Вольфганг Хольбайн - Книга мёртвых

— Что я собираюсь предпринять? — повторил я и осекся: внезапно мне стало ясно, что я не думал над этим вопросом. — Понятия не имею, — вздохнув, признался я. Да, именно так. И вообще, черт побери, что я должен был делать? Что я мог сделать?

Говард кивнул, как будто и не ожидал другого ответа.

— Ты попытаешься освободить ее, да? — спросил он. — Ты попытаешься разорвать связь ее сознания с этой проклятой книгой?

— А что? — Хотя я прекрасно понимал, о чем идет речь, мне хотелось, чтобы Говард высказал все напрямую.

— Ты уверен, что тебе это удастся? — вопросом на вопрос ответил он.

— Удастся, — заявил я. — Так или иначе.

— Но ведь вполне может случиться, — продолжал гнуть свою линию Говард, — что при этой попытке мы все умрем. А мне бы этого не хотелось.

— Но я могу справиться с этой книгой! — вспылил я. — Однажды я уже сделал это!

— А если и так? — возмутился Говард. — Что ты, черт побери, собираешься делать потом? Отвезти Присциллу в Англию? Ее и эту книгу? Чтобы в Лондоне все началось вновь? Ты действительно хочешь взять с собой книгу, которая может привести к миллионам смертей?

— Я все понимаю, — пробормотал я. — Ты говоришь о другом варианте, ведь так? Ты хочешь убить ее?

— Если это будет необходимо, то да, — твердо произнес Говард. — Я говорю тебе об этом заранее, мальчик мой, потому что ты сын Родерика Андары, и я считаю, что у меня есть перед тобой определенные обязательства. Я не позволю, чтобы эта книга попала в Англию. Или еще куда-нибудь. Я уничтожу ее. Если «Некрономикон» там, то я его уничтожу. Я помогу тебе и даю тебе слово, что сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти Присциллу. Но я не допущу, чтобы из-за «Некрономикона» что-то случилось. Ты поступил правильно, рассказав об этом Мелвиллу. Произошло и так слишком много бед.

Я уставился на Говарда, лишившись дара речи. Я должен был бы злиться, чувствовать отчаяние или ярость. Но я ощущал лишь чудовищный, болезненный ужас.

Потому что я знал: Говард прав. И я не мог отрицать истины.

Однако понимание этого не влияло на мои чувства к Присцилле. Возможно, «Некрономикон» не позволил мне полностью осознать, насколько опасно было привозить его в этот город со всеми его жителями. Но теперь данный аргумент не играл никакой роли. Моя любовь к Присцилле, стремление спасти свою жизнь… Даже это не давало мне права мириться с существованием страшной книги. Как, черт побери, я мог ставить на карту судьбы миллионов других людей только потому, что боялся за собственную жизнь?

Не проронив больше ни слова, я отвернулся и уставился на туманную завесу.

Через некоторое время Говард ушел.

Мэла не было довольно долго. Наверное, лодка стояла не совсем там, где он предполагал, потому что мы прождали почти четверть часа. Наконец послышался плеск от ударов весел о воду и впереди показалась узкая лодка с высокими бортами, приближавшаяся к краю причала.

Мэл плыл очень медленно, и я видел его искаженное от напряжения лицо. Сейчас он греб одним весом, чтобы развернуть лодку боком к причалу. Опустившись на корточки, Рольф левой рукой оперся о доски, а второй попытался схватиться за борт лодки, чтобы помочь Мэлу. Благодарно кивнув, Мэл достал весло из воды… и оглушительно завопил!

Его глаза расширились от ужаса. Повернувшись, я схватился за оружие, но причал был пуст. За нашими спинами не было ничего, кроме клочьев густого тумана. Повернувшись к Мэлу, я увидел, что он смотрит на что-то под причалом.

В этот момент трухлявые доски треснули от чудовищного удара. Мы с Говардом и Рольфом упали, а причал разломился прямо под нашими ногами, словно от удара молота. Из дыры показалась медная рука, испускавшая мягкий зеленый свет. Проведя кончиками пальцев вокруг отверстия, рука вновь скрылась под причалом, ломая толстые бревна, словно сухой пергамент, и через мгновение мы увидели странную гротескную голову, украшенную венком из острых треугольников. От медной головы исходил такой же ровный зеленый свет, как и от руки.

Это зрелище было настолько невероятным, что я даже не успел подумать о бегстве. Медленно и неторопливо медная женщина начала выбираться из дыры в причале, глядя на нас своими ужасными металлическими глазами. В отличие от меня, Рольф не утратил самообладания. Он тоже на мгновение застыл, увидев эту невообразимую картину, но затем отреагировал так, как и всегда, — решил применить силу.

Вскочив на ноги, наш великан отбросил меня в сторону, подальше от живой статуи, и с воинственным криком бросился вперед. Вложив всю свою силу и вес в удар, Рольф с разворота ударил металлическое чудовище ногой в грудь. И надо признать, что это подействовало даже на такого колосса. Взмахнув руками, статуя упала на спину и на мгновение замерла. Удивительно, но ее медленное падение показалось мне величественным.

Перевернувшись на бок, она все так же неторопливо поднялась и, расставив руки в стороны, двинулась на Рольфа. Факел в правой руке медной женщины вновь зажегся ядовито-зеленым светом.

Именно в этот момент мне в голову пришла мысль о том, что нужно что-то делать.

Когда монстр выпрямился и пошел на Рольфа, я подпрыгнул и, отталкиваясь от тела статуи, ударил ее обеими ногами в горло. Вернее, в массивную медную пластину на том месте, где у людей находится горло. Монстр даже не шелохнулся, в то время как я, крича от боли, шлепнулся на доски и ухватился за ушибленное место. Казалось, меня парализовало. Я увидел, как Рольф бросился на чудовище и, уклонившись от его удара, обеими руками схватил колосса. Его лицо исказилось от напряжения, но он, упираясь в причал, продолжал сжимать статую.

Его странная противница пошатнулась, но это длилось лишь мгновение, а затем ее руки сомкнулись на теле Рольфа в смертоносном объятии! Рольф охнул. К его лицу прилила кровь, а глаза чуть не вылезли из орбит. Видимо, он хотел крикнуть, но я услышал лишь сдавленный стон. Объятия статуи становились все сильнее, и я услышал, как хрустнули ребра Рольфа. С отчаянным воплем я вскочил на ноги и бросился на статую, изо всех сил дергая ее за руки. Говард тоже кинулся в этот странный бой, пытаясь разжать хватку металлических рук.

К несчастью, у нас ничего не получалось. Статуя была нерушима как скала, — в буквальном смысле этого слова. Нам даже не удалось разжать ее пальцы.

Зато произошло кое-что другое. Доски причала прогнулись, послышался глухой треск — и причал под нашими ногами дрогнул. Через полсекунды мы очутились в воде, а нам на голову посыпалась древесная труха. Нырнув, я почувствовал под коленями мягкий ил и выплыл на поверхность. Едва я высунул голову из воды, как рядом со мной вниз обрушилось что-то огромное и зеленое. Отплевываясь и кашляя, из воды показался Говард. Его лицо было искажено от страха.