Небесный скиталец - Оппель Кеннет
— Я знаю, сэр. Но я не смог уснуть.
— Понятно. Но вы нужны нам целым и невредимым, мистер Круз. Вы слишком ценны для нас, чтобы вот так исчезать из поля зрения. Я не вижу необходимости заносить информацию о случившемся в ваше досье. Можете заступить на вахту.
— Благодарю, сэр.
Он мог поступить со мной гораздо строже. Опоздание на вахту на борту воздушного корабля было делом очень серьезным, и обычно такое заносилось в ваши бумаги. Капитан прошел вперед, потом обернулся:
— Ах да, мистер Круз, у меня есть для вас хорошая новость.
— Сэр?
— Нам хватит гидрия, чтобы взлететь. Ага, я так и думал, что вас это порадует. Но сначала нам нужно облегчить корабль. И предстоит еще серьезный ремонт. Но он полетит снова, мистер Круз. Он полетит. А теперь за работу!
Ну и каторжная же это была работа — облегчать корабль. Офицеры и капитан уже подготовили целый список. Нам надо было избавиться от тысяч килограммов, и начинать, понятно, нужно было с грузовых трюмов. Створки люка были распахнуты, и шлюпбалки качались вверх-вниз, опуская на песок ящики. Потом мы должны были вручную оттащить их. У нас не было ни подъемников, ни тележек. Попробуйте сами вместе с горсткой помощников поднять тяжеленный ящик, когда ноги утопают и вязнут в песке, полуденное тропическое солнце обжигает вам шею, а ваши ладони стали такими скользкими от пота, что вы боитесь упустить груз. А потом вы бредете, пошатываясь, под защиту деревьев, чтобы там составить эти ящики как можно ближе друг к другу.
И все же каждый килограмм, поднятый мной, означал, что «Авроре» стало на килограмм легче. С каждым снятым нами ящиком она чуть-чуть выше приподнимется над песком. Матросы трудились, точно рабы на галерах, заделывая течи в газовых отсеках и все еще продолжая ставить заплаты на внешнюю оболочку корабля. Теперь была моя очередь помочь врачевать корабль.
Ноги мои гудели. Я помог спустить на песок очередной ящик и склонился над ним, пытаясь восстановить дыхание. На боку по трафарету была сделана надпись: «Резиновые шланги Мак-Гахерна». Это был уже пятый такой, и кто бы мог подумать, что он окажется таким тяжелым. Я почти разозлился. Мы тут надрываемся, таская ящики с бесполезными резиновыми шлангами. Кому вообще нужно столько резиновых шлангов?
— В чем дело? — спросил Баз, взглянув на меня.
— Резиновые шланги, — прорычал я.
— Глупо, понимаю, — фыркнул он, и мы потащились к кораблю за следующим ящиком. По всему пляжу пассажиры потягивали коктейли и охлажденные фруктовые соки. Не часто мне больше хотелось прислуживать, чем работать на корабле, но теперь эта мысль казалась привлекательной. В стороне от основной группы я увидел Кейт. Она вытащила свою камеру и установила ее на треногу. Камера смотрела в небо, и к ней был присоединен какой-то большой длинный объектив, наверно телескопический. Заслоняясь рукой от солнца, Кейт разглядывала бледно-голубое небо. Я знал, что она ищет, и тоже посмотрел ввысь, но не увидел ничего, кроме легкого облачка.
Упитанный джентльмен с встопорщившимися усами стоял возле люка грузового отсека, наблюдая заразгрузкой. Он торчал там уже некоторое время, покуривая вонючую сигару. Теперь он ткнул похожим на сосиску пальцем в ящик, который шлюпбалка как раз спускала вниз.
— Эй, вы, поаккуратнее с этим, — приказал он, извергая ядовитый дым. — Здесь личное имущество. Антиквариат. Я не желаю, чтобы его повредили. Он как новенький.
— Мы будем максимально осторожны, сэр, — пообещал Баз.
— И послушайте, мне не нравится, куда вы это ставите. Это нельзя оставлять вот так, без укрытия. Мои антикварные вещи покоробятся от жары и выгорят на солнце!
— Мы накроем все ящики брезентом, когда закончим, сэр, — пробормотал Баз, вместе с нами поднимая ящик. На него понадобилось шесть человек, такой он был тяжелый.
— Я прослежу за этим, — заявил мужчина, описывая вокруг нас круги, пока мы тащили его ящик через песчаный пляж. — И вообще это просто безобразие, вся эта затея.
«Вместо ящика мы можем оставить вас, — хотелось мне сказать. — Но не можем гарантировать, что вы не деформируетесь от жары».
— И как вы предполагаете возвращать нам наше имущество? — приставал он. — Об этом вы подумали?
— Как только мы доберемся до порта, за ним будет послан корабль.
Мужчина фыркнул:
— Сначала пираты похитили наши ценные вещи, а теперь мы должны лишиться и того, что осталось! А если за это время все будет испорчено?
— Ваша страховка покроет убытки, сэр, — с трудом выдохнул я, пока мы тащились к деревьям.
Джентльмен выпустил в меня сигарный дым и прищурился:
— Тебе хорошо говорить. Что-то я не видел, чтобы ты выкидывал свое барахло на берег.
— Видите ли, сэр, — раздался позади голос капитана, — у парня, как и у большинства его товарищей, из имущества с собой — та рубаха, что на нем, плюс еще комплект на смену, туалетные принадлежности да несколько книг и писем из дому. Они не сделают погоды, не так ли? Но если бы я попросил их, они с готовностью расстались бы с последним. Поскольку они знают, что это было бы в интересах корабля и всех, кто на нем.
Мужчина ничего не ответил, пыхнув еще раз сигарой, прежде чем развернуться на пятках и удалиться к остальным пассажирам.
— Продолжайте, пожалуйста, джентльмены, — сказал капитан, — вы делаете очень важное дело.
Солнце спустилось низко, когда почти весь экипаж собрался на берегу, у швартовых «Авроры». Через несколько мгновений мы увидим, полетит ли она снова. Мы с Базом были у правого борта. Я отвязал свой линь, оставив несколько оборотов вокруг пальмового ствола, и мы оба, откинувшись назад, удерживали конец, дожидаясь команды.
— Теперь потихоньку! — крикнул капитан, продолжая туго натягивать носовой линь. — Посмотрим, как она себя поведет.
Я знал, что сейчас корабль стал сильнее. Чувствовал через натянутый линь, как он рвется на волю. Мы быстро ослабили швартовы. Я не отрывал глаз от «Авроры».
Она вздрогнула.
А потом она поднялась, и сердце мое взлетело вслед за ней.
И все мы одинаково счастливо завопили — и экипаж, и пассажиры.
Она поднималась, а мы кричали, и брюхо ее, которое едва не касалось земли, было теперь в метре или около того над песком.
— Ты моя девочка, — шепнул я.
— Пусть летит! — кричал капитан. — Пусть поднимается! Она наш феникс. Наш тоскующий по дому ангел! Теперь стоп!
Хвостовой стабилизатор, жестоко измятый, высвободился из песка. Мы позволили «Авроре» взлететь. Теперь она опять парила в воздухе, не прикованная больше к земле. Все расплывалось у меня перед глазами, но я не осмеливался выпустить линь из рук, чтобы вытереть слезы. Я смотрел, как, сантиметр за сантиметром, она поднимается все выше.
— А теперь остановите ее! — крикнул капитан. — Привяжите ее, джентльмены, самыми лучшими узлами, проверьте и закрепите каждый линь!
И мы привязали. Брюхо «Авроры» было теперь в двух метрах над поверхностью земли. Она парила над пляжем, и не было лучшего зрелища для меня в целом мире, на всех его морях и в небесах.
— О боже, ты посмотри на себя, — хлопнул меня по плечу Баз. — С ней же все хорошо.
— Поэтому-то я и рыдаю, — отозвался я, смахивая слезы, бегущие по щекам. Я взглянул на него и заметил, что его глаза тоже блестят.
— Ты совсем меня растрогал, — сказал Баз, смеясь. — Возьми себя в руки, юный Мэтт Круз. Мы все возвращаемся домой.
— И ты в конце концов станешь женатым человеком, — напомнил я ему.
— Может, теперь она и не захочет, раз я улетел и заставил ее столько ждать.
— У тебя была самая уважительная причина.
— Пираты! — выпалил он.
— Кровожадные пираты, и кораблекрушение, и вынужденная посадка на тропическом острове!
— И не забывай о моих героических деяниях! — добавил Баз. — Я подавал прохладительные напитки в палящий зной; я помогал создать тень для богатых и привилегированных.
— Ты настоящий герой, — заверил я его.
Мы шли обратно к кораблю, где капитан и офицеры уже проверяли, что творится с днищем «Авроры». Зрелище было не из лучших.
