Копоть - Максим Владимирович Виноградов
Ничего хорошего там не ждало. Жанны не было, как и ее вещей. На смятой кровати Даг нашел короткую записку: «Прости». Девушка вымела комнату, как пылесосом. Забрала буквально все, что плохо лежало. Из вещей у Джонсона осталась та одежда, что на нем, да смена белья.
Едва успел присесть, в дверь постучали. Стук громкий, требовательный, настойчивый. На который нельзя не ответить.
За дверью оказался мистер Седых. Сохраняя крайне высокомерное выражение лица, он в ультимативной форме предложил Джонсону убираться ко всем чертям.
— Почему? — спросил Даг, — Деньги у меня есть…
— Ха! Денег у вас уже нет и никогда не будет, мистер Джонсон, как и новой ноги. А тому, кто не в состоянии платить, тут не рады!
Даг не успел даже толком оглядеться. Хозяин дома чуть не силой вытолкал бывшего постояльца за дверь.
— Всего хорошего, мистер Джонсон!
В совокупности с ехидной улыбкой фраза прозвучала неприкрытой издевкой.
Глава №6
Жить без ноги сложно. Особенно в мире Копоти. Особенно, если у тебя нет крыши над головой и хоть какого-нибудь источника дохода. Конечно, и в «том» мире инвалиды не шикуют. Но там хоть есть какая-никакая социальная помощь. Здесь же все оказалось просто и банально предсказуемо — вот тебе твоя жизнь, проживи ее, как желаешь. Никого не волнует, что ты будешь есть, где ты будешь спать. Главное, не мешай. И попробуй не сдохнуть.
Копоть… Что в погоде, что в воздухе, что в головах. Сажа и пепел. Равнодушие и цинизм, помноженные на сугубо рациональный подход к построению общества. Можешь приносить пользу — будешь при деле. Занимаешь важную должность — тебе везде рады. Стал ненужным, бесполезным, немощным? Ну, извини. Вокруг полно других, тех, кто в силе.
Бездомных много. Если не официально. Сколько именно — никто не знает. Никому не интересно. Никто за ними не следит, а зачем? Мрут десятками, особенно зимой. Создают лишнее социальное напряжение. Лучше просто сделать вид, что таких людей не существует. А там, глядишь, они сами… того…
Все это Джонсон успел обдумать тысячу раз с тех пор, как оказался на улице. С тех пор он успел хлебнуть всей прелести уличной жизни. В стократном размере.
Во-первых, мобильность. К палке он привык быстро, дня за два. Рука болеть перестала, да и мозоли постепенно сошли на нет. Костыль стал продолжением руки… или ноги? Тела, в общем. И все равно. Долгие пешие прогулки пришлось оставить в прошлом. Сейчас за день Джонсон мог преодолеть едва ли десятую часть от своей нормы в двуногом состоянии.
Во-вторых, пища. Деньги закончились так быстро, будто их и не было. Вместе с ними пришлось забыть о регулярном питании. Даг перебивался от случая к случаю. Тут добрые люди накормят, там поделятся копеечкой. Очень редко удавалось зацепиться за временную подработку. В стиле «принеси-подай».
Никого одноногий работник не интересовал. Когда на любую должность претендует энное количество людей с обычным количеством конечностей, зачем брать тех, у кого их недостает? Разве что за гроши… или вовсе за еду.
Ни в одно приличное место тебя не пустят. Одноногий калека потрепанного вида никому не внушает доверия. А «приличными» тут зовутся почти все места. Значит, входа нет никуда.
Нельзя написать письмо. Нет денег. Нет адреса. Практически, нет прав.
Внезапно — никому ты не нужен. Ни старым знакомцам, ни новым приятелям.
Как-то раз Джонсон оказался рядом с библиотекой. Как будто случайно, но подспудно все же ждал встречи с Люсией. И она — встреча — состоялась.
Девушка вышла на улицу, держа под руку интеллигентного вида высокого мужичка в черном пальто и очках с дорогой оправой. На Джонсона библиотекарша даже не посмотрела. Может, и не заметила. Или не узнала. Или сделала вид, что не узнает. Результат тот же. Ну а Даг подходить не стал. Взыграли остатки гордости — зачем, мол, нарушать чужую идиллию своим появлением? Толку-то от этого все равно не будет.
Про Жанну он давно приказал себе забыть. Некрасиво поступила бывшая «подруга». Понятно, рационально, но некрасиво. Видеть ее не хотелось, да и не моглось. Не осталось никаких точек пересечения. У нее свои пути, у Дага свои. В разных параллельных плоскостях.
Что же в итоге? Очень просто. Через месяц скитаний Джонсон обнаружил себя на вполне закономерном месте — в «поселке» бездомных под мостом. Весьма иронично, учитывая тот факт, как высокомерно он совсем недавно о них отзывался. Ну или думал, уж точно.
Между тем, здесь, среди кажущейся анархии имелась своя иерархия. Пусть не жесткая и не формализованная. Но вполне устоявшаяся. Были свои лидеры, их подпевалы. Различные «фракции», суть разногласий между которыми уловить постороннему человеку не представлялось возможным.
Впрочем, как и везде, люди дрались за власть и деньги. Деньги в данном случае — доступ к более «хлебным» местам попрошайничества. А власть — способность выстроить очередь к этим местам. И обеспечить ее соблюдение.
Неформальные «лидеры» бездомных этим, по сути, и занимались. Каждый попрошайка платил известную «мзду» в «общак». А по факту — на карман боссу. Кто сколько внес, тот столько и ел. Зато пили все, вволю. Потому что без этого тут было вообще не выжить.
Алкоголь — местная валюта и местное божество. За бутылку тебя ославят и вознесут на небеса. За нее же могут проклясть и низвергнуть в ад. Через выпивку решаются все проблемы, проходят переговоры, посиделки. Да и любой прием пищи — уже повод употребить. Впрочем, чаще всего повод вовсе не требуется. Главное наличие топлива. И горла, куда его можно залить.
Никогда ранее Джонсон не понимал такого отношения к жизни. Но теперь переосмыслил. Включился, влился в поток. Сначала понемногу, по чуть-чуть. Постепенно входя во вкус. По той простой причине, что находясь в нормальном состоянии сознания невозможно воспринимать окружающую действительность адекватно, и при этом не сойти с ума. А выпивши — вполне себе. Мир уже не кажется настолько тоскливой и мрачной трясиной. Да, все еще трясина. Но уже интересная. А местами даже и красивая.
А так, живут тут вполне себе обычные люди. И все у них, как у всех. Едят, пьют, спят. Занимаются сексом, не без этого. Даже скорее с этим, чем без. Алкоголь, он такой, завсегда делает собеседников более общительными. Сводит мужчин и женщин в одну постель. Даже если по трезвому они бы никогда на такое
