Принцесса Намонаки - Мария Николаевна Сакрытина
– …Ваше Высочество, как смели вы попрать закон нашей драгоценной империи? Как смели вы пойти против воли вашего отца, да будет его правление вечным? Подумали ли вы, в какое положение это его ставит? – распинался канцлер.
Спросонья у меня настроение всегда так себе, а тут вообще упало ниже плинтуса. Я с головой закуталась в одеяло и отвернулась к стене.
– Ваше Высочество! – опешил канцлер. Интересно, сколько он уже так разглагольствует? Я-то точно не сразу проснулась. – Имейте мужество слушать меня лицом к лицу! Имейте уважение к старости!
Я подняла правую руку и показала ему средний палец.
Канцлер не понял.
– Ваше Высочество, что вы делаете?
Ну все, старый хрыч, подумала я тогда, ты меня достал! Хуже, чем сейчас, быть просто не может: ты и так хочешь меня убить – куда уж хуже? Так что я теряю?
Я осторожно села – голова с утра, естественно, болела – и повернулась к сердитому старику.
– Непонятно? Сейчас объясню: пошел вон!
– Что? – изумился канцлер.
В спальне воцарилась мертвая тишина. На меня наконец-то посмотрели все, до последней служанки. Прямо и испуганно.
– Вон пошел. Немедленно!
Но канцлер, наоборот, придвинулся ко мне и наклонился. Я взглянула на Ли, но тот не шевельнулся. Вдруг этот старикашка его уже перекупил?
– Как ты смеешь, ничтожество? – прошипел старый хрыч еле слышно. – Совсем помешался?! Для тебя это слишком – тихо пожить, пока не женишься на моей дочери? Даже на это ты не способен?!
Я слушала и думала: почему я решила, что убийц, вроде того снайпера с луком, посылал канцлер? Он хочет моей смерти, но сначала я должна (то есть принц должен) жениться на его дочери, то есть убивать меня прямо сейчас у него нет резона.
М-да, сложно понять, кто тут хуже всех, когда вокруг одни враги и предатели.
– Ты – маленькое ничтожество, полукровка, постыдное недоразумение, бросающее тень на нашу империю, – продолжал канцлер.
Зевнув, я посмотрела на него со скукой и поинтересовалась не понижая голоса:
– Скажете это погромче? Чтобы все слышали.
Канцлер отпрянул, а потом, сверкнув глазами, размахнулся… Ударить он не успел – клинок Ли оказался у его шеи. Снова наступила мертвая тишина.
Я закрыла на мгновение глаза и расслабилась. Нет, канцлеру Ли не служит. Если это, конечно, не подстроенная демонстрация. Нет, старик и подумать не мог, что я стану огрызаться, это же очевидно.
– Ли, не надо, – приказала я. – Господин канцлер, свалите отсюда. Пожалуйста. И больше не беспокойте меня по утрам, я в это время ужасно неприятен.
– Ты пожалеешь… – начал было старик, но я решила отыграть роль до конца.
– Вон! – И требовательно вытянула руку в направлении двери.
– Убью, – прошипел канцлер еле слышно, развернулся и, весь такой преисполненный достоинства, вышел.
Я сползла обратно под одеяло и, зевнув, поинтересовалась:
– Мне же еще не надо вставать?
Старший слуга торопливо поклонился.
– Нет, господин, еще немного вы можете… то есть…
– Класс! Тогда кыш отсюда.
Ушли они или нет, я не помню – вырубилась тут же. Ну зомби я по утрам!
Позже, во время купания, я обнаружила на себе парочку засосов. Принц, очевидно, любил секс погорячее.
– Ли.
– Да, господин?
– Прости меня… – Телохранитель вздрогнул, но я все равно продолжила: – Вчера я был с тобой груб. Я очень испугался, но меня это не извиняет. Обещаю, впредь буду за собой следить.
– Ваше Высочество! – Ли упал на колени, в голосе прозвучал ужас.
Я повернулась к нему, а слуги подались вперед, чтобы хоть что-то услышать.
– В-Ваше В-высочество, вы не должны извиняться!
– Почему? – искренне удивилась я.
– Ваше Высочество… – Ли склонился к самой земле. – Вы, возможно, забыли… Принцы не извиняются.
Я почесала затылок мокрой рукой.
– Принцы делают что хотят, разве нет?
– Да, господин. Конечно.
– Ну так вот. Извини, – повторила я. – И встань. Ты уверен, что с такой позиции сможешь меня защитить? Вдруг там где-нибудь убийца подкрадывается? В траве. Проверь.
Это была шутка, но Ли действительно встал и все проверил. Я молча наблюдала за ним и думала, что это путь в никуда. Он раб, я принц. Мы мужчины. Переспать бы с ним и успокоиться – и то не могу. И что в нем такого особенного? Почему мне рядом с ним так уютно?
После завтрака я потребовала отвести меня к лекарю, чтобы проверить, как там моя ночная гостья.
Девушка лежала на животе, утыканная иглами, точно еж, а вокруг клубился такой ароматный дым, что я сразу заподозрила наркотик. Дышать пришлось очень осторожно.
– Ваше Высочество, – поклонился лекарь. – Она скоро поправится, господин. Завтра уже сможет встать. Но шрамы… останутся.
Рен в ответ застонала так безнадежно, что я вздрогнула.
– Только не шрамы… Лучше сразу убейте!
– Ну вот еще, – пряча нос за широким рукавом, отозвалась я. – Ты мне нужна.
– Да? – Фаворитка принца попыталась повернуться, но с иглами и какими-то примочками на спине получилось плохо. – Господин? Пожалуйста, все что угодно, только не прогоняйте меня!
Я сделала лекарю жест отойти (у императора подсмотрела, теперь постоянно пользуюсь), а сама, близко-близко подойдя к Рен, присела на корточки и прошептала ей в ухо:
– Почему ты хочешь остаться?
– Господин? – опешила наложница. – Я люблю вас…
Я несильно шлепнула ее по щеке.
– Говори правду. И будь добра, не шуми. Кому ты служишь, Рен?
– В-вам…
– Посмотри мне в глаза.
Она посмотрела. Я ясно увидела ответ: себе она служит. Потому что так смотрят лишь одинокие люди. Но продаться она еще никому не успела. По крайней мере, я в это поверила.
– Достаточно. Почему ты не хочешь уходить? Говори правду, или я верну тебя палачам.
Девушка опустила глаза и долго молчала. Я напряглась: а если не ответит? Про палачей – это была пустая угроза, естественно.
– Я была вашей фавориткой, – заговорила наконец Рен. – И если вы прогоните, меня в лучшем случае ждет монастырь, а я туда не хочу.
Ответ на грани дерзости, но он меня вполне устроил.
– Хорошо, – улыбнулась я и тихо добавила: – Спасибо.
Рен, забывшись, изумленно взглянула на меня. Поднявшись, я отошла и громко проговорила:
– Выздоравливай скорее, Рен, ты мне нужна. Я назначаю тебя моей старшей служанкой.
Обалдели все, особенно, старший слуга. Он согнулся, как дерево на ветру, и простонал:
– Ваше Высочество, так не принято, чтобы женщина…
– Ну и что?
Он сглотнул и с несчастным видом пролепетал:
– А как же я? То есть…
– А ты уволен, – перебила я. Слово прозвучало странно, и я спохватилась: – То есть разжалован. Не хочу тебя больше видеть.
Старший слуга – пока еще старший – упал на
