Копоть - Максим Владимирович Виноградов
А тут вдруг раз — вот тебе и выход. Да, придется, условно «пить кровь младенцев». Или что еще похуже. Ну ведь не каждый же день. Так, раз в пять-десять лет. Они ведь и сами по себе мрут тысячами, эти людишки. Почему бы одной смерти не послужить великой цели продления отдельно взятой жизни?
Заманчиво? Для тех, кто и так привык в жизни идти по головам.
Допустим, есть группа психопатов, решивших заделаться долгоживущими. Начитались таких вот одухотворяющий статей, что сейчас поразила дознавателя. Или еще чего. Когда есть деньги, добыть информацию перестает быть проблемой. И понеслась.
Возникает «банда». Под это дело подводят некоторые — очевидно немалые — средства. В городе это не последние люди, что позволяет «улаживать» вопросы на местах. С криминальными «семьями» на открытый конфликт не идут. Разве что только показать силу, чтобы отвадить прочих от посягательств. А сами — ставят опыты.
Именно так, опыты.
Проверяют, что будет. Если мы вот так раскромсаем и такой-то рисунок выпишем. А в следующий раз вот так-то, чуть изменим. Результат есть? Стало лучше или хуже?
Все равно, конечно, остается куча вопросов. Почему именно так? Почему здесь? Почему сейчас? Можно же все это обыграть как-то более скрытно. Или они вообще ничего не боятся.
Или публичные казни — часть плана? Посеять панику? Навести террор?
Что-то пока особой паники незаметно. Разве что в головах отдельных градостроителей. И жандармов. А народу, по большому счету, плевать. Правильно сказал тогда бездомный: «Все убивают. Всех убивают. Испокон века так было и до скончания веков будет. Стоит ли беспокоиться?»
Б-р-р… Мерзко как. Но за версию пойдет? Пожалуй.
Джонсон вынырнул из омута мыслей. В читальном зале стояла тишина. Кроме дознавателя — ни одного посетителя. Настенные осветители приглушены, лишь лампа над столом Джонсона чадит немилосердно. Для чтения света хватает — с лихвой. А запах — его учишься игнорировать. Со временем.
Даг потянулся, хрустнули застоявшиеся суставы.
Версия, но не более. Очередная догадка, близкая по смыслу, но по сути? Совпадение «пентаграммы» с рисунком говорит о многом. Но не дает ответов на главные вопросы.
Люсия сидела на своем месте, за кафедрой, погрузившись в чтение увесистого тома в мягком переплете. Очки на тонкой оправе придавали девушке невероятно серьезный вид. Ассоциация со строгой учительницей? Нет, пожалуй, этакая бизнес-леди. А что читает? Даг осторожно «подкрался» к девушке. Как и думал — очередной дамский роман.
— Люси, — дознаватель говорил негромко, но библиотекарша все равно вздрогнула, — Уже поздно. Вы задержались специально из-за меня?
— Совсем чуть-чуть, — конечно же, она сразу покраснела, — Вы так увлеченно читали… Отвлекать заинтересованного человека — кощунство.
— Да уж, весьма занимательное чтиво. Прошу простить за задержку, — Джонсон изобразил галантный поклон, — И с меня причитается, за все!
Пожав тоненькую ладошку, он оставил девушку краснеть в одиночестве.
«Надо ей, что ли, букет цветов туда принести, — решил Даг, — А то сидит целый день взаперти, белого света не видит. На улицу, наверное, годами не выходит!»
Впрочем, на улице цветов Даг тоже еще не видел. Как и травы. Деревья — и то редкость. В центре им расти просто негде — все занято камнем и копотью. А вот на окраинах, там да. Странные, не слишком высокие, разросшиеся в стороны. Интересно, какие у них листья?
Лета в Копоти Даг еще не видел. Осень, зима. Теперь вот весна кое-как надвигается. Ничего, скоро все зацветет, зазеленеет. Ага. Надо, ради интереса, выбраться за город что ли. В пределах безопасного периметра, конечно. Иначе костей потом не соберешь.
Мысли о тепле заставили Джонсона еще сильнее поежиться под порывами ледяного ветра. К вечеру «весна» вдруг подморозила, холод все еще пытался отстоять свое царство. Дознаватель прибавил шагу, торопясь поскорее добраться до жандармерии.
В отделении сразу согрелся. Время позднее, народу почти не осталось. Как раз успел застать последних задержавшихся.
— Сальери про тебя спрашивал, — хлопнул по плечу проходящий мимо Серафим, — Говорит, ты проставиться обещал!
— Успею, — Даг легкомысленно пожал плечами, — Завтра.
— А повод-то какой?
Джонсон махнул рукой, ничего не ответив. Не надо им. Меньше знают, меньше вопросов. И советов тоже. Обойдемся как-нибудь своим умом.
Прошелся мимо дежурки, кивнул троим лоботрясам. Не повезло ребятам, торчать тут всю ночь. Да еще, не приведи Единый, мотаться по вызовам. Хуже не придумаешь работы. Разве что зимой, в самые лютые морозы…
Немного притормозил у двери в котельную. Привычно прислушался, поймал ритм. Хорошо, котел работает ровно. Без надрыва, без перебоев. Механики свое дело знают.
Заходить в котельную не стал. Дело такое — зайдешь, постоишь рядом, да так и останешься часа на два. Тепло там, уютно. Хоть живи. Ругаться, конечно, будут. Но механиков Даг понимал очень хорошо. Пожалуй, иногда даже завидовал.
Темно. Света в отделении почти не осталось. Джонсон брел к своему рабочему месту почти на ощупь. Больно стукнулся коленкой, нащупал регулятор осветителя. Лампа над столом плавно разгорелась, выгрызая круг света из окружающей тьмы.
Даг уселся и замер.
Вокруг ни звука. Где-то далеко гудит котел. Что-то поскрипывает у дальней стены. Лампа коптит, дым неприятно струится в прямо в нос — надо бы тягу отрегулировать.
Заветную папку — на стол. Бумаги, рисунок «пентаграммы».
Непростой рисунок. Много раз Даг пытался его запомнить. И ничегошеньки не получилось. Вернее, в памяти-то фигура хранилась. И скопировать с другой записи — пожалуйста. Но вот воспроизвести из головы Джонсон ее не смог ни разу. Хоть где-то да ошибался. Слишком неочевидные пересечения. Контр-интуитивные повороты линий. Словно кто-то специально задался целью придумать нечто максимально нелогичное.
Листок, карандаш. Даг машинально чертил загогулины на бумаге. Мысли улетели далеко, к событиям сегодняшнего утра. Пальцы жили собственной жизнью. Невидящий взгляд уставился в окружающую темноту.
Медленно перебирал мысленные сцены засады. Укрытие, пулевик, беглец. Оклик, выстрел…
Ну что за дуралей? Неужели жизнь ничему таких не учит? Например, тому, что нельзя вечно выживать. Когда-нибудь везение кончится. Судьба повернется лицом к другому. А от пули не увернешься, как ни старайся. На что он, интересно, рассчитывал? Был ведь какой-то план.
