Стивен Кинг - Темная половина (Dark Side)

То же самое уже знакомое чувство какого-то движения и зуда начало возвращаться к Таду через пятнадцать минут после беседы с Роули. Он запел те куплеты из «Джона Уэлси Харринга», которые еще помнились, и через минуту-другую это ощущение прошло.

«Может быть, это психосоматика», — подумал Тад, но знал, что это чушь. Ощущение было таковым, что Джордж пытается подобрать ключик к его сознанию, а Тад стал куда более чутко воспринимать все эти попытки. Он подумал, что это можно будет использовать и как-то по-другому. И Тад предположил, что рано или поздно он попытается заставить это работать по-другому… но это означало попытку вызвать птиц, а это была далеко не самая заманчивая перспектива. К тому же еще существовало и воспоминание о том, чем может закончиться попытка воздействия на сознание Джорджа Старка — об этом напомнила проткнутая карандашом его левая рука.

Минуты тянулись все более замедленно. Через двадцать пять минут Тад начал опасаться, не передумал ли Роули, который мог решить не ехать к нему. Он слез с бампера и встал в воротах между автомобильной свалкой и парковочной стоянкой, уже не заботясь о том, что его можно увидеть с дороги. Он уже подумывал, не стоит ли попытаться поймать попутную машину.

Тад решил попробовать еще разок позвонить Роули и был уже на полпути к знакомому телефону-автомату, когда появился пыльный «Фольксваген». Тад сразу узнал машину Роули и побежал к ней, с некоторым удивлением обдумывая необычную заботливость Роули о своем имуществе. Таду показалось, что вся нынешняя цена этой машины вряд ли превышает цену парочки бутылок содовой.

Роули остановился у торца здания и вышел. Тад удивился, увидев, что на этот раз трубка набита табаком и испускает гигантские клубы дыма, что было бы чрезвычайно невыносимо в закрытой комнате.

— Ты же не собирался снова возвращаться к курению, Роули, — было первым, что сорвалось с языка Тада.

— Ты тоже не собирался сбежать, — грустно ответил Роули.

Они глянули друг на друга на мгновение — и оба разразились смехом.

— Как ты доберешься домой? — спросил Тад. Сейчас, когда ему было необходимо просто кинутся за руль маленького «Фольксвагена» и отправиться в долгий путь по извилистой и ветреной дороге в Кастл Рок, Тад вдруг ощутил, что не сможет обойтись без проявления заботы о товарище.

— Вызову такси, я полагаю, — сказал Роули. Он осмотрел долины и пригорки из разбитых машин. — Я думаю, они сюда частенько наведываются, чтобы забрать таких же безлошадных парней, как я, вдруг лишившихся своих четырех колес.

— Разреши одолжить тебе пяток долларов…

Тад вытащил бумажник из заднего кармана, но Роули отвел руку в сторону.

— Я вполне оснащен всем нужным для преподавателя английского в летнее время, — заявил он. — Я думаю, что у меня здесь никак не меньше сорока долларов. Это даже удивительно, что Билли позволила мне путешествовать с ними без охраны. — Он пыхнул трубкой с большущим наслаждением, затем вытащил ее изо рта и радостно улыбнулся Таду. — Но я возьму счет у водителя такси и представлю его тебе, Тад, в подходящий момент, ты не волнуйся.

— Я уже начал опасаться, что ты, быть может, и не собираешься приехать.

— Я закончил в пять-десять минут все сборы, — сказал Роули. — Захватил пару вещиц, которые, возможно, тебе пригодятся, Тадеуш. — Он наклонился в салон (который отозвался очень звучной трелью левой рессоры, либо уже сломанной, либо готовящейся к этому событию в любую минуту) и после некоторого времени пыхтения, бормотания и выпускания новых облаков дыма вытащил оттуда бумажный мешок. Роули передал его Таду и тот, заглянув в мешок, обнаружил там пару солнцезащитных очков и бейсбольную шапочку «Бостон ред сокс», которая должна была прекрасно подойти ко всему облику Тада. Он взглянул на Роули, до глубины души растроганный.

— Спасибо, старина.

Роули протянул руку и наградил Тада лукавой улыбкой.

— Может быть, это мне надо благодарить тебя, — сказал он. — Я уже давно ожидал случая, чтобы как следует встряхнуть эту старую вонючку — последние десять месяцев. Кое-что, конечно, происходило время от времени — развод моего младшего сына, вечер, когда я проиграл пятьдесят баксов в покер у Тома Кэрролла, — но ничего не походило на… достаточно апокалипсическое.

— Здесь — апокалиптическое, все точно, — сказал Тад и слегка поежился. Он взглянул на часы. Было ровно час дня. Старк сейчас, по меньшей мере, в часе езды от него, если не более того. — Мне надо ехать, Роули.

— Да — это очень срочно, ведь так?

— Боюсь, что да.

— У меня есть еще одна вещь — я упрятал ее в карман плаща и поэтому не должен был потерять ее. Она не вышла за пределы тех пяти-десяти минут. Я ее нашел в своем столе.

Роули начал методично обшаривать карманы своего видавшего виды спортивного плаща, который он носил и зимой, и летом.

— Если у него выйдет все масло, сверни куда-нибудь и залей в него кувшин масла «Сапфир». Это то, что он принимает охотно, — бормотал Роули, продолжая поиски. — Проклятая рассеянность. Ох! Вот она! Я уж испугался, не позабыл ли ее там, в этой суете.

Он достал из кармана трубчатое изделие из дерева. Оно было длиной с указательный палец Тада и полое внутри. На одном конце была сделана насечка. Оно выглядело древним.

— Что это? — спросил Тад, забирая деревяшку у Роули. Но он уже сам понял, что именно, и обдумывал еще одну немыслимую идею, возникшую и прочно зацепившуюся в его сознании.

— Это птичий манок, — сказал Роули, изучающе оглядывая Тада сквозь клубы табачного дыма. — Если тебе это может понадобиться, мне бы хотелось, чтобы ты имел это под рукой.

— Спасибо, — ответил Тад, кладя свисток в грудной карман не очень твердой рукой. — Это может пригодиться ненароком.

Глаза Роули вдруг округлились под его нависшими бровями. Он вынул трубку изо рта.

— Не уверен, что тебе он понадобится, — сказал он медленным и необычным голосом.

— Что?

— Оглянись.

Тад обернулся, уже зная, что увидел Роули до того, как сам это увидел.

Теперь уже здесь были не сотни и не тысячи воробьев; все разбитые легковые автомашины и грузовики были сплошь усеяны воробьями. Все десять акров автомобильной свалки и торгового помещения для запчастей были словно укутаны воробьями. Они были повсюду… и Тад не слышал ни одного из них, когда они сумели подлететь сюда.

Оба мужчины смотрели во все глаза на птиц. Птицы в ответ взирали на них, может быть, двадцатью тысячами пар глаз… а, может быть, и сорока тысячами. Они не шумели. Они только сидели на крышах, окнах, выхлопных трубах, решетках, моторах, сцеплениях, рамах — повсюду.