Каторга (СИ) - Кошелев Вадим Викторович
Но тот лишь сказал: «Я буду тебя ждать, Рита!» и заспешил по делам, хлопнув в знак прощания Бартона по плечу.
– Глупо, Сережа! – вдогонку крикнула уходящему воздыхателю Марго и, перекинув через борт летательного аппарата свой увесистый рюкзак, проследовала на борт сквозь откинутый боковой люк.
Непонимающий русского языка Билл растерянно посмотрел в сторону удаляющегося Задиры и тоже полез на платформу.
– Кто-то из ваших девиц назвал Грача первым парнем на деревне, – обратился он к дочери, когда уже поднял аппарат над землей.
– Есть такое выражение, – кивнула Марго.
– Он мужественный и смелый офицер – герой последнего космического сражения на орбите Геры, к тому же не лишен привлекательности. Любая бы за него пошла. А ты чего выделываешься?
– Я уже говорила, что жду своего Мастера, и забудем эту тему, пожалуйста. – Марго стояла вместе с Бартоном возле излучателя, подставляя свое зардевшееся лицо встречному потоку свежего воздуха. Ее длинные светло-русые волосы развивались по ветру, голубые глаза горели неким внутренним огнем. Девушка напоминала прекрасную ведьму, летящую по небу в манящую неизвестность. Во всяком случае, именно такие ассоциации почему-то возникли у ее отца, который в это время управлял платформой, держа курс в сторону побережья, где лежал инопланетный корабль.
Бартон при слове «Мастер» насторожился. На уровне подсознания он чувствовал некий негатив к сему слову, но чем тот негатив вызван объяснить себе не мог. Да и не хотел вытаскивать из глубин памяти дурные воспоминания, связанные с этим понятием, ибо в ту минуту был счастлив, как никогда, и ему хотелось крикнуть: «Остановись, мгновение – ты прекрасно». Не в силах более сдержать переполняющие его душу эмоции, он признался своей дочери:
– Это лучший момент моей жизни
– Ты же не помнишь свою жизнь, – девушка даже не повернулась в сторону отца, продолжая наслаждаться полетом. – Значит, не можешь утверждать.
– Могу, Маргарет, могу! Ибо чувствую, что нашел причину, ради которой следует продолжить свое существование в этом прекрасном мире.
– Я тебя прошу, Вильям! – Марго снисходительно улыбнулась. – Имидж сентиментального убийцы мутантов тебе никак не идет. Лучше уж снова начни разводить цветы.
– Всенепременно, дочь моя. Цветы – это гармония и красота, без этих двух составляющих наша жизнь давно превратилась бы в жуткий хаос.
– А ты философ, Бартон. Где только ты раньше был со своей философией?
– Где был – там меня уже нет.
– И то верно! – Марго больше не хотела ничего говорить. Полет навстречу заходящему солнцу доставлял неописуемую радость. Девушка полностью абстрагировалась от реалий окружающего мира, очистила свой разум от ненужных переживаний и просто летела над землей навстречу неведомой жизни.
На фоне закатного ярко красного диска платформа выделялась весьма отчетливо. Ей вслед смотрели десятки глаз. Люди испытывали различные чувства, глядя, как парят над землей два счастливых человека, нашедшие друг друга в этой огромной вселенной. Тот же Задира ощущал утрату. О'Нилл радовался за своих друзей. Мегера завидовала белой завистью. А Багира корила себя, но никому бы в этом не призналась. Варваре Алексеевне не было никакого дела до улетающей платформы и ее пассажиров, ибо приближение ночи вызывало предвкушение страстных утех в объятиях своего возлюбленного. Ник тоже с нетерпением ждал той минуты, когда останется со своей женщиной наедине. Тем не менее, на душе у него кошки скребли. Мальвина просто плакала и стояла на корме крейсера до тех пор, пока удаляющийся в ночь летательный аппарат чужих не превратился в еле различимую точку, пропавшую в наступивших сумерках.
Часть 3. Побег.
Глава 1.
Зима выдалась в озерном краю на редкость теплая и бесснежная. Лес слегка оголился, но не потерял своего зеленого окраса, чему весьма способствовало обилие елей и сосен, которые росли в этих местах многие века и помнили еще довоенный мир.
Озера временами покрывались тонким ледком после ночных заморозков, но всякий раз оттаивали под действием приходящей днем оттепели.
Как-то по утру выпал снег. Снег застал в лесу парочку весьма странных путников, отличных друг от друга в первую очередь размерами, а потом уже и всем остальным. Первый из лесных путешественников представлял собой свирепого с виду, одноглазого, двухметрового гиганта и был облачен в грубые одежды, пошитые из волчих шкур. Верзила мог бы запросто сойти за какого-нибудь доисторического варвара – гота или сакса. Вот только, притороченная к спине трубка из гладкого блестящего металла с образом дикаря никоим образом не вязалась. Так же как не вязалось с образом дикаря портативное радиоустройство, состоящее из впаянного в ухо мини наушника и маленькой пуговицы микрофона пришитого к воротнику меховой куртки.
Гигант шел в развалку и не торопился, дабы не оторваться от своего спутника-маломерки. Коротышка имел настолько малый рост, что доставал верзиле лишь до колена. Он бежал вприпрыжку, держась за кожаный свисающий с пояса большого человека ремешок. Одежда крохи также состояла из меха, но голова оставалась не покрытой и представляла собой лишенный растительности грушеобразный череп с постоянно двигающимися складками пупырчатой кожи, из которых временами появлялись то рот, то уши, неизменно скручивающиеся в причудливые формы.
– Па-па! – сказал малыш своим свистящим голосом, заставив большого человека остановиться и посмотреть вниз.
– Какой я тебе папа? – возмутился Циклоп. – Кто тебя такому слову научил?
– Ченг, – коротко ответило существо.
– Зови меня Сэм. Ясно?
– Сэм, – повторил малыш. – Сэм – па-па. Па-па – Сэм.
Циклоп лишь махнул рукой и продолжил путь в чащу леса, где с осени остались стоять увядшие заросли крапивы, которые являлись целью похода. Крапиву рвали для поддержания роста зеленой «брынзы», служившей основным источником пищи маленькому существу. Правда, коричневой «брынзой» малыша тоже время от времени баловали.
– Вот тебе мешок, Сиг! За дело, – Циклоп кивнул в сторону крапивы.
Существо названное именем – Сиг тут же выхватило из рук человека мешок и, углубившись в заросли, принялось рвать крапиву. Но дело у него не спорилось: с такой производительностью, он мог провозиться до самого вечера. Благо гигант достал из-за голенища унт немалый тесак и тоже включился в работу. Не прошло и часа, как все взятые с собой меши оказались забиты до отказа. С чувством выполненной работы Циклоп с Сигом двинулись в обратный путь – к своему ставшему домом дредноуту, в коем кроме них обретались еще три затворника, а вернее будет сказать, два затворника и одна затворница. Причем, последняя занимала весьма привилегированное положение домоправительницы.
Марго вела хозяйство, ходила за скотиной, рукодельничала, стряпала, но помимо всего руководила отшельниками. В любой момент девушка могла взять в помощники первого попавшегося ей под руку обитателя звездолета, включая малыша Сига. И никто не в праве был ей отказать даже вечно занятый со своим железом Ченг. А тем более Бартон или Циклоп. Гигант, правда, иногда ворчал незлобиво, поминал ущемленные права мужского населения, вынужденного выполнять порой самую что ни наесть женскую работу. Но укоризненный взгляд голубых глаз Марго всякий раз заставлял бузотера прикусить язык.
– Если твоему самолюбию претит подчиняться женщине – ты можешь уйти, – как-то сказала ему девушка. – Я тебя не держу.
– И уйду, – пригрозил Циклоп. – Устроили здесь матриархат, понимаешь. Завтра же уйду.
– То будет завтра, а сегодня иди, подои коз. Тем более что Сигу их молоко очень нравится. Упоминание о существе три года назад появившемся на свет божий из утробы Циклопа немного охладило пыл. Гигант, досадно махнув рукой, пошел выполнять поручение девушки, которая крикнула вслед:
– Загон козам уже пора подправить, а то и новый сделать. Рядом с зеленой кормушкой очень удобное место. Наша скотина ту инопланетную «брынзу» только так уплетает.
