Стивен Кинг - Плохой мальчишка

— Догони и забери их, Рэй Чарльз! Просто забери их, Стиви Уандер!

Я слышу движение машин на бульваре Барнум, и я сразу понимаю, что гадкий мальчишка хочет провернуть на этот раз. Он думает, что то, что сработало когда-то, сработает и еще один раз. На этот раз солнцезащитные очки вместо ланч-бокса со Стивом Остином, но итог один и тот же. Позже, мальчишка, который украл очки, будут плакать и клясться, что он не знал, что произойдет, он подумал, что это только шутка, дразнилка или же наказание для Ронни, которое придумал маленький рыжеволосый толстяк, тот который стоял на тротуаре.

Я мог бы легко догнать Ронни, но не стал делать это сразу. Ронни — это мой крючок, и я не хочу, чтобы из-за спешки рыба сорвалась. Когда Ронни подходит достаточно близко, мальчишка, манипулируемый ужасным безумцем, бросается под каменную арку, которая ведет из бульвара Барнума в парк Барнума, по-прежнему держа очки над своей головой. Ронни продолжает искать его, я, не далеко позади. Я останавливаюсь, и открываю свою спортивную сумку, и как только у меня в руке оказывается револьвер, я хуярю настоящий спринт.

— Стой, где стоишь! — кричу я Ронни. — Ни шагу вперед!

Ронни остановился, и я благодарю Господа за это. Если бы что-то случилось с ним, я не ожидал бы укола, мистер Брэдли: я бы покончил жизнь самоубийством.

Когда я пробегаю под аркой, я вижу гадкого мальчишку. Он все такой же, как я впервые увидел его, будучи ребенком: единственное отличие — это цвет его бейсболки. Другой мальчишка протягивает ему очки Ронни, и ужасный безумец передает ему в руки какую-то бумажку на обмен. Когда он видит меня, впервые наглая улыбка покидает его пухлые красные губы. Потому что мое появление не входит в его планы. Его план — Ронни первый, я потом. Предполагалось, что Ронни перебегая через улицу, будет сбит грузовиком или автобусом. Я же должен был появиться чуть позже. И увидеть его.

Рыжеволосый выбежал на бульвар Барнума. Вы знаете этот бульвар на выходе из парка — по крайней мере, должны бы, это видео показывали три раза во время судебного процесса: по три полосы движения в обоих направлениях, по две для движения, одна для разгрузки, с бетонной разделительной полосой посредине. Когда рыжеволосый вступил на эту полосу, он оглянулся, и я увидел, что он более чем удивлен. Он был напуган. И это, в первый раз с момента падения Карлы на крыльце церкви, делает меня счастливым.

У меня практически не оставалось времени, чтобы его перехватить, если бы я начал пересекать дорогу перпендикулярно тротуару, даже если не обращать внимание на движение транспорта. И я побежал наискось, ориентируясь на его спину. Я осознавал всю опасность этого маневра, но меня это мало волновало. По крайней мере, если меня собьет машина, то это будет настоящая авария, а не таинственная история с запавшей педалью газа. Назовите это самоубийством, если хотите, но это не так. Я действительно не мог дать ему уйти. Я не мог вынести встреч с ним еще 20 лет, да самой старости.

Я не знаю точно, сколько раз я избежал столкновения, но я слышал целый концерт из сигналов клаксонов и визга шин. Я увидел машину, резко тормознул, что бы избежать столкновения и дальше бросился в погоню за мальчишкой. Я слышал, что кто-то обзывает меня гребаным психом. Кто-то другой кричал: ты что в бордель опаздываешь? Но все это было только фоновым шумом для меня. Мое внимание было сосредоточено на мальчишке, рыжем маленьком ублюдке: расплата.

Он бежит так быстро, как может. Я не знаю, какой там монстр у него внутри, но снаружи, это всего лишь карапуз с маленькими ногами и рыхлым туловищем, так что у него нет шансов. Все, на что он может рассчитывать, это то, что какой-то автомобиль собьет меня, но хер там.

Перебежав на другую сторону, он спотыкается о бордюр и падает. Я слышу женщина — мускулистая крашеная блондинка — кричит: этот человек вооружен! Она давала показания в суде, но я не помню, как её зовут. Мальчишка пытается встать. И тогда я говорю ему: — это за Марли, хренов маленький сукин сын, и я стреляю ему в спину. Пуля номер один.

Он ползет на четвереньках. Кровь капает на тротуар. Я говорю ему: это за Вики, и второй раз стреляю ему в спину. Пуля номер два. И, наконец, я говорю: это за отца и маму Нону, и я стреляю ему между ног, прямо в его серые шорты. Пули помер три и четыре. Там множество людей, которые кричат одновременно. Какой-то тип кричит: заберите у него пистолет, повалите его на землю! Но никто не двигается.

Гадкий мальчишка елозит на спине и смотрит на меня. Когда я вижу его лицо, я останавливаюсь. На вид ему не более семи или восьми лет. Ему страшно, он корчится от боли, и кажется, что ему вообще лет пять. Его бейсболка упала, она лежит рядом с ним. Одна из лопастей пластикового пропеллера продолжает вращаться. Боже мой, подумал я, — я убил маленького невинного ребенка, вот он там, у моих ног, смертельно раненый.

Да, я почти поверил ему, мистер Брэдли. Он хорошо играл, достойно «Оскара», а затем маска упала. Его лицо выказывало страх, боль и страдание, но глаза его предали. Это всегда было в его глазах. И они говорили: ты не сможешь остановить меня. Ты меня не победил, я еще не закончил с тобой, и я ой как далек от завершения.

— Кто-то должен забрать у него оружие! — я слышу, как кричит женщина. — Пока он не убил этого ребенка!

Здоровый тип бежит ко мне — мне кажется, что он тоже давал показания в суде — но я направил револьвер на него, и он быстро сдал назад, подняв руки.

Я подхожу к гадкому мальчишке, и стреляю ему в грудь, произнеся: это за не родившегося ребенка. Пуля номер пять. Теперь кровь текла у него изо рта и бежала по подбородку.

Мой Кольт- 45 был шестизарядным, поэтому в запасе у меня была одна пуля. Я упал на колени в лужу крови. Она была красной, но она должна была быть черной. Как вязкая жидкость, которая вытекает из ядовитых насекомых, когда их давят. Я прижал ствол своего Кольта-45 прямо между его глаз.

— А это за меня, говорю я ему. — Возвращайся в ад, откуда ты родом, маленький сучий ублюдок.

Я стреляю, и это шестая пуля. Но как раз перед тем, как я нажал на курок, его маленькие зелёные глаза стали цвета черной смолы. Вот это уже было самое оно, как вы понимаете.

Я не закончил с тобой, читалось в его глазах. И я буду продолжать до тех пор, пока ты будешь дышать. Вполне возможно, что я буду ждать тебя на другой стороне.

Его голова упала. Ноги дернулись в агонии, и замерли. Я кладу свой пистолет возле его тела, я поднимаю руки, и я встаю. Два типа схватили меня, пока я полностью не поднялся. Один ударил меня коленом в бок, другой — кулаком в лицо. Остальные присоединились к ним. Включая мускулистую крашеную блондинку, она впаяла мне пару хороших. Она, правда, ничего не сказала об этом в суде, как Вы думаете это к лучшему?