Копоть - Максим Владимирович Виноградов
— Велика невидаль, добрый человек. Все убивают. Всех убивают. Испокон века так было и до скончания веков будет. Стоит ли беспокоиться?
— Не просто убили, старик. Растерзали на мелкие куски, — дознаватель добавил в голос немного драматизма, — И сделали это не обычные люди. Видал раньше такое?
Он шагнул ближе, сунув блокнот с рисунком «пентаграммы» бездомному под нос. Тот отшатнулся, но после все же принялся рассматривать художество Дага.
— Это что же, ятить тя, за хренатень богопротивная?
— Такая вот «хренатень» на месте убийства нарисована. Кровью. А тело жертвы — что от него осталось — в центре, аккуратной кучкой сложено. Что теперь скажешь, философ?
Старик долго молчал, тяжело дыша. С каждым выдохом из горла вылетал тяжелый хрип. Полузакрытые глаза подернулись белесой пеленой. Джонсону показалось, что дед сейчас уснет. Или сдохнет.
— А что, ребята, поможем, пожалуй, товарищу дознавателю? — голос у деда, при желании, получился весьма звучным, — Вижу сие дело богоугодным…
Ой, что тут началось!
Из каждой щели, каждой коробки вылезали все новые бездомные. Они шли и шли, собираясь в разношерстную разнокалиберную толпу. Старик, тут, видать, за важную персону, если его так слушались!
Пришлось Джонсону повторять рассказ по второму кругу. Что, где, как. Даже показал рисунок в блокноте, тем что поближе стояли.
Люди смотрели, люди переглядывались. Бухтели, ворчали, качали головой. Разбредались кто куда. Даг терпеливо ждал, стараясь не вдыхать накативших запахов застарелого пота и мочи.
Наконец, перед дознавателем осталась кучка «всего лишь» из десятка субъектов. Джонсон осмотрел «свидетелей» и тяжело вздохнул. Сам ведь напросился. Теперь придется переговорить с каждым. Собрать показания. Внести в протокол. Только бы не проблеваться…
— Сделаем вот что, — Даг обратился к сопровождавшему жандарму, — Собери этих, расставь… ну не знаю… по алфавиту. И давай опрашивать, по одному. В-о-о-н там!
Джонсон махнул рукой на камень, лежащий метрах в пятидесяти.
— Будем надеяться, что ветер не в ту сторону, — пробормотал дознаватель себе под нос.
И пошла жара…
Первый же «свидетель» полностью сломал Дагу шаблон. Потому что едва открыл рот — принялся вещать нечто совершенно невменяемое. Якобы ночью видел гигантских демонов, парящих над мостом. Вылетают они, дескать, из воды. А там, на дне, у них, стало быть, целый город. Куда они, кстати говоря, могут провести и людей. Вот Люська, к примеру, регулярно там бывает. Приторговывает, так сказать, задом. За бутылку, ага.
Бездомный раздвинул руки в стороны, показывая размеры того, чем непутевая Люська торгует. Даг на секунду представил процесс такой «торговли» и ему резко поплохело.
При этом от свидетеля так несло перегаром, что никаких сомнений в том, что ондействительно мог все это видеть, у Джонсона не оставалось.
— Так ты же бухой был? — устало спросил дознаватель.
— Вестимо, бухой! — в ответе звучала настоящая гордость, — Так тут все бухают!
— Каждый день?
— А то! Разве же возможно — жить и не бухать?
Дослушивать «показания» бездомного большого смысла не было, Даг быстро с ним распрощался. Перед тем, как убраться восвояси, забулдыга выпросил «копеечку здоровье поправить». Пришлось раскошелиться. Признаться, в тот момент у дознавателя возникло подозрение, что очередь «свидетелей» выстроилась сюда именно за этим.
Второй начал приблизительно также, хоть и смотрелся более вменяемым. Рассказывал про дьяволов, блуждающих в ночи, призывающих демонов себе на помощь. Надо признать, что алкогольный бред у данного индивида принял в какой-то мере даже логичный вид. Такой своеобразный мировой заговор. Где «власти скрывают». А на самом деле пьют кровь младенцев и все такое.
— Вчера ночью ты что-то видел? — уточнил Даг, разочарованно поглядывая на часы.
— Видел, как не видеть! — отвечал бездомный, — Они всегда ходят троицей! Дама, прекрасная, как смерть. Беловолосый юнец с глазами старика. И великан в повадками короля. Не знаю, кто над ними, а тут они главные, это как пить дать!
Джонсон зевнул. Пьяный бред стал уже порядком надоедать, но раз уж принялся за опрос, оставалось только довести его конца.
— Да у меня все записано, господин начальник, — «свидетель» истолковал молчание дознавателя по-своему.
Он вытащил из закормов своих карманов потрепанную засаленную книженцию. И принялся потрясать ею перед глазами Джонсона, будто то была невиданная реликвия.
— Все записано! Все! — бухтел сумасшедший, подпрыгивая на месте от возбуждения, — Не зря бедолага Вильсон старался! Ты, начальник, не смотри, что я тут… Не всегда ведь бомжевал! Случалось и в академиях послужить! Так что здесь — все складенько, слово к слову — изложил. И теорию, и практику… Ты прочти, прочти!
Делать этого Джонсон, конечно, не стал. Отослал «свидетеля» прочь. Поблагодарив со всей учтивостью. Книжецу в руки, понятно, не взял. Не хватало еще подхватить какую заразу. Бездомный начал было настаивать, но Даг щедро отсыпал монет «на поправку здоровья», и тот разом успокоился.
Дальше все пошло по до боли знакомому сценарию.
Очередной забулдыга. Невнятные рассказы о чертях и демонах. Пара наводящих вопросов. Проверочный. Максимально противоречивые показания, ценность которых ноль целых ноль десятых. Поблагодарить. Поделиться денежкой «здоровья за ради».
Особо поразил лишь один — высоченный, заросший бородой, вонючий как отхожее место в деревне. На вопрос «не видел ли кого ночью» он ответил не в пример другим конкретно.
— Видел! Видел злодея, господин начальник. Где? Да вот тут и видел. В-о-о-н там он стоял. Подкрался, весь из себя такой мерзкий, мрачный. Сразу видать — демон! Когтищи — во! Зубы торчат! В руке — топор мясницкий. Стоял тут, стоял. Жертву, видать высматривал!
— Ну а ты чего? — переспросил Джонсон, внутренне холодея.
— А чего? Да тут вот неподалеку лежал. Одеялкой укрылся, чтобы демон не заметил. Думал, конечно, встать да и отходить его по хребтине… да что-то сомлел. Страшно было, аж жуть! Молиться стал, тихо, про себя, но истово, как на исповеди!
— А он чего?
— Так чего… Сработала молитва-то, веришь нет? Постоял злодей, да и ушел восвояси. Никого не утащил. Видать, пошел в другом месте жертву искать. Ты уж не взыщи, начальник, а я преследовать его не стал. Дело это дознавательское, не мое, как пить дать…
Даг аж вспотел, представив себе, что ночью за ним наблюдал этот детинушка. И вознес горячие молитвы все
