Тим Волков - Зов Иерихона

 -Что? Что вы хотите?..

 -Где сейчас ваш фотоаппарат?

 -У меня в лавке. Да объясните же, наконец, что вы вознамерились делать?!

 -Я же сказал - эксперимент. Мы снимем на ваш фотоаппарат пост мортем.

 -Нет! Слышите? Нет! Я не буду фотографировать мёртвых людей! Мне достаточно этих сомнительных зрелищ! Я пожилой человек, в конце концов!

 -Никаких людей! Вы что, с ума сошли?! Вдруг моя догадка окажется правдой? Мы возьмём что-нибудь, что не представит для нас опасности, в случае если что-то пойдет не так.

 -Что же?

 -Мышь.

 -И где мы её достанем?

 -Хороший вопрос. Не знаю. Может, купим?

 -Мертвых мышей, насколько я знаю, у нас в городе почему-то не продают. А живую я убивать не буду! Её ещё поймать надо!

 -Чёрт возьми! Давайте тогда найдём дохлую кошку, что ли?

 Дитрих прищурился, по лисьи улыбнулся.

 -Муха. Мы сфотографируем мёртвую муху. Уж поверьте, на витрине их у меня полным полно!

 В полицейском участке было сыро и холодно.

 -Эй, вы, там! Долго мне ещё тут сидеть?

 Эхо гуляло по коридору, не найдя чьих-либо ушей, сиротливо возвращалось обратно в камеру.

 -Я есть хочу! И пить! Выпустите меня!

 Нет ответа.

 -Да что же это! Умерли все?!

 Тишина.

 Девушка стояла у прутьев решетки и голосила в пустой коридор. С момента последней встречи с живым человеком прошло около суток, когда её препроводили до камеры. Больше никого, ни охраны, ни заключенных, ни баландёров.

 -Я есть хочу! Слышите? Есть!

 Все будто вымерли.

 -Чтоб вам пусто было!

 Девушка в сердцах стукнула по решетке, запищала от боли.

 Села на грязную засаленную скамейку. Не зная чем себя занять, вновь перечитала надписи на стенах.

 «Резанный был здесь»

 «ПОКАРАЙ ГОСПОДЬ ГРЕШНИКОВ И МАДЬЯРА СУКУ УНИЧТОЖЬ! Это Нероли Ултарика»

 « Я, Иоанн, слово даю – не врал, не убивал!»

 Девушка вытащила из волос шпильку, которую у неё в спешке сдачи смены забыли изъять, нацарапала на прокопчённой стене:

 ЭТО АНИТА ДАНИ, Я ТОЖЕ НИ В ЧЁМ НЕ ВИНОВАТА

 Подумала и подрисовала внизу кривенькое сердечко.

 …А потом было это.

 Она узнала в звуке этих шагов е г о.

 Забилась в углу и даже не дышала, боясь себя выдать. Не в выгодном положении была, находясь здесь, в запертой комнате.

 Шаги стали отдаляться и совсем стихли. Но она не сразу выбралась из своего убежища, долго прислушивалась – не вернулся ли?

 А потом сквозняком запоздало пришел запах. Такой знакомый и в тоже время такой пугающий.

 Парфюм «La’Vett». Запах Фрэнка.

 И тяжкие миазмы разложения…

 И запах сырой земли…

 Она была в запертой клетке…

 -У вас хорошие линзы?

 -У меня линзы – что надо линзы.

 -Сфокусировать сможете на таком маленьком объекте?

 -Что вы меня учите?! Я много лет уже фотографом! Поверьте, знаю своё дело.

 -Да-да, конечно. Господи, ну и беспорядок тут!

 -У вас в мастерской тоже отнюдь не чисто.

 -Вы правы. Послушайте, может, другую муху найдём? Это высохла вся, у неё вон и лапки отломились, крыльев нет.

 -Лапок нет – не убежит. Крыльев нет - не улетит.

 -А как мы тогда поймем, что она ожила?

 -Ну головой же она будет вертеть.

 -Это вам не базарная бабка чтобы головой во все стороны вертеть. Выбросьте вы эту гадость. Нашли самый дрянной экземпляр. Фу-у-у.

 -Зачем вы её сдули?!

 -Забудьте про неё. Вот нормальная муха. И с крыльями, и с лапками. От чего они у вас тут дохнут? На витрине целое кладбище.

 -Химикаты. Я когда проявляю фотографии, тут так пахнет, что не только мухи, соседи падают! Подвиньте её сюда, на центр. Вот так.

 -Как только сфотографируете, мы её под стакан, чтоб не улетела. Снимок проявлять много времени займёт?

 -Часа два, три. Послушайте, а что если ваша теория окажется правдой? Что тогда?

 -Ну… наверное, надо будет уничтожить инструмент, который способен это сотворить.

 -Вы говорите…

 -Да, о фотоаппарате. С ним надо будет что-то сделать, чтобы он не попал в руки плохих людей. Вы же понимаете. Может, разбить в дребезги. Или сжечь. А может и то и другое.

 -Вы... вы…

 -Дитрих, вам плохо?

Глава 10. Западня

 Город окутывала тьма.

 Вечерняя прохлада облизала улицы. Дождь омыл дневную суету и грязь.

 На мостовой подыхала собака. Голод иссушил её живот, прорисовал рёбра на боках, потушил в глазах блеск жизни.

 Из питейного заведения «Кривой пират» возвращался домой припозднившийся посетитель. Шатаясь и цепляясь за подвернувшиеся под руку заборы, а то и вовсе падая, медленно, но верно пробирался сквозь тьму домой. За долгие годы тренировки обрёл он бесценный навык – находить путь домой даже в состоянии граничащим с комой.

 -Ой, три пирата загуляли! – попытался спеть он, дабы украсить тихую скучную ночь своим прелестным дребезжащим фальцетом. Жалобно заскулила собака, одобряя ор.

 -Ой, три пирата! – допеть не получилось. Хмель натянул вожжи, и гуляка повалился в лужу. Выругался, потом рассмеялся. Кряхтя, поднялся, испачкав грязью себя и чьи-то недавно выбеленные стены дома.

 -Загулял пират! Загулял молоденький!

 Из переулка вышли двое. За ними еще трое. И ещё пятеро.

 -О! Ребята! Рад вас видеть! Пропустить по рюмочке не желаете? У меня есть.

 Те не ответили.

 -А чего вы так глазами светите? Денег нет? Нате! – звякнули медяки о каменную мостовую.

 Кто-то из незнакомцев зашипел по-змеиному и все разом двинули на гуляку.

 -Ну и рожи! А глаза…

 Глаза и вправду странно сияли огненным цветом, наливаясь кровью, и в ночной мгле светили не хуже луны.

 -Ребята, вы чего?

 Они окружили жертву, рыча и истекая слюной, стали рвать на куски.

 Последний миг, когда запоздало улетучился хмель, уступая место жуткой невыносимой боли, бедолага разглядел лица убийц. Крик поднялся волной, но не смог прорваться наружу – чья-то челюсть сомкнулась на горле…

 Тьма поглотила город…

 В полицейском участке кто-то ходил.

 Анита знала – это пришли за ней. И отнюдь не служители закона.

 Мертвецы.

 Во главе с Фрэнком. Забрать с собой, утянуть под корни деревьев, в земляные рвы удушающего страха, веками пропитанные болотными ядовитыми газами и перегноем человеческой и звериной плоти. Придет, чтобы отомстить за свою поруганную честь. За измену. И эта плата будет последней в её жизни.

 Там кто-то был.

 Спрятаться – куда? Четыре стены да доска кровати.

 «Подальше от решеток», - промелькнула трезвая мысль – «Чтобы не смогли дотянуться».