Серый Дол - Николай Покуш

силой в голову, пронзив лобную кость над правой бровью, и раскалённым штырём вонзившись прямо в мозг по самую макушку. Попытавшись разомкнуть веки, Драйган обнаружил, что правое осталось закрытым. Левому же глазу предстала мутная серость. Несколько раз моргнув, смигивая теплую слезу, что покатилась по виску, он, наконец, смог вернуть зрению чёткость, и обнаружил над собой кроны сосен, тонущие в предрассветных сумерках. Он был в лесу, и мозгу хватило лишь пары секунд, чтобы вспомнить, почему он находится здесь. Тут же ужас подстегнул его к действию и Драйган, понимая, что чудовища, с которым они боролись в ночи, могут быть где-то совсем рядом, попытался сесть. Но, лишь оторвав голову от земли, он был вынужден со стоном вновь опустить её в грязь. Боль сделалась невыносимой, а в глазах всё закружилось, и парень едва успел перекатиться на бок, чтобы выблевать вчерашний полупереваренный ужин не на себя, а в грязь.

После этого стало легче, но совсем немного. Ещё какое-то время он лежал на земле, дыша полной грудью и стараясь не шевелиться, чтобы не вызвать новый приступ тошноты и боли. Всё, что он мог в эти мгновения, это вслушиваться. Но кроме шума ветра в кронах сосен над головой, да трелей нескольких ранних пташек, он не слышал ничего. Окружающий мир не представлял угрозы, хотя парню в это верилось с трудом. После всего пережитого, как можно доверять этому мнимому спокойствию?

Драйган стал размышлять над своим положением. Он помнил, как дрался с чудищем, как они сцепились и покатились, а затем… темнота.

«Мы упали с края» - пришел к выводу он.

Тут же его сознание пронзила новая мысль: «Ханрис?! Как же Ханрис? Мы дрались ночью, а сейчас уже рассвет, следовательно, прошло, по меньшей мере, часа четыре. И если Ханрис до сих пор за мной не спустился, значит он…».

Эта мысль подстегнула Драйгана к действию. Он снова, но теперь уже куда осторожнее и медленнее стал подниматься с холодной земли. Голова вновь закружилась, вновь пришла боль и тошнота, но, превозмогая их, он всё же сумел сесть. Быстро оглядевшись, Драйган приложил немалые усилия, чтобы подползти к ближайшему стволу сосны и, облокотившись об него спиной, дал себе передышку. Боль в плече была тупая, и пока он не шевелил левой рукой, она не шла ни в какое сравнение с горящей пламенем болью в бедре. Но в первую очередь Драйган уделил внимание своему правому глазу. Ощупав онемевшими пальцами правую сторону лица, он обнаружил, что вся она покрыта липкой коркой. Ему не составило труда понять, что то была кровь вперемешку с грязью. Прикосновение к виску и брови причиняло немыслимую боль, там налипшая корка бугрилась и под ней явно покоилась свежая рана.

«Наверное, я расшиб голову при падении» - пришёл к выводу юноша, после чего, с неожиданным оптимизмом заключил: - «Могло быть и хуже».

Действуя с той осторожностью, на которую только были способны его едва шевелящиеся пальцы, он освободил веко из плена запекшей крови и грязи, что стоило ему потери, пожалуй, что половины своих ресниц, и наконец, смог посмотреть на мир обоими глазами. Окружающий пейзаж приятней не стал. Несколько стволов сосен, какой-то серый бугор рядом, торчащие из земли корни, размокшая от вчерашнего дождя грязь, да почти отвесный склон – вот и всё, что предстало его взору.

Затем Драйган обратил взгляд на себя, и обнаружил ещё более жалкое зрелище. Вся его одежда был покрыта грязью. Левая штанина на внешней стороне бедра была разорвана, и аккуратно убрав ткань, так же пропитанную запекшейся кровью, Драйган обнаружил глубокую, рваную рану. Должно быть, летя вниз по склону, он зацепился о торчащую ветку или острый камень. Пожалуй, что и в данном случае всё могло бы обернуться худшим образом. Эта ветка или камень могли бы распороть ему не ногу а, скажем, горло. Да что там, люди, бывало, падая из седла ломали себе шею, а здесь высота была куда больше, и всё же он остался жив и цел. Однако сей факт нисколько не помогал побороть боль, холод и головокружение. Чувствовал он себя невероятно паршиво. И если могло что-либо сделать состояние Драйгана ещё хуже в данный момент, так это лишь неожиданное пришедшее воспоминание о том, что упасть то он должен был не в одиночку.

«Где же тварь?»

С ужасом парень стал снова озираться по сторонам, но всё равно не сразу понял, что тот серый холмик, что находился неподалёку и поначалу не привлёк его внимания, и был, если присмотреться внимательнее, тем самым чудищем, что падало вместе с ним с обрыва, а затем, видимо, откатилось чуть в сторону.

Придя к этому выводу, Драйган замер, не спуская с лежащего к нему монстра взгляда. Света было достаточно, чтобы ему удалось разглядеть очертания покрытого серыми клочками шерсти плеча и головы с длинными белыми волосами, слипшимися от грязи, даже торчащего чуть в сторону заострённого уха. Но, сколько бы Драйган не всматривался, он так и смог понять, дышит существо или нет. Вроде бы нет, но… может быть и дышит. Или ему только кажется, что бок твари слегка приподнимается.

Драйган не знал, сколько просидел там, забыв о боли и холоде, неотрывно вглядываясь в силуэт монстра. Утро наступало непростительно медленно, и света не хватало, чтобы разглядеть больше.

«А вдруг он жив» - думал Драйган. – «Просто ещё не пришёл в себя после падения. Мне посчастливилось очнуться первым, значит нельзя терять ни минуты».

Но что он мог сделать? Оружия у Драйгана не было. Юноша огляделся по сторонам, в надежде отыскать нож, которым бил тварь, но поблизости его не оказалось. Зато он обнаружил неподалёку покрытый мхом булыжник, по виду увесистый и вполне годный для того, чтобы раскроить череп.

«Медлить нельзя» - решил Драйган.

Хватаясь руками за