Мистические истории. Призрак и костоправ - Маргарет Уилсон Олифант
Услышав об экспедиции Смита, Эндрю присоединился к нему как равноправный участник. Быть может, скверная репутация Смита представляла в его глазах преимущество. Он не желал в компаньоны человека, с которым бы его хоть что-то объединяло, так как лелеял собственные замыслы и планы.
Чем это кончилось, вам известно. В письме Эндрю ничего не рассказывал о путешествии, кроме одного: он нашел то, что искал. Вполне могу поверить, что компаньоны не ладили – один гнался за мифическим кладом, второй поставил себе задачу, разрешить которую не помогло бы все золото Африки… Где-то и как-то, в вельде Селати кошмар обрел телесный облик; Эндрю встретил – или вообразил, будто встретил, – тварь, которая вырвалась на свободу благодаря его святотатству. Полагаю, надо назвать это безумием. Он думал убить зверя, а застрелил своего спутника. «Если бы кто-то пошел посмотреть на следующее утро, то нашел бы следы», – писал он. Смерть Смита его не трогала, – похоже, Эндрю не осознал, что произошло. Ему было важно одно: положить конец этому ужасу и хоть как-то загладить свою вину. «Прощайте и не тужите обо мне, я вполне доволен» – таковы были его последние слова.
Долгое время я сидел в раздумье, меж тем как солнце спускалось за Магалисберг. У соседей на крыльце наяривал граммофон, топот пешеходов на Ранде звучал как отдаленный перестук барабанов. В ту пору любили цитировать латинскую фразу о том, что из Африки вечно жди чего-то нового[374]. Мне подумалось, что новое в Африке куда менее существенно, чем старое.
Я намеревался снова побывать на горе над Пуфури и поговорить со жрецом, но случай выпал только на следующее лето, когда я путешествовал от Главного брода к низовьям Лимпопо. Затея была мне не по душе, но я считал себя обязанным увидеться со жрецом ради Эндрю. Требовалось какое-то доказательство, способное убедить семейство из Ваккерструма, что на юноше, вопреки мнению его отца, не лежит каинов грех.
Январским вечером, после обжигающе-жаркого дня, я обогнул гору и бросил взгляд вниз, где располагалась зеленая ложбина с пастбищем. И тут же понял, что объяснение со жрецом не состоится… Рухнувший выступ утеса вызвал горный обвал, от рощи и рондавеля остались одни воспоминания. С середины холма тянулась груда обломков, которая похоронила под собой высокие деревья, своими кронами заслонявшие от меня небо. Россыпь уже зарастала колючим кустарником и травами. На склонах вокруг ложбины не виднелось заплаток-полей, от крааля сохранились только раскрошенные глиняные стены. На деревню наползали джунгли, и, когда я спустился в ложбину, среди камней проглянули крупные капские маргаритки, похожие в сумерках на призраки отжившего племени.
Появилось и кое-что новое. Оползень освободил грунтовые воды, и вниз по ложбине устремилась река. Рядом, на лугу, испещренном африканскими лилиями и каллами[375], я встретил двоих изыскателей-австралийцев. Один из них, банковский клерк из Мельбурна, обладал поэтической душой. «Милый уголок, – сказал он. – Не кишит черномазыми. Если бы мне пришлось по работе переселиться в Африку, я бы обосновался именно здесь».
Комментарии
Рассказы, включенные в сборник, расположены по годам рождения авторов. В нижеследующих примечаниях частично использованы находки и наблюдения Л. Ю. Бриловой, А. А. Липинской, С. Л. Сухарева и А. А. Чамеева, являвшихся, вместе с автором этих строк, комментаторами ряда изданий, в которых впервые увидели свет вошедшие в настоящую книгу переводы.
Джозеф Шеридан Ле Фаню
(Joseph Sheridan Le Fanu, 1814–1873)
Английский писатель ирландского происхождения Джозеф Томас Шеридан Ле Фаню, автор многочисленных рассказов о привидениях и полутора десятков романов, преимущественно готических, сыграл, по мнению исследователей, выдающуюся роль в судьбе этой разновидности беллетристики в Викторианскую эпоху. По материнской линии внучатый племянник знаменитого драматурга Ричарда Бринсли Шеридана, по отцовской – потомок французского гугенота, эмигрировавшего в Ирландию, Ле Фаню с юных лет испытывал глубокий интерес к литературе, ирландской истории и фольклору и, несмотря на прекрасное юридическое образование, полученное в Тринити-колледже Дублинского университета, предпочел карьере адвоката писательское ремесло. С конца 1830-х гг. он сотрудничал в качестве журналиста с различными дублинскими изданиями и в одном из них – влиятельном литературном и политическом журнале «Дублин юниверсити мэгэзин» (владельцем и редактором которого он затем стал) – опубликовал в 1838–1840 гг. серию из дюжины рассказов, объединенных фигурой преподобного Фрэнсиса Перселла (см. ниже комментарий к рассказу «Призрак и костоправ»). Некоторые сюжеты этих ранних произведений Ле Фаню впоследствии развернул в большие повествования: например, один из лучших и едва ли не самый известный его роман «Дядя Сайлас: История Бартрама-Хо» (1864), продолжающий традиции готической прозы конца XVIII в., вырос из входящего в «перселловский» цикл рассказа «Эпизод из тайной истории ирландской графини» (1838), а появившийся полугодом раньше рассказ «Судьба сэра Роберта Ардаха» спустя три десятилетия отозвался в повести «Баронет и привидение» (1870).
Как полагают биографы Ле Фаню, решающую роль в его писательской судьбе сыграла ранняя смерть жены Сюзанны Беннетт, случившаяся в 1858 г. После этой утраты овдовевший писатель сделался почти затворником, целиком посвятив себя литературному творчеству и получив в дублинском свете прозвище Невидимый Принц за склонность к уединению и привычку работать в ночные часы. В эти поздние годы жизни им, кроме уже упомянутых произведений, были написаны романы «Дом у кладбища» (1861–1862), «Рука Уайлдера» (1864), «Все во тьме» (1866), «Посещаемые призраками» (1868), «Утраченное имя» (1868), «Тайна Уайверна» (1869), «Роза и ключ» (1871) и др., а также сборники рассказов и повестей «Хроники Голден-Фрайрза» (1871) и «В тусклом стекле» (1872); в последний вошли самые известные ныне образцы малой прозы писателя: «Зеленый чай», «Давний знакомый», «Судья Харботтл», «Комната в гостинице „Летящий дракон“» и знаменитая вампирская повесть «Кармилла», оказавшая влияние на роман Брэма Стокера (1847–1912) «Дракула» (1890–1897, опубл. 1897), на изображение вампиров в позднейшей литературе и кинематографе и сама удостоившаяся десятков экранизаций.
В начале XX в., в новую литературную эпоху, писатель оказался основательно подзабыт, однако в 1923 г. английский писатель и ученый Монтегю Родс Джеймс (см. ниже) извлек из забвения его имя и прозаическое наследие, переиздав созданные Ле Фаню в разные годы рассказы в авторском сборнике «„Дух мадам Краул“ и другие таинственные истории». Книгу предваряло предисловие Джеймса, который назвал Ле Фаню непревзойденным рассказчиком историй о привидениях, мастером изысканных полутонов, искусным создателем таинственной, недоговоренной, взывающей к эмоциональному опыту читателя атмосферы. Сегодня Ле Фаню единодушно признан читателями и исследователями как один из виднейших мастеров викторианской готической прозы.
Рассказ «Призрак и костоправ» («The
