Стивен Кинг - Бессонница

[Я достану вас! Достану вас обоих! Проклятые проныры!.. Краткосрочные ублюдки, мать вашу! Я ДОСТАНУ ВАС ОБОИХ!]

Он развернулся и ринулся вниз по тропинке, ведущей к детской площадке и теннисным кортам, двигаясь огромными летающими скачками, как астронавт на Луне. Выстрел Лоис, похоже, не причинил ему никакого вреда, судя по скорости его бега.

Лоис схватила Ральфа за плечо и тряхнула его. Стоило ей сделать это, как ауры снова начали меркнуть.

[— Там дети! Оно движется к детям!]

Она тускнела, и это казалось вполне нормальным, потому что он вдруг увидел, что на самом деле Лоис вовсе не говорит, а лишь пристально смотрит на него своими темными глазами, ухватившись за его плечо.

— Я не слышу тебя! — проорал он. — Лоис, я тебя не слышу!

— Что с тобой? Ты что, оглох? Оно бежит к детской площадке! К детям! Мы не можем позволить ему обидеть детей!

Ральф испустил глубокий дрожащий вздох:

— Оно не причинит им вреда.

— Как ты можешь быть уверен?

— Не знаю. Я просто уверен, и все.

— Я подстрелила его. — Она поднесла палец к лицу и на мгновение стала похожа на женщину, имитирующую самоубийство. — Я подстрелила его из пальца.

— Угу. Ты здорово врезала ему. Просто классно, судя по тому, как это существо выглядело.

— Я больше не вижу цветов, Ральф.

Он кивнул:

— Они врубаются и вырубаются, как ночные радиостанции.

— Я не знаю, что я чувствую… Даже не знаю, что я хочу чувствовать! — Последние слова походили на поскуливание, и Ральф обнял ее. Несмотря на все, что теперь происходило в его жизни, одно ощущалось совершенно ясно: чудесно снова держать женщину в своих объятиях.

— Все нормально, — сказал он и прижался лицом к ее макушке. Ее волосы дивно пахли, без единого намека на химикалии из салона красоты, слабый запах которых он привык ощущать в волосах Кэролайн за последние десять или пятнадцать лет их совместной жизни. — Давай пока оставим все это, идет?

Она взглянула на него. Он уже больше не мог видеть слабый туман, струящийся из ее зрачков, но был уверен, что тот струится по-прежнему. Да, и кроме того, у нее очень красивые глаза, даже без всяких дополнительных украшений.

— Для чего это, Ральф? Ты знаешь, для чего все это?

Он покачал головой. В его мозгу носились кусочки мозаики — шляпы, врачи, жуки, протестующие плакаты, разодранные куклы с выплескивающейся из них фальшивой кровью, — которые не складывались воедино. И по крайней мере в данный момент одна вещь вызывала наибольший резонанс в его мыслях — та чепуховая скороговорка, произнесенная стариной Дором: «Сделанного не воротишь».

Ральф подумал, что это чистая правда.

Слабый тоскливый звук донесся до его ушей, и Ральф кинул взгляд в сторону подножия холма. Розали лежала под большой сосной, пытаясь подняться на ноги. Ральф уже не видел черного мешка вокруг нее, но не сомневался, что тот никуда не делся и по-прежнему окутывает ее.

— Ох, Ральф… Бедняжка! Что мы можем сделать?

Ничего они не могли. Ральф был в этом уверен. Он взял правую руку Лоис в свои обе и стал ждать, когда Розали упадет на спину и умрет.

Вместо этого она так сильно дернулась всем телом, что разом встала на ноги и едва не завалилась на другой бок. Секунду она стояла неподвижно, так низко опустив голову, что пасть почти упиралась в землю, а потом три или четыре раза чихнула. Прочихавшись, она встряхнулась, взглянула на Ральфа и Лоис и коротко тявкнула. Ральфу показалось, она говорит им, чтобы они перестали тревожиться. Потом она повернулась и потрусила через маленькую сосновую рощицу к нижнему входу в парк. Прежде чем Ральф потерял ее из виду, она уже бежала своей хромой, но бодрой рысцой, как обычно. Поврежденная нога двигалась не лучше, чем до возни с доком № 3, но и не хуже. Явно уже старая, но, похоже, еще далеко не мертвая (точно так же, как и все остальные обитатели Харрис-авеню старых алкашей, подумал Ральф), она скрылась за деревьями.

— Я думала, эта штука убьет ее, — сказала Лоис. — Вообще-то я думала, она уже убила ее.

— Я тоже, — кивнул Ральф.

— Ральф, все это на самом деле произошло? Да?

— Да.

— Эти «воздушные шарики»… Ты думаешь, это нити жизни?

Он медленно кивнул:

— Да. Вроде пуповин. И Розали…

Он мысленно вернулся к первому разу, когда он увидел ауры, — как стоял с отвисшей почти до груди челюстью возле «Райт эйд», прислонясь к синему почтовому ящику. Из шестидесяти или семидесяти человек, за которыми он наблюдал, пока ауры снова не исчезли, лишь некоторые шли внутри темных «конвертов» (он окрестил их мешками смерти), а тот, что окутал Розали сейчас, выглядел гораздо чернее, чем все виденные им в тот день. И все же тех людей на автостоянке, чьи ауры были темными, отмечала, казалось, одинаковая печать каких-то недугов… Как и Розали, аура которой была цвета старых носков еще до того, как лысик № 3 начал свою возню с ней.

Может, лысик просто ускорил то, что иначе было бы вполне естественным процессом, подумал он.

— Ральф! — окликнула его Лоис. — Что ты хотел сказать про Розали?

— Думаю, моя старая подруга Розали теперь взяла в долг время для остатка жизни, — сказал Ральф.

Лоис обдумала это, глядя в направлении холма и в освещенную солнцем рощу, куда скрылась собака. В конце концов она снова повернулась к Ральфу.

— Этот коротышка со скальпелем был одним из людей, которых ты видел выходившими из дома Мэй Лочер, верно?

— Нет. Там были двое других.

— А еще каких-нибудь ты видел?

— Нет.

— Ты думаешь, есть еще?

— Не знаю.

Ральф ожидал теперь вопроса, заметил ли он, что существо носило панаму Билла, но Лоис не спросила. Ральф подумал, что Лоис, возможно, не узнала шляпу. Слишком много дикости творилось вокруг, а кроме того, от панамы не был отгрызен кусок полей, когда она видела ее в последний раз на Билле. Преподаватели истории на пенсии не принадлежат к типу кусателей шляп, пронеслось у него в мозгу, и он усмехнулся.

— Ну и утречко у нас было, Ральф. — Лоис честно и прямо посмотрела ему в глаза. — Я думаю, нам нужно поговорить об этом, а ты? Мне действительно надо знать, что происходит.

Ральф вспомнил, как сегодня утром — а скорее тысячу лет назад — он возвращался от площадки для пикников, мысленно перебирая краткий список своих знакомых и пытаясь решить, с кем ему поговорить. Он вычеркнул Лоис из этого мысленного списка на том основании, что она может проболтаться своим подружкам, и теперь устыдился своего несправедливого суждения, основанного больше на макговернском представлении о Лоис, чем на его собственном. Оказалось, что единственным человеком, с которым Лоис до сегодняшнего дня говорила об аурах, был именно тот, кому ей не следовало доверять свою тайну.