Кассандра Клэр - Механическая принцесса

Тесса села на скамью и вслушалась в шум города. Воздух был на удивление чист – густого смога, который в годы ее юности окрашивал все в желто-черные тона, больше не было, и небо напоминало серо-голубой мрамор. Мост, по которому проходила железная дорога, соединявшая Дувр и Чатем, давно разобрали, и о былых временах напоминали лишь сваи, торчавшие из воды. По Темзе сновали туристические трамвайчики, и громкоговорители разносили голоса гидов. По мосту проезжали двухэтажные автобусы, красные, как леденцы на палочке.

Девушка взглянула на часы. Без пяти двенадцать. На ежегодное свидание она всегда приходила пораньше, и нынешний день не стал исключением. Это позволяло ей предаваться воспоминаниям, ведь мост Блэкфрайерз, где они с Джемом впервые разговорились, подходил для этого как нельзя лучше.

Рядом с вполне современными часами она всегда носила жемчужный браслет. Уилл подарил его на тридцатилетие свадьбы. Волосы его к тому времени уже посеребрились сединой, но она не замечала этого. Сколько бы ни прошло времени, Тесса всегда видела перед собой потрясающего черноволосого красавца, в которого когда-то влюбилась без оглядки.

Порой она с трудом верила, что прожила долгую жизнь с Уиллом Эрондейлом, про которого Габриэль Лайтвуд когда-то сказал, что «ему не прожить и двадцати, с таким-то скверным характером». Все эти годы они с Лайтвудами были добрыми друзьями, хотя Уиллу было непросто поддерживать хорошие отношения с мужем его сестры. Незадолго до смерти Уилла Сесилия и Габриэль приехали с ним проститься; приехала и Софи – без Гидеона, потому что он к тому времени уже ушел из жизни.

День, когда Безмолвные братья сообщили, что больше ничего не могут сделать для Уилла, Тесса помнила во всех подробностях. К тому времени он уже не вставал с постели. Собравшись с силами, она сообщила печальную новость родственникам и друзьям, стараясь сохранять хладнокровие, хотя ей казалось, что кто-то железными щипцами вырывает из груди сердце.

Стояло жаркое лето 1937 года, и в залитой ярким июльским светом комнате Уилла собрались их дети, внуки, племянники и племянницы. Сесилия родила двух сыновей, а у Гидеона и Софи были две дочери. Приехала и Шарлотта. Волосы ее поседели, но она до сих пор сохраняла прямую осанку. Шарлотту сопровождали сыновья и дочери, такие же рыжие, как когда-то был Генри.

Тесса весь день просидела на кровати рядом с Уиллом. Странное зрелище для постороннего – молодая девушка с любовью поглаживающая пожилого мужчину, годившегося ей в дедушки. Но чужих в доме не было, а для всех остальных это были Тесса и Уилл. Их дети могли бы рассказать, как Уилл любил Тессу; родители стали для них примером любви, которую нечасто встретишь в этой жизни. Уилл привил детям любовь к чтению; отойдя от дел, он и сам написал несколько книг о Сумеречных охотниках, прекрасно принятых читателями. Писал он и стихи, но они были ужасными, хотя Тесса иногда просила процитировать что-то. Ей нравилось, когда муж смешил ее.

Их старший сын, Джеймс, часто со смехом рассказывал о паническом страхе Уилла перед утками и о том, как тот отчаянно пытался охранять от них пруд в их йоркширском поместье. А внуки… Однажды они нестройным хором исполнили в присутствии гостей сочиненную Уиллом песенку о демоническом сифилисе. Тесса выслушала ее со смехом, зато Софи была в явном смущении.

Сесилия, болтая с Тессой, часто вспоминала их с Габриэлем свадьбу. В тот день Уилл произнес хвалебную речь в честь жениха, а под конец добавил: «Простите, я все перепутал – думал, она выходит замуж за Гидеона. Беру свои слова обратно». Все, конечно, поняли, что он просто хотел поддразнить не только сестру, но и Софи, к тому же сам Уилл рассмеялся и пожал руку Габриэлю.

Тессе Уилл часто устраивал «романтические путешествия»: увозил жену туда, где разворачивалось действие средневековых романов, например в населенные призраками замки, а в Париже, где, по его убеждению, отрубили голову Сиднею Картону, он пугал прохожих тем, что кричал на французском: «Я вижу на этих булыжниках кровь!»

Тесса опять вернулась мыслями к печальному дню. Когда стало темнеть, члены семьи по очереди подошли к Уиллу и поцеловали его. Затем они остались наедине. Тесса легла рядом с мужем, и они стали шептаться о милых сердцу эпизодах пролетевшей жизни.

Ближе к полуночи дверь открылась, и в комнату вошел Джем. К тому времени Тесса уже считала его братом Захарией, хотя ни она, ни Уилл, никогда его так не называли. Тесса поняла, что час Уилла пробил, и едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

Перед тем как подойти к постели Уилла, Джем пересек комнату, подошел к комоду и взял футляр из палисандрового дерева; в футляре лежала скрипка. Он извлек ее, натер канифолью смычок, приложил инструмент к плечу и стал играть.

Zhi yin. Когда-то Джем объяснил ей, что это означает «понимание музыки», но вместе с тем и узы, намного крепче дружеских. Джем играл о двух мальчишках, которые встретились в зале для тренировок, и один из них учил другого метать ножи; играл о ритуале парабатаев, об обжигающих рунах; играл о том, как они вместе подтрунивали над Тессой, о поездке в Йоркшир, во время которой Джем сказал, что быть парабатаем означает любить другого больше, чем себя. Он играл о своей любви к Тессе и о ее любви к нему; играл о редких встречах после его присоединения к Братству, о сражении Уилла с демоном Шакси, после которого Уилл чуть не умер, а Джем явился из Безмолвного города и просидел у его постели всю ночь, не боясь наказания. Играл о рождении первого сына Уилла и Тессы, о церемонии, устроенной по этому поводу в Безмолвном городе; Уилл настоял, чтобы ее провел именно Джем. Играл он и о том, что творилось в его душе, когда он узнал, что ребенка назвали в его честь.

Джем играл о любви, о годах, проведенных в молчании, о разделявшей их пропасти и неизбежных утратах. Когда в воздухе растаяла последняя нота, Тесса была в слезах, а Уилл лежал с закрытыми глазами. Отложив смычок, Джем подошел к кровати, сел и взял Уилла за руку.

«Брат, – беззвучно произнес он, – я держу тебя за руку, чтобы ты упокоился с миром».

Уилл открыл глаза, за все эти годы так и не утратившие синевы, взглянул на Джема, перевел глаза на Тессу и умер.

Тессе всегда было мучительно вспоминать его последние часы. После смерти Уилла она уехала. Дети выросли, родили собственных детей, и она сказала себе, что больше им не нужна. Но на самом деле ей было бы невыносимо видеть, как дети и внуки взрослеют и становятся старше ее самой. Пережить смерть мужа – это одно, но видеть, как будут умирать дети, – это было выше ее сил. Пусть это случится не на ее глазах.