Испорченная реальность (ЛП) - Урбанчик Джон

Это также означало, что звуки разносились по дому. В коридоре можно было услышать, как кто-то стучит в дверь тремя этажами ниже в другом крыле. Когда пьяные туристы возвращались с прогулки, их слышали все.　

К счастью, в квартире мы чувствовали себя в безопасности. По большей части. Мы ее любили. Карен нашла квартиру однажды вечером, еще до того, как мы поженились, до того, как я решил остаться в Австралии на всю жизнь. Ее было сложно купить, да и потом пришлось вложить денег, но мы справились.　

Решили кучу проблем. А нашим главным достижением стал Тимми.　

Между двумя спальнями была пара ванных комнат, что всегда казалось мне странным. Прихожая отделяла эту часть квартиры от кухни и гостиной — в последней окна от пола до потолка открывали панораму Сиднея (с запада). Внизу Харборсайд, Кокл-Бэй — впереди: «Аквариум» и кинотеатры в обрамлении баров. Вид был просто шикарным.　

Впрочем, внутри здания нам принадлежали только одна из множества коричневых дверей и окно, в которое не проникал свет. Все выглядело как обычно, но я кое-что заметил. Жалюзи на кухонном окне были опущены. Мы всегда так делали, но они были бледными — не теми, что я установил пару месяцев назад.　

Номер на двери остался прежним. 1142. Словно издевался. Пусть смеются. Это были мой номер, моя дверь, но ключ в руке открывал дверь на четвертом.　

Я стоял там целую вечность. Дюжина редких видов вымерла, пока раздумывал, ледниковый период начался и прошел, дети состарились и превратились в скелеты. Костяшки саднило, кулаки были сжаты. Мне хотелось кричать, но тогда бы меня услышали, а денег на другую комнату уже нет.　

Постель. Душ. Кровать. Может, я проснусь оттого, что Карен нежно коснется моего плеча и заметит: пора на работу (ни за что, после такого сна я скажусь больным).　

Постель. Душ. Вниз. Вероятно, если я останусь на месте, парень с пистолетом, который живет в моей квартире, выйдет в коридор, прицелится и прострелит мне голову. Кто вообще мог жить здесь с пистолетом в спальне? А ведь это я, кажется, сходил с ума.　

Лифт спустил меня на четвертый. Планировка была простой: спальня с окнами, глядевшими на стену соседнего дома, ванная, кухня, гостиная, балкон, выходивший в переулок между этим и следующим зданием.　

Душ мог подождать. Я рухнул на кровать, даже не сняв покрывало, и закрыл глаза.　

Сны были тревожными, и я то и дело просыпался. Меня преследовали не кошмары — воспоминания: мы с Карен в медовый месяц, ныряем в холодный Тихий океан вместе с дельфинами, едем на вездеходе через полосу препятствий за антарктическим центром в Крайстчерче, стоим на вершине горы Сандей, где Питер Джексон и его команда возвели Эдорас для «Властелина Колец».　

Всякий раз я просыпался в слезах.　

Примерно в восемь утра я сдался. Принял горячий душ — стоял под обжигающими струями куда дольше обычного. Бешено оттирал себя мылом. Медленно вытерся, боясь закончить, ведь это значило выйти из ванной и задуматься о состоянии собственного рассудка.　

Просто ужасном, если честно.　

Я открыл шторы, чтобы выглянуть в переулок, и на меня упало куда больше света, чем я ожидал. Не прямых солнечных лучей: я стоял лицом на запад и было еще рано. Просто здание позади нашего исчезло. Там, где оно находилось, был котлован, огражденный высоким забором. За ним — множество экскаваторов и примерно две дюжины людей в касках. Ни булыжников, ни обломков, просто яма и остов нового здания — бетонная плита, из которой торчали металлические штыри.　

Я закрыл шторы. Рухнул в кресло. Покачал головой. Справился с тошнотой и понял (с ужасом и облегчением), что голова снова разболелась.　

Я медленно встал, снова отдернул штору, открыл дверцу и вышел на балкон — достаточно просторный для двух пластиковых стульев и столика, — но садиться не стал, не решился пропустить стаканчик и почти не смотрел на Харрис-стрит или Глебе за ней. Ветер принес запах рыбного рынка. Я смотрел на машины, движущиеся по Вестерн-Дистрибьютор[6]. Кивком поприветствовал серую призрачную фигуру, глядевшую на меня из-под автострады. Несладко, наверное, призраку среди бела дня.　

Я подсчитал оставшиеся деньги (тридцать долларов с мелочью) и вышел, намереваясь вернуться сюда снова только к себе домой.　

Впрочем, мне это пока не светило, и я решил начать с запасного варианта — с работы.

Я никогда не жил работой. Карьера не была для меня всем, но, честно говоря, я работал довольно много. Один бесконечный день за другим, хотя теперь, казалось, они подошли к концу.

Мой офис находился на двадцать пятом этаже «Кроунком»-билдинг в северном Сиднее — опять же, по другую сторону моста. В моем отделе — управлении арендой — работало тринадцать человек — люди, которые платили за вышку сотовой связи на вашей крыше, если она конечно, была. На деле это оказывалось сложней, но краткость — сестра таланта.　

Мы дружили — всем отделом. Иногда вместе ходили в кино, устроили пикник в Лавандовой бухте на прошлое Рождество. Пили в полудюжине баров в двух шагах от офиса. К зданию «Кроунком» притулился торговый центр с множеством бутиков и закусочных, чтобы порадовать большинство фастфудовых наркоманов.　

Чтобы войти внутрь, требовалось удостоверение личности. Мое исчезло вместе с моим домом. Даже если бы охранник меня узнал, он бы не пропустил меня внутрь. Но в эти выходные у Анны и Марии был общий день рожденья, так что мы хотели устроить ланч в Командоре примерно в 12:30. Вернее, в 13:00, потому что наш руководитель, Дезире, всегда полчаса собиралась. Она отказывалась это признавать, но это была ее вина. Она не могла просто позволить звонкам переходить на голосовую почту.　

Я не был готов вернуться на «Таун-Холл» — станция кишела призраками. Они жили там во всех впадинах и щелях, а до ланча оставалась еще куча времени, так что я решил пройтись.　

Солнечный свет обрушился на меня, когда я перешел по мосту Пирмонт. Это было здорово. Подтверждало, что я среди живых. Правда, головная боль никуда не делась — превратилась в безжалостные тиски, сжимавшие череп.　

Утром на улицах было куда больше людей и красок: яркие флаги по обеим сторонам моста, одежды, паромы «Матильда», «Аквариум», клетчатые желто-черные стены кинотеатра. Самое главное, не было теней, из которых могли появиться призраки — разве что решили бы выползти из-под моста. Ни закутков, ни темных переулков — ничего.　

Оказавшись в городе, я зашагал по Джордж-стрит, петляя среди сотен покупателей, рабочих, туристов и зевак. Конечно, это был сознательный выбор. За все это время я видел только одного призрака, и он не испугал меня. Они не могли действовать в одиночку. Их сила была в числе, в плавных движениях, угрожающем шепоте и жутких глазах. Желтых! Мне так показалось, хотя на самом деле они были обычными: голубыми, зелеными, карими. Призраки были нормальными людьми, конечно, условно нормальными, но одевались как на Хеллоуин. В июне.　

На этот раз я шел через Круговую Гавань. В Сиднее не найти более людного места. Музыканты были тут как тут. Старый китаец кланялся однострунному инструменту, женщина с золотой краской на лице и в золотых же одеждах стояла неподвижно до сих пор, пока кто-нибудь не оказывался поблизости. Звуки диджериду[7] неслись от причала, я шагал дальше, и их заглушил карибский стальной барабан.　

Обрывки белых облаков исполосовали небо — ни намека на тучи или дождь. Значит, сегодня туристы смогут сделать лучшие снимки оперного театра. Он стоял в конце восточной части гавани, а я шагал на запад. Не хотел уходить слишком далеко. Просто решил пройтись по Харбор-бридж, а не под ним. Но на Аргайл-стрит у основания лестницы будет немного народу, а улицей выше — и того меньше, и мне придется пять или десять минут идти в одиночестве. Как и на платформе станции «Таун-Холл», мне некуда будет бежать, если призраки меня окружат.