Дин Кунц - Фантомы

Теперь эта тварь жрала еще лихорадочнее, совершенно беззвучно, и через несколько секунд от Горди не осталось ничего. Он перестал существовать в самом прямом и полном смысле слова. Осталась только непрерывно меняющая свою форму масса, которая стала теперь гораздо больше не только собаки, какой она притворялась, но и самого Горди, тело которого она в себя вобрала.

Тал и Брайс возвратились к тому месту, где стояли все остальные, но в гостиницу никто не торопился. Все продолжали внимательно наблюдать за амебоподобным существом, что лежало сейчас на тротуаре. Быстро темнело, последние проблески света один за другим исчезали с неба в преддверии наступления ночи.

Масса стала обретать новую форму. За считанные секунды вся эта бесформенная протоплазма отлилась вдруг в огромного и страшного лесного волка. Он сел, задрал морду вверх и завыл на небо.

Потом морда его словно пошла рябью, свирепое выражение изменилось, и Талу показалось, будто человеческие черты пытаются пробиться на поверхность через оболочку волка. Вместо звериных глаз появились вдруг человеческие, внизу образовалось какое-то подобие подбородка. Неужели это были глаза Горди? И его подбородок? Но волшебная метаморфоза продолжалась считанные мгновения, а потом мистическое существо вновь обрело устойчивое обличье волка.

Оборотень, подумал Тал.

Но он знал, что на самом-то деле это был вовсе не оборотень. Это было — ничто, которое могло в любой момент стать чем угодно. Личина волка, сколь бы реальной и страшной она ни казалась, на деле была столь же ложной, как и любое иное обличье.

Волк постоял на том же месте, уставившись на них, оскалив огромные и необычайно острые клыки, гораздо большие, чем клыки любого настоящего волка, лесного или степного, современного или жившего когда-либо раньше. В последних лучах заходящего солнца глаза его горели багрово-красным пламенем.

Сейчас нападет, подумал Тал.

Он несколько раз выстрелил в волка. Пули попали в цель, но не оставили на волке никакой видимой раны, не вызвали потоков крови и явно не причинили ему боли.

Волк отвернулся от Тала, продемонстрировав холодное безразличие к обстрелу, и затрусил по направлению к открытому люку в мостовой, в который уходили электрические кабели от передвижных лабораторий.

В тот же момент что-то вырвалось из люка, из проходящей под улицей водосточной трубы, и стало на глазах расти, с содроганиями увеличиваясь в размерах, вытягиваясь вверх в сгущавшихся сумерках со скоростью, за которой угадывались потрясающие сила и мощь. Это была темная пульсирующая масса, похожая на тот поток, что течет обычно по канализационным трубам, с той только разницей, что это была не жидкость, а нечто вроде желе. Оно образовало колонну почти того же диаметра, что и люк, из которого оно появилось, и продолжало выталкивать себя оттуда наружу ритмичными неприличными толчками. Оно все росло и росло: вот колонна набрала четыре фута высоты, вот она стала шести футов, восьми...

Что-то сильно ударило Тала в спину. Он подскочил, попытался обернуться и только тут понял, что сам натолкнулся на стену гостиницы. Он даже не заметил, как и когда начал пятиться от того, что вылезло из люка и возвышалось сейчас над ним.

Теперь он разобрался, что пульсирующая, тянущаяся вверх колонна состояла из такой же способной менять свою форму протоплазмы, из какой состоял и тот эрдель, что превратился сейчас в лесного волка; но эта масса была во много раз больше той, первоначальной. Она была просто колоссальной. Тал попытался представить себе, сколько же этой массы скрыто еще внизу, под улицей, и у него возникло ощущение, что ею заполнена вся водосточная труба, что видимая им сейчас часть — лишь ничтожная доля этой твари.

Достигнув десяти футов высоты, колонна перестала расти и стала менять форму. Верхняя ее часть расширилась во что-то вроде капюшона или мантии и стала похожа на голову кобры. Потом из переливающейся, меняющейся, медленно переползающей внутри самой себя колонны бесформенная масса стала перетекать в эту голову, которая начала быстро расширяться и становилась все шире и шире, пока не превратилась в пару гигантских крыльев, темных и перепончатых, похожих на крылья летучей мыши, отходящие от центрального, все еще бесформенного столба. Но вот стало обретать форму то, что располагалось между крыльями и что можно было бы назвать телом. Вначале на нем образовались жесткие, накладывающиеся друг на друга чешуйки. Потом появились маленькие лапки и лапы подлиннее, с когтями. Постепенно колонна превращалась в крылатого змея.

Крылья захлопали.

Издаваемый ими звук был похож на щелканье кнута.

Тал изо всех сил вжался спиной в стену.

Крылья захлопали.

Лиза накрепко вцепилась в Дженни.

Дженни прижимала к себе сестру, но ее взгляд, мысли и воображение были полностью сосредоточены на том чудовищном создании, что появилось вдруг из водосточной трубы. В сгущавшихся сумерках это создание дрожало, пульсировало, набухало и уменьшалось и казалось не чем иным, как внезапно ожившей тенью.

Его крылья снова захлопали.

Дженни ощутила дуновение холодного и довольно сильного ветра.

Казалось, этот новый фантом собирается вот-вот отделиться от той протоплазмы, что оставалась в канализационной трубе. Дженни ожидала, что он взмоет в темнеющее небо и улетит — или же бросится прямо на них.

Сердце ее колотилось, готовое выпрыгнуть из груди.

Она понимала, что убежать невозможно. Любое движение только привлекло бы к ней внимание этого чудовища. Тратить силы на побег было бессмысленно. От такого создания спрятаться невозможно нигде.

Включились дополнительные уличные фонари, и вокруг стало еще больше теней, вкрадчиво подбирающихся к замершей на месте группе.

Дженни с изумлением следила за тем, как на самой вершине этой десятифутовой крапчатой башни из живой материи формировалась голова змея. Вначале из бесформенной массы прорезались два налитых злобой и ненавистью зеленых глаза; их появление было похоже на замедленную съемку процесса образования и роста двух злокачественных опухолей. Сперва это были покрытые молочно-белой пленкой зеленые овалы, еще явно слепые; но они быстро расчистились, прояснились и стали видны удлиненные черные зрачки, которые с нескрываемой враждебностью смотрели вниз, на Дженни и всех остальных. Раскрылась щелевидная пасть шириной не меньше фута, и из черных десен в ней мгновенно выросли ряды острых белых клыков.

Дженни вспомнила зажигавшиеся на экранах терминалов демонические, словно в Аду рожденные имена, которыми называло себя оно. Масса бесформенной плоти, отлившей себя в крылатого змея, действительно казалась ей сейчас демоном, восставшим из преисподней.