Ричард Хардвик - Тебя тут не хватает

Ричард Хардвик

Тебя тут не хватает

Характерные особенности, присущие большинству людей, умирают вместе с ними — и редко кто потом о них вспоминает, разве что друзья и знакомые, да и то это постепенно забывается и стирается. Однако, что касается Марты Адамсон, то она отличалась от большинства людей, что при жизни, что после смерти. Ну, по крайней мере, так это выглядело со стороны. Она была немного «со сдвигом» — в сторону необычности.

Чарли Адамсон заглянул ко мне спустя месяц после похорон жены. Было прохладно — в округе ежедневно шли сильные ливни — но, несмотря на это, его лоб покрывали бисеринки пота, не говоря уже о какой-то нездоровой бледности.

— Баззи… — сказал он, плюхнувшись в кресло-качалку на моей веранде. Вообще-то меня зовут Генри Басби, но, сколько я себя помню, все меня звали «Баззи». — Баззи, — сказал Чарли, — ты ведь хорошо знал Марту, даже получше, чем все остальные. Ты никогда не замечал, что у нее были некие, скажем… необычные способности?

— Ну это зависит от того, что понимать под словом необычные, — ответил я, стараясь быть предельно тактичным. Я вытащил свою старую бриаровую трубку и начал методично её набивать.

— Скажем так, — продолжил Чарли. — Дозволь мне спросить у тебя кое-что. Веришь ли ты в жизнь после смерти?

— Допустим, я верю. К чему ты клонишь?

Чарли сунул руку во внутренний карман своего дорогого костюма и вытащил конверт. — Вот к чему! Если бы я не знал почерк Марты, то я бы решил, что кто-то шутит со мной, и эти шутки какого-то низкого пошиба!

Он сунул мне в руки небольшой квадратный конверт розового цвета. Я вытащил записку. Она была краткой, и поскольку я знал Марту все 47 лет ее жизни, то немедленно узнал ровный, чёткий почерк. На листочке, без подписи, было написано:

В могиле прекрасно, Чарльз, дорогуша. Тебя тут не хватает.

Я закусил мундштук трубки, положил письмо на колени и чиркнул спичкой. Выпустив несколько клубов дыма, я снова взял в руки письмо.

— Ну, почерк точно похож на ёё. Как ты получил письмо?

— Посмотри на конверт! Штамп местный, опустили в ящик здесь в Бинсвилле, вчера! Пришло утренней почтой.

— В таком случае, Чарли, — ответил я, отдавая ему письмо, — я бы сказал, что ты попал в яблочко. Кто-то сыграл с тобой злую шутку.

Он яростно затряс головой: — Баззи, но это её почерк! Я его из тысячи узнаю.

— Ты никогда не слышал про такую вещь, как подделка? А в городе, должен тебе сказать, хватает людей, которые будут только рады попугать тебя.

— Ты что имеешь в виду?

Я откинулся на спинку, задумчиво пыхнул трубкой, и, развернувшись, пристально посмотрел на Чарли. — Мы с тобой знакомы с тех самых пор, как ты сюда приехал, а было это лет двадцать назад, не так ли?

— Двадцать пять лет, Баззи, именно так. Более того, в Бинсвилле у нас не было друга дороже, чем ты.

— Хорошо, хорошо… тогда я думаю, не стоит ходить вокруг да около. Дело в том, что многие считают, что это ты убил Марту.

— Она погибла, когда машина слетела с дороги и врезалась в дерево!

— Ну, естественно. Именно это и было написано в свидетельстве о смерти — в результате несчастного случая.

Он запихнул письмо обратно в карман: — Ты был первым, кто приехал на место аварии. Баззи, люди тебе верят. Ты засвидетельствовал, что Марта была мертва, а я находился без сознания. Почему кто-то может подумать, будто я ее убил?

Я наклонился вперед, взял его за лацкан пиджака и медленно потер между пальцами дорогую ткань. — Скажи мне, Чарли, сколько людей в округе могут себе позволить такой костюм? Две с половиной сотни долларов, если я не ошибаюсь?

— Триста двадцать пять, — машинально ответил он, ссутулившись. — То есть дело в деньгах — её деньгах, так получается?

— Именно.

Он резко встал, набычившись, на скулах заиграли желваки. — Всё равно, это ничего не объясняет — по поводу письма. Я, пожалуй, отдам его экспертам-графологам.

Спустя три дня Чарли снова зашел ко мне. Он сказал, что ездил в Атланту. Судя по его состоянию, он выпил джина вдвое больше чем обычно, и крепко залил вермутом. Чарли был из тех людей, для которых мартини являлся обязательным ритуалом. Экстра сухой мартини.

— Ну? — поинтересовался я.

Он вздохнул. — Я взял все образцы почерка Марты, которые только смог найти: чеки, письма, списки покупок и так далее. Я обратился к трем экспертам — и каждый был готов дать голову на отсечение, что это письмо написала Марта. Никаких сомнений.

В этот момент в воротах показался старый мистер Грабб, наш почтальон. Пробравшись сквозь пустые банки и прочий мусор на моем дворе, он вручил мне ворох счетов и прочего рекламного мусора.

— Вот, кстати, — сказал он. — Хорошо, что вы тут, мистер Андерсон — я тогда не стану заходить к вам домой, а отдам почту прямо в руки.

Я едва успел открыть письмо из магазина бытовой техники и увидеть огромный красный штамп: «Последнее предупреждение» и что-то там насчет обращения в суд, как услышал странный всхлип. Подняв глаза, я увидел как почта, которую Чарли держал в руках, рассыпалась по полу.

— Что случилось?

— Это… это…

Лоб Чарли покрылся капельками испарины, подобно смоле на свежеободранной сосне, а глаза, казалось, вылезут из орбит. В руке он мял одно единственное письмо. Я подался вперед и взял его.

Тот же самый почерк, тот же самый розовый конверт.

Чарльз, дорогуша (Марта так его называла с первых дней знакомства). Пожалуйста, очень тебя прошу, установи у подножия холма неподалеку от платана дренажную трубу. С этими бесконечными дождями я всю прошлую неделю чувствовала себя как в пруду. Шелковая обивка гроба пошла плесенью, а моя кисея фактически пропала. Пожалуйста, Чарльз, дорогуша, сделай это побыстрее. Я думаю, стоит обратиться к мистеру Фенвику — он за работу берет недорого, а делает качественно.

Я встал и принес из дома полбутылки водки, стоявшей у меня в баре несколько месяцев. Потом я направился за стаканом, но, как оказалось, это было лишним — Чарли сразу присосался к бутылке.

В ту ночь я положил его спать на свою кровать, а сам устроился на кушетке. Дело в том, что когда водка кончилась, Чарли попросил меня сходить к нему домой и принести джин с вермутом. К тому времени как он расправился и с ними, мне ничего не оставалось, как просто уложить его спать — до дома я бы его просто не дотащил.

Когда я укладывал его спать, то невольно обратил внимание на его безмятежное лицо и вспомнил тот вечер, когда они разбились. Тогда он выглядел точно так же — за исключением тонкой струйки крови, там, где он ударился головой о руль. Я бы не сказал, что это была страшная авария — Чарли вряд ли ехал быстрее 20 миль, когда машина наехала на масляное пятно, слетела с дороги и врезалась в дерево.