Андрей Цепляев - КРАУЛЕР

Костя последовал его примеру. Два камня устремились вверх, почти одновременно вонзившись в бледное лицо. Самарин обхватил руками разбитое лоно и мешком свалился на рельсы. Что-то в нем изменилось. На испачканном кровью лице появилась агрессия. Уголки рта растянулись в беззубом оскале, приоткрыв черный провал глотки, в которой шевелились прозрачные отростки.

Самарин метнулся навстречу, норовя зацепить когтями. В этот момент в спину им ударил поток света. Раздался стук колес. Дима только сейчас спохватился, где они стоят. Рядом был контактный рельс. Лечь в этом месте означало верную смерть. Вжавшись землю, они смогли бы избежать удара током, но как только пронесется поезд, их спины непременно будут вспороты контактными пластинами, торчащими из токоприемников колесных пар.

Костя достал перочинный нож и разложил самое длинное лезвие. В ярком свете, затопившем часть тоннеля, Дима толкнул паренька вправо и сам перепрыгнул через рельс, попутно рухнув на бетон рядом со стеной. Он сделал это на глазах у машиниста, которого отчетливо видел в мчащейся кабине поезда. Костя все еще стоял. Едва монстр поравнялся с ним, паренек изловчился и, увернувшись от когтистой руки, вонзил клинок ему в лоб до предела. Самарин запрокинул голову и дернулся в сторону.

Раздался обреченный вопль. Сзади, слепо размахивая руками, брел обходчик. Он тоже слышал шум поезда и безуспешно искал спасительную нишу. Неожиданно для себя обняв чье-то худое тело изуродованный крючконос подавился криком. Самарин схватил его и открыл рот. Оба встретили смерть в объятьях.

На глазах у Димы и упавшего рядом Кости поезд пронесся по тоннелю, размазав обе фигуры по рельсам. Раздался визг тормозов. Стены осыпали оранжевые водопады искр. Тела унеслись вслед за кабиной и растворились во мраке, оставив на полу длинный кровавый след.

Состав пронесся вперед и затормозил не сразу. Дима лежал неподвижно, пока колеса продолжали мелькать перед лицом. Он открыл глаза только в тот момент, когда рядом остановился предпоследний вагон. Машинист, судя по всему, решил не травмировать пассажиров и подвел поезд к месту остановки как можно мягче. И так было ясно, что в столкновении никто не уцелеет, разве что отдельные части тел.

Состав застыл. В окнах стали появляться лица перепуганных пассажиром. Дима сжал кулаки, с ненавистью глядя в начало поезда, где должны были лежать тела. Самарин слишком далеко зашел. Не важно чего он хотел, почему собирал черепа, и что с ним сделали в лаборатории ненормальные ученые. Все это останется тайной. Спускаясь в шахту на заброшенном заводе, Дима меньше всего на свете ожидал, что ему придется ее разгадывать. Если бы он только знал, чем обернется ночное приключение, непременно замуровал бы вход в подвал. Трудно представить, что любимое московское метро столько лет хранило такую страшную тайну. Месть это была или извращенное удовольствие – не имеет значения. Свое маньяк получил. Иной смерти он и не заслуживал. Пусть теперь обходчики соскребают его лопатами с кабины и шпал.

Заставив Костю подняться, Дима прошмыгнул мимо двух последних вагонов так, чтобы их никто не увидел. Вдвоем они побежали дальше по тоннелю навстречу крошечной точке света.

ЭПИЛОГ

Вот мысль, которой весь я предан,

Итог всего, что ум скопил.

Лишь тот, кем бой за жизнь изведан,

Жизнь и свободу заслужил.

Иоганн Гете, «Фауст»

Солнце клонилось к горизонту, освещая косыми лучами крыши многоэтажек. Он шел по широкому проспекту. Мимо проносились машины. Люди спешили по своим делам, изредка посматривая на него. Синяки на лице Дима заретушировал маминой пудрой, но от этого они не стали незаметнее. Он по-прежнему напоминал кусок отбивной говядины, приготовленный для жарки. Хорошо хоть внутренне начал приходить в себя, особенно после долгого сна, в который погрузился, очутившись дома.

Дима прекрасно помнил утро субботы. Они покинули тоннель, поднявшись по стволу вентиляционной шахты рядом со станцией «Шоссе Энтузиастов». Он знал, где в старых шахтах установлены датчики, какие они примитивные и как легко их обойти, карабкаясь сбоку по стенам. Выбив ногами ржавые жалюзи киоска, не обращая внимания на прохожих, оба скрылись в ближайшем сквере. Спрятавшись в кустарнике у пруда, они провели в укрытии некоторое время, убедившись, что их никто не преследует. Там Костя повел себя необычно. Первый раз в жизни он отказался от помощи, заверив, что пойдет домой один. Вся его рубашка была в черной саже, штаны изорваны, а сам он едва держался на ногах. Дима толком не знал, как будет идти по городу в таком виде без паспорта, но Костя в ответ пренебрежительно махнул рукой.

Проводив товарища до шоссе, вдоль которого тот мог добраться до дома, Дима попрощался с ним. Тогда он был даже рад. Подземное приключение сдвинуло что-то в голове трусишки, и это должно было пойти на пользу. На следующий день он позвонил Косте, и они долго разговаривали. Паренек делал это очень странно, время от времени растягивая слова, делая паузы, словно упражнялся в речи, а потом и вовсе стал вспоминать одноклассников, которых не видел со школы. Наверное, сказывалось потрясение. Его тоже посещали мысли и воспоминания, большая часть из которых касалась детства. Сумка со снаряжением осталась в пещерах, а вместе с ней за толстым слоем камня и желание быть диггером. Постепенно Дима понял, какой недуг им владел. Все это время он пытался убежать от себя, боялся до конца войти в реальный мир, цепляясь за обрывки детства, которое наконец закончилось. Теперь он с улыбкой вспоминал, как забирался в коллекторы и смотровые колодцы, как его задерживали патрули милиции, а он с упорством доказывал, что в этом вся его жизнь. Каким же дураком, должно быть, он тогда казался. Жалко было смотреть. Может поэтому стражи порядка всегда его отпускали.

Дома во сне его часто посещал Роман Самарин. Чудовище не пыталось наброситься или напугать, просто стояло перед глазами, позволяя себя рассмотреть. Бледное лицо излучало умиротворение и спокойствие. Наверное, в глубине души, которая должна была у него сохраниться, он желал смерти. Самарин жил в одиночестве, окружив себя костями тех, кому завидовал. Строго говоря, это была даже не жизнь, а борьба за выживание.

Это была страшная история с грустным концом, и Дима подробно пересказал ее родителям. Мать поддержала его план запечатать шахту, а вот мечтатель-отец как обычно погрузился в грезы, загоревшись идеей собрать группу диггеров и исследовать пещеры. Там на военной базе Дима поклялся, что вернется в логово маньяка. Теперь же, хорошо выспавшись, подсчитав царапины и ушибы, он понял, что возвращаться обратно во мрак каменного лабиринта не намерен. На его месте так проступил бы только умалишенный.