Мастер белого шума (СИ) - Харп Виктор

— Я еще с дуба не рухнул, чтобы такие интересы светить. Деловые люди уважать перестанут. Так что там про телепатов?

— Менталистов, — поправил магистр. — Мыслей они не читают. Даже самые проницательные из них — просто умны, как дьяволы. Только слухи о телепатии распускают, чтоб народ боялся. Однако, их спецы нагнуть могут любого, хоть мага, хоть не мага. Внушение, гипноз, перехват воли, ментальный приказ, и ты уже всю подноготную им выложил и слабоумным стал, самоубился или соседа убил якобы в состоянии аффекта.

— В состоянии чего? — не забывай, Фредди, что некоторых слов ты знать не должен.

— Кратковременного умопомрачения.

— Что, даже тебя нагнут?

— Если сломают. Мы ведь тут тоже не сопли жуем, защищаемся, как можем, — подмигнул он. — Но, видишь ли, чтобы поставить щит от ментального воздействия, нужен другой менталист. Клин клином. И тут огромный риск. Неизвестно, что будет хуже, если не тому доверишься. Дебилом они могут сделать любого, гением — никого. Ломать — не строить.

— Тоска.

— Наша реальность, Рик. Ты не в пацанские игрушки пришел играть, если решил стать легальным магом. Может, и станешь еще. Тогда тебе полезно знать, что большинству 'лбов' нужен зрительный контакт для воздействия, и обработать слабый менталист может лишь одного 'кролика' за раз. Хотя в секретных лабораториях Лиги ведутся разработки по усилителям.

— Откуда ты знаешь, если они секретные? Может, и тут они сами слухи распускают, чтобы боялись?

Он не раскололся, естественно. Почесывал мордочку уснувшей на его руках тварюшки и загадочно улыбался.

— Что-то не сходится, Грегор, — выдал я после паузы. — Ты говоришь, им зрительный контакт нужен. А как же щиты?

— Я говорил о слабых менталистах. У них есть спецы и посильнее. А щит, главное, чтобы поставили. Держишь ты сам, пока воли хватит. Но тебе рано об этом волноваться. Если ты в итоге попадешь к 'лбам', тебе наверняка подчистят карму и вернут в Тьму, агентом.

— А если я не захочу?

— Кого волнует? Обработают так, что сам попросишь. Как мы поняли, их не пугает, что на 'лишенцев' нельзя ментально воздействовать. Существуют и другие методы принуждения.

Меня передернуло.

— И остается тебе, Рик, расшибиться, но постараться, чтобы дар вернулся. А ты слышал, что тебе говорили на собеседовании о смене полярности и внутреннем сопротивлении новому качеству магии. Начал новую жизнь, так стань новым человеком.

— А если не получится?

— Попытка будет засчитана, если увидим усилия. Не вернется магия — еще поговорим, прикинем варианты. Запомни одно: подонку Фредди-Молчуну помогать не будем. А вот попавшему в переплет сыну мага-алхимика Карела Милара, пусть недоучки и неудачника, — поможем. Слышь, а это правда, будто твой папаша на спор, что никогда не будет опохмеляться, превратил сам себя в самогонный биоаппарат и с тех пор ссыт брагой?

— Сходи к нему, отхлебни, и проверишь, — вспыхнул я.

Грегор заржал и отпустил меня, наконец. Хоть бы рубашку выдал. Пришлось мне куртку на голое тело надевать.

Поверил или нет? — думал я, топая в общагу в сопровождении двух пятнистых.

Играть придурка — тяжелый труд. Я уже устал, но роль туповатого отморозка Фредди, доводившего в школе учителей до истерики, а одноклассников до трясучки, обязывала. Облик должен быть достоверным. Они знают, что я где-то здесь. Я знаю, что они знают.

Сам виноват, нечего было в Академию лезть. С другой стороны, куда еще? Я только посмотреть хотел, вдруг папу-маму уже освободили, и они вернулись на кафедру. Переживал, что родители мучаются без меня, любимого. Отмучились. Теперь моя очередь.

А если уж лезть, то тихо, как и намеревался. Проклятый дар! Вот подставил, так подставил.

Вся надежда, что Халия — не дура. 'Твоя звезда яркая, Сархи, и прятаться ей надо среди ярких, — говорила она, когда перекрашивала мою шевелюру. — Маги в первую очередь заподозрят не наглого сына пропащего алкаша, а того, кто постарается стать незаметным. Они ждут, что ты забьешься в тень. Значит, живи на свету. Фредди Милар — это пощечина магам. И ты бей, не стесняйся. Думай, как он. Действуй, как он'.

Стань, как он.

А потом окажется, что уже не ты играешь роль, а она — тебя, и в Даниэля Эспанса мне никогда не вернуться.

Глава 6. И другие звери

Первым делом я переоделся, умял остывший обед, совмещенный с еще горячим, доставленным к моему приходу ужином. Растолкал дремавшего Анта (куда в него столько сна лезет?), узнал, что Лан отправился к знакомым девчонкам, а Рамзик ушел в неизвестном направлении с Боршем.

— Каким Боршем?

— Тот кудрявый умник, который про сартапца догадался. Да, тут новости: куратор сказал, завтра нас отправят куда-то.

— Грегор мне уже доложил.

Я отправился искать Фараона. Что-то тревожно мне стало. Под ленивым взглядом дежурных прошвырнулся по коридору из конца в конец, проинспектировал два десятка комнат, заглянул в холл, где стоял бильярд и столы с шахматами и еще какими-то безобидными играми.

— Ты кого потерял, парень? — остановил меня капрал.

Объяснил.

— Где-то тут мелькал твой Рамзик. У девушек глянь.

Сходил.

Некоторые комнаты у девочек на третьем оказались заперты, на стук там не отвечали. А вот у нас, мальчиков, и щеколды завалящей на дверях не было. Дискриминация.

Засек Лана, сидевшего с несколькими девчонками и парнями в одной из комнат, но с его компанией знакомиться не стал: очень уж аристократические у всех физиономии. При моем появлении аж вытянулись.

Проверил мужские туалеты. Душ.

Спустился на первый этаж. Дверь в подвал манила сочившимся в щель светом.

— Эй, ты куда? — окрикнул меня армеец, один из четверых, охранявших выход.

— Ошша ищу. Помните, такой весь из себя экспериментальный детеныш кошарха? Не ядовитый, но вредный. Его от меня отлепить не смогли и мне оставили, а он, зараза, только того и ждал. Опять сбежал, короче.

— Ты куратору доложил, что зверушка пропала?

— А как же! Так он сказал, чтоб я сам бегал. Не найду, магистры меня самого в зверушку превратят.

Первый этаж и подвал мы прочесали с тем армейцем. Нормальный такой парень, откуда-то из провинции. После службы в технари собрался идти.

Рамзика и Борша и здесь не было.

Оставался чердак. Там люк никто не караулит, и от дежурного поста он не просматривается.

Висячий замок был не заперт. Просто дужка вставлена для виду.

На чердаке темно и, на первый взгляд, пусто. Пахло табачным дымом. Видимо, кто-то устроил тут тайную курилку. Идиоты, пожара захотели.

Я осторожно прошелся вдоль, стараясь не скрипеть досками, прогибавшимися под моим невеликим весом. Слуховое окно плотно закрыто, но недавно его взламывали — следы мелких сколов на раме вроде свежие, выделялись на темно-сером дереве.

Когда глаза попривыкли к сумраку, разбавленному сочившимся сквозь пыльное стекло закатным светом, я его увидел.

Или не его.

Тело с дорожным мешком на голове было плотно примотано к стропильной ноге.

Сдернул мешок. Все-таки это Рамзик. Без сознания, с кляпом во рту, мокрой от слез и соплей рожицей... чуть вытянутой, с подозрительной черной щетинкой на щеках и шее. И с острыми, нечеловеческими когтями на руках.

Кляп я сразу достал. Пока перепиливал веревки пилочкой из карманного набора техномага, оборотень пришел в себя. Всхлипнул:

— Рик!

— Тебя били? — под щетиной на его лице (или уже морде?) синяков не заметно. Рамзик кивнул, завернул рукава. Его не просто били — пытали, прижигая сигаретой. Во мне закипало бешенство. — Почему не кричал?

— Нельзя. Я... от испуга превращаться начал. Все бы увидели. И правда порвали бы. Я... я объясню, Рик. Я говорил им. Магистры знают, что я... вот... такой.

— Оборотень? — я размотал веревки, подставил плечо — стоять Рамзик не мог. Усадил и начал растирать ему мышцы.

— Я не шпион. И я не лишал никого магии, клянусь! Меня менталисты проверяли, маги. А эти не поверили. Сказали, ночью еще допросят.