Копоть - Максим Владимирович Виноградов
«Как и все в этом мире, — подумалось Джонсону, — Не знаешь, как начать думать, чтобы такое придумать!»
Он так сильно сосредоточился, что затрещала голова. В висках стучали молоты; язык, казалось, высох от жажды. Хуже всего — ломота в шее, от которой не избавишься ничем, кроме таблеток. Глаза начали слезиться от напряжения. Пальцы подрагивали, в голове стоял едва заметный фоновый гул.
«Надо бросать пить, — решил Даг, — Так и сдохнуть не долго в один прекрасный день! Дали тебе второй шанс, так будь умней. Пользуйся и приумножай, а не просирай.»
Сквозь головную боль и жуткую мигрень в мозгу все-таки всплыла одна идейка. Идиотская, надо признать, мысль. Наверное, только из-за чертовски плохого состояния дознаватель не отбросил мысль. А решил перепроверить. На всякий случай.
Спокойно, прогулочным шагом, как будто ничего не происходит, Даг подошел к рисунку. Удостоверился, что никто на него не смотрит — все вокруг заняты своими, очень важными делами. Стопа поднялась и опустилась. Шарк! В одной из линий построения образовался хорошо видимый разрыв.
Бум! Это было как удар кувалдой. Только с точностью до наоборот.
Все неприятные симптомы как рукой сняло. Даг едва не застонал от наслаждения. Как хорошо, оказывается, быть здоровым! Голова не болит, не тошнит, ничего не колет и не ломит. Дышится легко и свободно — с поправкой на запах гари, конечно. Джонсон словно заново родился. Или, что вернее, чудесным образом разминулся со смертью.
«И что это было за дерьмо? — подняв руку, дознаватель вытер проступивший на лице пот, — С чего это так плющило? Неужели дело в дьявольской фигуре?»
Он внимательно огляделся — никто другой никак не реагировал. Люди работали, как и ранее. Никто даже не вздрогнул.
«Значит, я один чувствую это дерьмо?»
Не очень-то хотелось верить в собственную исключительность. Когда проживешь жизнь, розовые очки успевают разбиться много раз. Со временем понимаешь, что за витриной «избранности» всегда лежит чье-то желание тебя поиметь. Хотя бы в плане денег.
Но и отмахиваться от фактов Даг не привык. Эксперимент требовалось продолжить.
Терпеливо закончив рисунок, Джонсон убрал блокнот. Подошел к Стену, аккуратно вытянул из его запасов нечто, похожее на маленький совок. Вернулся, присел. Неторопливо расковыряв снег, он залатал дыру в построении замерзшей кровью с соседних участков. Выпрямился. Оценивающий взгляд, удовлетворенный кивок. Не то чтобы идеально… Но если не знать, что контур был нарушен, так сразу и не скажешь.
Прислушался к ощущениям — ничего. Недомоганий нет, боли нет. Жизнь цветет и пахнет. Если в «пентаграмме» и было нечто гнетущее, то оно ушло. Хотелось надеяться, что безвозвратно.
Ладно, здесь больше ничего нет. Дальше пусть Стен разбирается. Кивнул криминалисту, шагнул к выходу.
Переулок, казалось, выпускал его нехотя. Стены давили, зажимали, нависали. Выход как будто сужался. Улица встретила радостно, с распростертыми объятиями. В лице все того же чиновника.
— Ну, что? — нетерпеливо протараторил он, — Закончили?
Джонсон смерил говорившего с ног до головы. Постарался ответить максимально равнодушно.
— Коллеги работают. Когда криминалист завершит осмотр… тела, можно будет приступить к уборке.
Чиновник покивал, переминаясь с ноги на ногу. Видно, ему не терпелось начать.
— Что насчет свидетелей? — ввернул Даг, не давая шанса собеседнику заговорить первым, — Опросили жильцов?
Он задумчиво кивнул на соседние дома. Не то чтобы ожидал чего-то существенного. Но формальности тоже нужно соблюдать.
— Сотрудники прошлись по жильцам, — мысли тут же подтвердились, — И ничего. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Да тут вообще, такой район… Никто лишний раз на улицу носа не кажет!
— Прям-таки и никто?
Джонсон кликнул скучающего рядом жандарма. Под удивленными взглядами окружающих пошел по улице, напряженно стараясь припомнить вчерашний маршрут.
Вроде тут недалеко… Метров сто от силы, потом поворот, и спуститься… Ага, вот и мост! Посмотрим, что сталось со вчерашним лежбищем бродяг.
На месте, а куда они денутся? Под пролетом моста, на небольшом удалении от воды, «стойбище» раскинулось вольготно. Днем оно выглядело несколько более цивилизованно, если это слово вообще применимо к подобным формациям.
Горели несколько костров. На разном удалении, без всякой системы валялись коробки, ящики, заваленные каким-то тряпьем. Ночью Джонсон решил, что это просто горы мусора. Теперь он видел, что каждая подобная «конструкция» служила кому-то жильем.
Люди сидели, лежали, бродили туда сюда. Глазу зацепиться совершенно не за что. Никто не выделялся из общей унылости. Никто даже глаз не поднял на подошедших жандармов.
«Сколько их тут? — сам у себя спросил Даг, — Несколько десятков, не меньше.»
Как они живут, что едят, как согреваются ночами — об этих вопросах дознаватель решил не задумываться. Есть конкретная проблема, которую надо решить. На ней и сосредоточимся.
Даг подошел вплотную к краю «поселения». Набрал в грудь побольше воздуха.
— Дамы и господа! Прошу минуту внимания. В переулке неподалеку произошло убийство. Нет ли среди вас кого-то, кто что-то видел или слышал вчера ночью? Важным может оказаться все: необычные люди, звуки, события.
Джонсон ожидал разного — от лести до грубости. Но в ответ получил полное равнодушие. Никто не торопился ничего рассказывать. По большому счету на него вообще не смотрели. Как будто он пустое место и только зря тут воздух сотрясал.
— Я жду ответа, граждане! — на тон громче добавил Даг, — Вы можете серьезно помочь следствию в поимки опасных убийц!
Эффект тот же. Тишина, а все занимаются своими делами, не замечая пришельцев.
Дознаватель в сердцах сплюнул. Он уже собирался уйти, когда заметил странное целенаправленное шевеление в куче тряпья рядом с огнем. Сначала прочь слетел один слой «шкур», потом второй. Показался новый, но этот был уже натянут на почерневшую от сажи кожу. Даг даже не сразу понял, что видит перед собой человека — настолько тот выглядел странным.
Темный, неимоверно старый, со страшным беззубым ртом. В рванине, натянутой на тело столькими покровами, что тело казалось шарообразным. Старик сел, едва сохраняя вертикальное положение. Дряхлые руки тряслись, будто выбивая барабанную дробь.
— А скажи-ка, с чего бы нам тебе помогать, добрый человек? — просипел дед.
По костистому подбородку скатилась лента слюны. Старик мощно кашлянул, втянул воздух и харкнул. Изо рта вылетел кусок чего-то нелицеприятного. Возможно, ошметок гниющих легких.
— Потому дед, что человека убили,
