиче" — так иногда в шутку называла Надежда старую машину, возвращаясь под вечер, чтобы наспех поужинать, покупаться и нырнуть в постель. Просто однажды, когда они мылись вдвоем (тогда ванна еще не казалась такой тесной), он бросил недоуменный взгляд на ее тело. Он не нахмурился, и ничем не показал своего удивления — просто потом, ближе к вечеру, когда Надежда стала клевать носом возле телевизора, она краем глаза заметила, что Сергей как-то странно поглядывает на нее. Быстрый взгляд — она ощущала его, словно щупальца насекомого — еле касаясь, словно не веря самому себе. Он пытался сообразить — что не так с супругой. Много позже, когда эти изменения стали бросаться в глаза, и Надежда отчаялась исправить положение бесконечными диетами, упражнениями и чудо-средствами для похудения, это оказалось началом конца.

Он начал отдаляться от нее — это Надежда поняла сразу, едва заметив перемены в его поведении. Сергей стал более замкнутым — если раньше он готов был часами разговаривать ни о чем, то теперь, каждое слово приходилось из него буквально вытаскивать клещами. Супруг все чаще норовил уединиться — то он возился в гараже, ковыряясь во внутренностях автомобиля, то мог завалиться на диван с томиком Степана Королева, погружаясь в бесконечные миры, порождения беспокойной фантазии безумного писателя-мистика.

Это сначала озадачило ее — Надежда оказалась совершенно не готовой к такому повороту дел. Если раньше она видела интерес в глазах Сергей, то теперь этот интерес пропал, сменился осознанием того, что они отныне муж и жена, и как там говорится в традиционной скороговорке: "В боли и в радости, в счастье и в горе…" — вдвоем и навсегда, как два кусочка головоломки, что сложились невзначай, и теперь навеки обречены, быть вместе.

С каждым днем становилось все хуже — в один прекрасный день, стоя у зеркала, Надежда обнаружила толстеющую тетку, с крашеными волосами и неряшливым макияжем — жалкая пародия на нее саму, прежнюю.

Проклятый вес начал создавать проблемы. Они множились, становясь, все непреодолимей. Все началось с одежды — она перестала влезать в любимые джинсы, короткая юбка с трудом застегивалась на талии, обнажая потолстевшие, некрасивые бедра, что торчали из-под нее розовыми окороками. Блузки отказывались надеваться, свитера растягивались, словно подчеркивая ее полноту. Со временем пришлось отказаться от каблуков — с таким весом становилось все труднее удерживать равновесие, и тупая боль в ногах оказалась веской причиной, чтобы перейти на уродливые босоножки с длинной, плоской подошвой.

Сергей отказывался верить своим глазам — прямо на глазах рушились все надежды на счастье. Куда-то подевалась милая, радующая своей непосредственностью девчонка, и ниоткуда взялась толстеющая тетка, что цепко вцепилась в него, по-видимому, не собираясь отпускать от себя ни на шаг. Надежда и сама стала замечать, что все больше и больше думает о том, как проводит время вне дома, ее суженый. Казалось бы, не было никаких причин предполагать дурное, но Надежда каждый раз представляла себе, как Сергей провожает взглядом проходящих мимо малолеток, вышагивающих на высоких платформах, в дурацких мини-юбках, выставив напоказ худые кривые ноги — идеал красоты для всякого себя уважающего кобеля.

Днями она словно сомнамбула бродила по дому, воображая разную чушь, и ближе к вечеру, когда за воротами раздавалось ворчание "Москвича", бросалась навстречу, с трудом сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Она повисала на муже, обнимая, целуя — вот же я, твоя верная жена, ну посмотри на меня, обними, улыбнись, или хотя бы сделай вид, что улыбаешься, не отворачивайся и не хмурь лицо — неужели я не заслужила хоть немного счастья?

И даже его поцелуи — они были похожи на подачку, которую бросают нищенке, чтобы она не стояла рядом, не портила настроение жалобным взглядом. Проходя в залу, он вскользь касался губами ее лица, чтобы уткнуться в телевизор, сопереживая пустяковым проблемам участников бесконечных ток-шоу.

Он больше не любит ее так, как раньше!!!

Возможно, это стало одной из причин того, что хрупкий карточный домик семейного счастья начал рассыпаться на глазах. Вначале не заладилось у Сергея на работе. Она не знала, что произошло, но однажды муж вернулся раньше обычного, что-то, неразборчиво буркнув вместо приветствия, и молча завалился на диван. Он переживал — Надежда увидела, как нервный тик перекосил лицо мужа. Он уставился в телевизор, но было заметно, что происходящее на экране совсем не интересует его. На все вопросы, Сергей отделывался ничего не значащими междометиями, явно давая понять, чтобы она оставила его в покое. На следующее утро, он остался дома, и уже тогда, Надя сумела сообразить, что у него проблемы.

Вернее у них обоих.

Последующие два года, стали похожи на одну сплошную ссору. Сергей срывался из-за каждого пустяка, и с каждым разом в его глазах вскипали брызги ненависти к самому себе. Время от времени ему удавалось найти более-менее приличный заработок, но все это оказывалось либо разовая подработка, либо новая работа по каким-либо причинам не устраивала мужа, и он, не задумываясь о последствиях, искал только повод, чтобы вновь погрузиться в мягкие чресла дивана.

Надежда заметила, что Сергей все чаще и чаще начал находить утешение в спиртном. Если раньше они вполне могли позволить себе парочку бутылок пива по выходным, то теперь, обычные пол-литра сменились двумя. Сергей притаскивал из магазина пива в пластиковой упаковке, и не вставал из-за стола до тех пор, пока в бутыли оставалась хоть капля. Потом он покачивался, упершись одной рукой в стену, над унитазом, другой пытаясь нащупать пряжку ремня.

После той страшной новогодней ночи, он еще больше замкнулся в себе. Первой, кого увидел Сергей, едва разомкнув глаза в больничной палате, была она — верная супруга. Заметив ее, Сергей скривился, как будто ожидал увидеть кого-то другого.

(Словно после сказочных, чистых грез его окунули в грязь повседневности!)

И даже когда Сергей учился ходить, неловко переставляя костыли, и она бросалась к нему, пытаясь поддержать, — он раздраженно отмахивался, словно нарочно стуча резиновыми набойками. Надежда, чувствуя неловкость, старалась не досаждать ему, но не могла удержаться, чтобы не помочь, каждый раз, когда закованные в гипс ноги мужа, опасно задирались, и его спина как-то вмиг становилась напряженной — еще секунду и он грохнется, разбросав костыли! — но нет, в последний момент, он чудом ухитрялся удержать равновесие, и только тихий стон, пропущенный сквозь стиснутые зубы, был главным свидетелем того, что этому парню действительно худо, черт возьми!!!