Пусть посмотрит в глаза Припять - Евгений Константинович Новиков
– Да куда тебя несёт, чёрт усатый! – возмущённо загудела низким грудным голосом полная медсестра. – Дороги не знаешь?!
– Нам по чернобыльской трассе ехать ни к чему, – авторитетно заявил старлей, – лишних бэров наберёмся возле реактора. Поедем по объездной в Иванков, оттуда сразу на Киев. Вы лучше окошко поднимите, а то наглотаются пацаны радиоактивной пыли. Что-то они у вас совсем сомлели.
Екатерина оглядела дремлющих Стасика, Богдана и Ромку. С нежностью погладила сына по некогда пышным, а теперь под полубокс остриженным волосам.
– Да это я им реланиум дала: пусть подремлют в дороге, – вновь заговорила медсестра. – Уж очень беспокойные вечером были… Он у меня бедовый, Стаська-то. В прошлом году на льду упал, руку сломал. Другие падают и ничего. А этот руку сломал. Правую. Кому горе, а ему в радость – уроки делать не надо. Вот. А вчера и вовсе что придумал – с соседскими ребятишками проник через оцепление к станции и почти вплотную к реактору подошёл! Хорошо милиция их там поймала, а то уж не знаю, что бы и было… Вчера мужа в Киев отправила, сегодня сына везу…
Екатерина промокнула платком глаза, сдерживая слёзы.
– Прямо к реактору?! – изумлённо ахнул Володя. – Так там же у завала сотни рентген! Как же пацанов туда-то подпустили?
– А вот не знаешь, как ребятня умеет сквозь игольное ушко пролазить? – вздохнула медсестра. – Своих-то, небось, деток нет ещё?
«РАФ» вылетел на Заводскую улицу и свернул на объездную. Володя до предела утопил педаль газа. Стрелка спидометра поползла к сотне.
– Время – бэры! – продолжил разговор Климчук. – Надо было респираторы захватить. Да как же нету-то?! Жена у меня в Минске и сын Алежка. Полтора годика уже. Я сам, как химико-технологический закончил, на сверхсрочную пошёл. Прописку столичную получил и квартиру однокомнатную. А вчера нас, значит, подняли по тревоге – и сюда всю дивизию, японский керосин! Теперь, вот меряю рентгены с радами!
Володя сердито хлопнул правой рукой по лежавшей на соседнем кресле свинцовой коробке радиометра. «РАФик» тут же подпрыгнул на ухабе. Климчук одумался и схватился за баранку обеими руками. Стасик щёлкнул зубами во сне. Богдан и Ромка стукнулись бритыми головами, но не проснулись.
– Да тише ты езжай, бульбаш усатый! – недовольно загудела Екатерина.
– Не картошку, чай, везешь!
Старлей обиженно крутанул рукой чёрные роскошные усы:
– Чем быстрее покинем зону поражения, тем лучше! Красивые у вас тут места! Лесостепь, сосны, озёра, реки! А рыбалка, небось, какая была!.. Поверить не могу, что 20 тысяч лет сюда человеку путь заказан!
Климчук увидел в зеркало, как полная Екатерина смертельно побледнела, охнула и схватилась за сердце. Он мысленно отругал себя за несдержанный язык.
– Период полураспада урана и плутония 24 тысячи лет, – виновато сказал Володя. – В далёком будущем наши потомки откопают Припять, как Помпеи.
Не говоря ни слова, медсестра потянулась к аптечке. В салоне неприятно запахло валерьянкой.
Зелёный «РАФик» мягко притормозил на развилке трёх дорог. Климчук развернулся на водительском кресле. Сочувственно посмотрел на полную светловолосую Екатерину. Перевёл взгляд на сопящих во сне мальчишек. Протянул руку к аптечке.
– Накапай-ка и мне чуток, – тяжело переведя дыхание, попросил старлей…
… «Ракета» пронзительно завыла сиреной, лихо развернувшись на «тарелке» Яновского затона. Местные жители называли озеро «стариком» – в незапамятные времена здесь проходило старое русло древней как Киевская Русь реки Припять. Наверное, при князе Владимире здесь были непроходимые, густые леса, по которым бродили дикие свирепые вепри; на болотах и топях водились непуганые человеком утки и цапли, а в многочисленных реках Полесья, притоках великого Днепра, били хвостами по воде огромные сомы и щуки, которых некому было ловить.
А потом русло Припяти сместилось на север, и некогда полноводная старица превратилась в узкую, заросшую камышом протоку. В 70-е годы ХХ века, вскоре после основания посёлка Припять, землесосные снаряды соединили протоку с рекой, и коричневые воды древней Припяти щедро наполнили искусственно углублённый затон. Будущий город получил в свои владения великолепный песчаный пляж, порт и речной вокзал. В порту три огромных крана разгружали баржи со стройматериалами для атомной станции, к дебаркадеру то и дело причаливали теплоходы и суда на подводных крыльях, в «тарелке» затона летом плескались многочисленные купальщики, и безлюдная прежде окраина посёлка быстро превратилась в любимое место отдыха обитателей стремительно растущего атомограда.
В 80-е возле речного вокзала построили кафе «Припять», где продавалось превкусное, лучшее в мире мягкое мороженое. Рядом с кафе поставили три автомата газированной воды и типичную для всех советских городов жёлтую бочку с квасом. Квас был настоящим: из хлеба, дрожжей и сахара, стоил 3 копейки за стакан, был холодным даже в жару, поэтому газировка из автоматов особой популярностью не пользовалась. У крана вечной бочки с квасом сидела вечная презлющая бабка. Годы шли, а бабка и бочка были времени не подвластны. Каждое лето бабка исправно принимала медяки и, ругаясь на чём свет стоит, размахивала руками, отгоняя нахальных ос и не менее нахальных мальчишек, лезущих без очереди к стойке с бидончиками и кувшинами. Мальчишек бабка недолюбливала, ос боялась, а квас и вовсе ненавидела за дешевизну, поскольку в прежние годы прибыльно торговала разбавленным водой невкусным бочковым пивом. Но с пивом, при Михаиле Сергеевиче, начались проблемы…
Сегодня же, несмотря на воскресный день, никакой бабки не было, и пустая бочка, запертая на замок, в одиночестве дремала под жаркими лучами весеннего солнца. Зато автоматы с газировкой работали. И, какое диво, в мойке каждого стояло по стакану! Такое бывает редко: как правило, стаканы бесследно исчезали каждую ночь – местные любители сочетать рыбалку с алкоголем были людьми культурными и не могли себе позволить пить портвейн из горлышка бутылки.
Лёха слегка прижал перевёрнутый стаканчик, и мойка послушно обдала гранёное стекло фонтанчиком воды.
– Тебе с каким сиропом? – Лёха не без иронии посмотрел на Санька. – С лимонным, грушевым или апельсиновым?
Это была местная шутка. Советские автоматы имели три кнопки под различный сироп, но, как правило, выбор был ограничен лишь двумя вариантами – с сиропом за 3 копейки, или без сиропа за одну. Иногда сироп заканчивался раньше воды, и тогда бестолковый автомат нахально лил в стакан чистую газировку, а государство богатело на 2 копейки.
– Мне «с каким есть», – Сашка нетерпеливо покатал кроссовкой камушек. – Давай быстрее пей – «Ракета» уйдёт.
– Так ведь эта «Ракета» из Мозыря пришла, – без особого энтузиазма сообщил Лёха, – они же вечно битком. Давай подождём наш «Метеор» и займём лучшие места в первом салоне!
Сашка
