Вячеслав Денисов - Бермудский артефакт

– Однако выбрали меня, – напомнил Левша.

– Обстоятельства складывались благоприятно для меня и неблагоприятно для вас. А это лучший способ заручиться постоянством человека. У вас все?

– Нет, не все, – Левша почесал мизинцем руки, которой держал трубку, нос. – Я вам говорил, что вы сука?

– Да.

– Тогда – все. – И Левша сунул трубку в карман.

Пора убираться.

Уложив контейнер в маленький рюкзачок за спиной, в котором при восхождениях держал нужные мелочи, он туда же бросил и банковскую упаковку купюр по пятьсот евро.

Через три минуты он был на крыше, а еще через десять шел по Малому Знаменскому переулку, жуя жвачку и посматривая на солнце. На Волхонке он купил пачку сигарет «Лаки Страйк» и с удовольствием закурил.

Было жарко. Он повел плечами – майка с трудом отлепилась от тела. Левша сел за руль «Мерседеса», отключил кондиционер, чтобы не быть награжденным незаслуженной простудой, и опустил стекло. Ровно настолько, чтобы были видны лишь его черные очки. И поехал в сторону Гоголевского бульвара.

– Левша, я хочу вас спросить… Думаю, этот вопрос всех мучит… Кто они?

Катя посмотрела удивленно, даже наклонив голову, чтобы было лучше видно его лицо.

– Я не знаю, кто они, – тихо проговорил он. Подождал и добавил: – Среди нас, в нескольких километрах отсюда, есть военный моряк. Он может вычислить свое местонахождение на земном шаре, открыв один глаз и глянув на кончик своего носа. Так вот он понятия не имеет, где мы находимся, а ты меня спрашиваешь, кто «они». У нас тоже умер один человек. Но не от рук этих тварей. – Он повернулся к ней и стал рассматривать губы. – Мне почему-то кажется, что я ответил на все вопросы.

– Нет, не на все. Один остался… Почему ты вернулся?

– Потому что я человек.

– Я попросила у тебя прощения, – напомнила она.

– Это значит, что ты тоже – человек.

– Почему ты улыбаешься, Левша?

– Днем, когда ты протянула мне воду, я хотел сказать: «Ты ангел. Посадить бы тебя на елку».

Некоторое время она смотрела на него, не моргая, а потом рассмеялась.

Левша машинально среагировал на движение и повернул голову в сторону костра. На них исподлобья смотрел Артур.

– Он волочится за тобой?

– Ты говоришь ерунду, – ответила Катя и слегка покраснела. – Лучше расскажи, чем ты занимаешься в свободное от стрельбы из автомата время?

– Ты посмотри, – Левша едко усмехнулся, – никому не дает покоя мой автомат! Я купил его у кубинца за пятьдесят баксов перед отплытием. Еще пятьдесят заплатил кубинскому пограничнику, чтобы тот его не заметил. Таким образом, цена ваших жизней – сто долларов. Считаешь, я переплатил?

– Думаю, нет. А еще я спросила тебя о твоей профессии, но этого ты, как и кубинский пограничник, почему-то не заметил. Ты притворился слабослышащим.

– Вообще-то я превратился в слабоумного, но разве тебя проведешь, – Левша поправил на коленях автомат и почесал нос. Длинные волосы его упали на лицо. Он окончательно оставил оружие в покое и завел их назад обеими руками.

Скорее машинально, чем следуя логике, девушка сунула руку в карман шортов и вынула резинку. Левша посмотрел на ладонь, на которой резинка лежала, и с признательностью кивнул. Через мгновение на его затылке красовался короткий хвостик.

– Я верхолаз.

– Не поняла.

– Альпинист – так понятнее?

– И это позволяет тебе удовлетворять все твои желания?

– Ты о заработке? Мне хватает.

Катя потерла лоб:

– Подожди-ка… Год назад я была в Канаде… Там арестовывали какого-то русского, который забрался на самую высокую телевышку в мире…

– Ты была в Торонто? Ну, если дело было двадцать пятого июня, значит, ты слышала обо мне. Тюрьма в Канаде – это трехзвездочный отель в Москве.

– Точно! Двадцать пятого! А тридцатого я развелась.

– Сочувствую, – проскрипел Левша.

– Правда? А меня все, наоборот, поздравляли.

Он задержал взгляд на ней.

– У тебя красивые сережки.

– Обычно мужчины мне говорят, что красивы у меня губы, глаза – глубоки, что в них утонуть хочется, задницу мою они ласково называют попой и горят от желания к ней прикоснуться. Но тебе понравились почему-то сережки. А чем они красивы, Левша? Два тонких больших золотых кольца, чем могут поразить воображение мужчины?

– Катя, если женщину… ударить, можно погнуть сережку?

Она водила языком по своим безупречным зубам, не открывая рта.

– Если бы ты имел способность читать мои мысли, ты увидел бы мое желание отсесть от тебя подальше. Странные вопросы на странном острове. Спасший мне жизнь мужчина сидит напротив меня, полуобнаженной, и размышляет, что станет с моими серьгами, если врезать мне по уху. Ты незаменимый собеседник в ночном клубе.

– Так все-таки?

– Можно, Левша, можно. Если твой палец во время удара приложится к серьге, она погнется. Или сломается застежка. И тогда кольцо перестанет быть кольцом. И мне придется постоянно вертеть его в мочке таким образом, чтобы она не вывалилась из уха.

Она сделала попытку подняться, но он удержал ее за руку.

– Мой вопрос касался другого, не тебя, конечно. Хотя он немного странноват, согласен, – Левша посмотрел в сторону напрягшегося Артура. – Я же говорил – он в тебя влюблен. Встать и набить мне морду ему мешает только мой автомат. Знаешь, когда на твоих глазах расстреливают живых существ, желание побить стрелка немного притупляется… Так, значит, чтобы держать сломанную серьгу под контролем, тебе пришлось бы постоянно вертеть ее?

– Мы или сменим тему, или я пойду к Артуру.

– Разве я тебя держу? – Левша саркастически улыбался. – Кстати, рядом с ним, как Табаки возле Шер-Хана, отирается некто Лис. Он тоже глаз с тебя не сводит. Ты это знаешь?

Ни слова больше не говоря, Катя поднялась и направилась к костру.

Бриз шевелил подвижные части деревьев. Ветки, что потоньше, покачивались и издавали скрип. Где-то глубоко в лесу продолжали свой концерт лягушки. На берегу пахло йодом. Левша встал, отряхнул брюки и направился к лесу. Когда до него оставалось чуть меньше двадцати шагов, запах йода притупился, уступая место чуть горьковатому аромату сочной зелени.

Левша подошел к стене джунглей с опущенным на вытянутой руке автоматом. Тень его – длинная, тонкая, уродливая – тянулась до деревьев по песку, а достигнув стволов, поднималась вертикально, изгибаясь в коленях.

Он поднимал взгляд, чтобы увидеть, как выглядит его голова. Тень шеи – вытянутая, как у гусака, уходила вверх. Увидеть свою голову бывает не так-то просто даже на тени. Левша почти задрал подбородок, чтобы убедиться, что не бесконечен.

И в этот момент увидел ее.

Тонкая, толщиной со спичку проволока сверкнула в верхушках деревьев.