Копоть - Максим Владимирович Виноградов
Степенно переваливаясь, экономя невеликие силы, Даг переместился к пустующей «хате». Осмотрелся, стараясь не принюхиваться. Былой щепетильности в нем давно не осталось, навидался всякого, но и вляпаться в кучу дерьма совершенно не хотелось.
Согнулся в три погибели. Пополз внутрь «хаты», раздраженно кряхтя.
Ничего-то существенного тут не нашлось. Ни еды, ни уж тем более выпивки. Даг завозился, растолкал гору рухляди. Схватил пару палок, связку старых газет, какую-то книжонку. Пойдет на растопку! Раз уж ничем другим тут не поживиться.
Кое-как, задним ходом, Джонсон выбрался наружу. Пожалуй, можно сегодня заночевать в этой коробке. Все лучше, чем без ничего. А потом ее можно сжечь. Жалко, конечно, зато тепла будет вдоволь… хоть ненадолго.
Газеты сразу полетели в костер. Деревяшки придержал чуть дольше, аккуратно уложив поверх разгорающихся бумаг. Уселся рядом, рука механически нащупала бутыль. Приложился, разом допив остатки. Хорошо! Тепло внутри, тепло снаружи. Можно жить.
— Ну что там, — хрипло спросил Капуша, — Есть че?
— Пусто, — прохрипел в ответ Даг, — До черта бумаг, да нечего полезного.
— На дрова?
— Ну а куда еще…
— Тоже хлеб!
Он хохотнул, довольный проявленным остроумием. Даг не стал развивать тему. Говорить не хотелось. Выпить бы. Выпить и забыться. Эх, если бы не холод!
Джонсон взялся за растрепанную книжку, последний трофей, добытый из чужой «хаты». Не глядя рванул обветшалую обложку, она полетела в огонь. Несколько секунд жара. Небольшая отсрочка перед могильным холодом.
Смотрел в огонь, просто по привычке. Усталый ум плыл, не сосредотачиваясь ни на чем конкретном. Оторвал пачку листов — бросил в пламя вслед за первой партией.
Взгляд машинально зацепился за буквы. Выцарапанные на бумаге убористым аккуратным почерком. Буквы сложились в слова, слова соединились в предложения. Смысл написанного доходил до сознания еще какое-то время.
А потом Даг осознал.
Да так, что едва не бросился в огонь — доставать уже сгоревшие страницы. Остановила его только бесполезность сего действия — от бумаги остался пепел, не более.
Прижал к себе растрепанные листки. Испугался, что они улетят, подхваченные порывом ветра.
— Че там, деньги чтоли? Или карта сокровищ? — Капуша привычно захохотал.
— Почти, — выдохнул Даг, — Почти…
С верхней страницы на него смотрела аккуратно и довольно точно выведенная «пентаграмма». Под ней имелась и подпись:
Сей знак называют «Печать Кроноса» и используют в оккультных науках издревле. В упрощенной форме он встречается на гербе семейства Стюартов, что и доказывает, пусть и косвенно, их причастность к кабалистике…
Вот так Вильсон! Вот так, ядрить тебя, Демидов!
А ведь Джонсон теперь вспомнил этого Вильсона! Тот самый мужичок, что когда-то рассказывал про ночные бдения некой «тройки»… Кто там был? Надо восстановить, обязательно. Что-то еще он плел про мировые заговоры, власти скрывают и всякое такое… Бред-то, конечно, бред… Ну а что сейчас не бред? То, что случилось с Дагом тоже не образец рациональной картины мира.
И книжицей тот бедолага размахивал прямо перед лицом тогда еще дознавателя. Вот этой самой книжкой. Получается, уже в то время Джонсон мог бы получить новые данные… если бы соизволил как следует обработать показания. Отнестись с серьезностью к словам бездомного. Вот как интересно судьба повернулась, теперь Даг и сам бездомный. Какая ирония…
— Слышь, Капуша, а где, говоришь, сейчас этот Вильсон? — спросил Даг, стараясь раньше времени не питать излишних надежд.
— Да кто же его знает? Он мне не докладывался. Да и я за ним не присматривал. Я все больше это… по другой части, — рыжий хохмач озабоченно глянул на спящую рядом Эсмиральду, — Говорю же, с неделю не видел. Может больше.
— Пропал что ли?
— Может пропал, может ушел.
— И свое добро оставил?
— Ну да, вряд ли… Может сдох. Кто знает?
Да уж, весьма информативно. Джонсон задал еще несколько вопросов, стараясь вызнать хоть что-то о пропавшем Демидове. Капуша отвечал охотно, но все сводил к своим залихватским шуточкам. В остатке же вышло, что никто толком о Вильсоне ничего и не знал. Не удивительно: здесь вообще не слишком интересовались другими. Если только кто-то сам не являлся большим любителем потрепаться о прошлом.
Вроде как всплыло, что до превращения в бродягу Демидов работал по научной части. То ли подмастерье чей-то, то ли даже и ученый. Историк, вроде как. Что потом с ним случилось, как оказался за бортом жизни — неизвестно.Честный, справедливый мужик. Немного надломленный что ли. Побитый жизнью. Но тут через одного так, обычная история.
Больше ничего отрыть не удалось. Джонсон был доволен и этим. Махнув рукой на еду и выпивку, на тепло костра и компанию «друзей», он пополз в конуру Вильсона. Забрался с головой, укутался в тряпки. Палец не без труда расковырял картонную стену, сквозь импровизированное «окно» внутрь повалил холодный воздух. И свет. Совсем немного, но достаточно, чтобы читать.
Даг раскрыл засаленную книжку. Аккуратно перелистнул страницу с «пентаграммой». И углубился в чтение.
Книга представляла собой собрание мыслей и знаний автора. Значительная часть документа являлась «дневником», где Демидов в общих чертах описывал быт и те уроки, что он из него извлекал. Любое событие автор рассматривал с философских позиций. Часто поминал неких Олесю и Софьюшку. Без контекста Даг не смог определить, кто эти дамы. Возможно, жена и дочь?
Остальную же часть книги занимала настоящая научная работа. Посвященная истории «первого чернокнижника» и его последователей, вплоть до наших дней. По понятным причинам, эта информация интересовала Джонсона в первую очередь. Он так увлекся чтением, что не остановился даже когда на улицеокончательно стемнело. Успокоился, только прочитав все, до последней страницы.
История в книге начиналась с середины. Даг чуть не откусил себе руку от досады, поскольку самолично сжег первые страницы рукописи. Хоть автор и утверждал что «все написанное выше при должном рвении легко найти в открытых источниках», легче от этого не становилось. Джонсон вот потратил почти месяц на поиск в
