Двадцать килограммов - Николай Ободников
А потом навалилось облегчение, и он всхлипнул. Его тело поддерживал в меру жёсткий матрас, а вокруг пахло антисептиками. Значит, всё закончилось. Значит… Додумать он не успел, потому что почувствовал, как по груди и шее скользнула чужая рука, ища способ его обнять.
Тима открыл глаза и увидел Дарью. Сменив форму госслужащего на джинсы, футболку и длинный жёлтый кардиган, она сидела на стуле и внимательно смотрела на него. Они находились в больничной палате с голубыми стенами. Сквозь вертикальные жалюзи проникал мягкий дневной свет. Глаза жены лучились заботой, любовью и раздражением.
– Что ты с собой натворил, Тимофей?
Тима подумал, что это довольно неудачный вопрос. С покорностью навьюченного животного перевёл взгляд на своё тело. В локтевом сгибе правой руки торчала инъекционная игла, подавая прозрачную жидкость из капельницы. Пришли смешанные чувства, когда контуры серого одеяла, под которым он лежал, недвусмысленно указали, что от правой ноги осталась небольшая часть бедра, а левой предстоит попытка отрастить новую ступню.
«Господи, пусть это будут те самые двадцать килограммов», – подумал Тима и послал Дарье блеклую улыбку.
– Меня в чём-то обвиняют? – спросил он. Удивился слабости собственного голоса.
– Господи, нет! С чего ты взял? Версия Майского, конечно, странная, но в неё все поверили.
– Что он сказал?
– Что завод слаженно обокрали. Что из-под носа увели турбину вместе с тягачом. И что безумцев вы нагнали близ Ушаковки.
– Почему «безумцев»?
– Потому что только безумцы, уж не знаю, каким способом, могли запустить турбину, находящуюся в воде.
Тима хотел спросить, на чём же они с Майским преследовали этих самых идиотов, но отказался от этой затеи. Майский, скорее всего, попросил надёжного человека подогнать к заводи его внедорожник. Да, так, вероятно, всё и было.
– Что с турбиной?
Дарья оживилась. Обрадовалась возможности рассказать что-то ещё, пока он не задал вопрос, от которого непременно захочется всплакнуть.
– Её уже выловили и вернули на завод. Взрыв украденного тягача даже не поцарапал её. Необычно, правда?
– Да, – прошептал Тима, мысленно объезжая волну ужаса. – Майский там, наверное, с ума сходит?
– Тима, Герман подал заявление об увольнении в те же сутки.
– Вот же луковый мудрец.
Он замолчал, собираясь с мыслями. Лучше не бродить по краю могилы, в которую они едва не слегли. И возможно, Майский выбрал лучший вариант. Возможно, следовало так поступить сразу, им обоим. Но кто знает?
– Хочешь пить? – спросила Дарья, протягивая руку к пластиковому кувшину на тумбочке.
Тима отрицательно мотнул головой. Движение вышло вялым, как у чахлого растения, которое качнул ветерок.
– Что говорит врач?
Улыбка Дарьи померкла: а вот и тот самый вопрос. Но ответить она не успела. Дверь палаты открылась, и вошла Арина. Она держала в руках два пластиковых стаканчика с кофе. Увидев, что он очнулся, она застыла. По её забегавшим глазам было видно, что она пытается сообразить, куда деть кофе.
– Да брось ты его на пол, – подсказал Тима.
Арина разжала пальцы, роняя стаканчики, и бросилась к нему. У самой кровати опомнилась и умерила пыл. Подарила ему нежное объятие.
– Ты почему не в школе, милая? – Тима внутренне напрягся, запрещая слезам показываться.
– Сейчас воскресенье, пап. – Арина взяла стул у стены и села с другой стороны кровати, подальше от расплывавшегося по линолеуму кофейного пятна. – Ты больше суток пробыл в отключке. И похоже, ты вляпался во что-то действительно страшное и крутое, да?
Тима улыбнулся:
– Как-нибудь я всё расскажу… когда у тебя будут дети, а я чертовски напьюсь.
Они втроём тихо рассмеялись. Дарья спохватилась и взяла сумочку, стоявшую на столике рядом с недочитанным журналом «Караван Историй». А потом достала предмет, от вида которого у Тимы заныло сердце.
Дарья держала голубенький мини-вентилятор, свободно умещавшийся в ладони.
– Это от Майского. Он сказал, ты всё поймёшь.
И Тима всё понял, хотя это и не избавило его от дурных предчувствий. Он протянул руку и взял презент, который мог выглядеть зловещим и опасным только в глазах параноика. Тима снял с мини-вентилятора защитный экран и швырнул его на одеяло. Дарья и Арина побледнели, когда он нажал кнопку «пуск» и потянулся указательным пальцем правой руки к зашелестевшим пластиковым лопастям.
– Нет, – сказал Тима и выключил вентилятор. Палец так и не коснулся пластика. – Даша, будь добра, открой окно и сдвинь жалюзи.
Когда в палату заглянуло чистое апрельское небо, Тима махнул рукой и вышвырнул мини-вентилятор в окно. Затем он рассмеялся и раскинул руки, показывая, что готов обнять семью.
И пусть эта дверь ужасов навсегда останется закрытой. А если она вновь распахнётся… что ж, у него ещё остались лишние килограммы и конечности, чтобы её захлопнуть.
