Серый Дол - Николай Покуш

- Я-то готов, но как же твоя рана?

Драйган указал ему на грудь, где, из под порванной рубашки виднелись серые лоскуты ткани, которой охотник перевязал свои раны.

- Едва зацепил, - отмахнулся Ханрис. - За меня не волнуйся. В других обстоятельствах я может и возвратился бы, чтобы собраться в более долгий путь. Но сейчас меня терзает нехорошее предчувствие, и я думаю, что нам не стоит терять время даром.

- Как скажешь, - согласился Драйган. - Я с тобой.

- Отлично, - Ханрис поднял с земли мешок и протянул его Ронару. - Отнеси это Сайну и Маллиду. Расскажи им всё, что произошло, и передай всё, что я тебе сказал. Пусть будут готовы... - Ханрис осёкся на полуслове.

- К чему готовы? - уточнил Ронар. - К бою?

- Просто расскажи им всё. Они решат, что делать.

***

Зана очень тяжело принялась весть о том, что Лохмач и Клыкастый погибли. Сайн знал, как дочь относится к псам. В особенности она любила Лохмача, с которым, можно сказать, вместе росла. И он бы хотел, до поры, утаить от девочки случившееся, даже строго-настрого наказал Илии и остальным домочадцам, если Зана проснётся до его возвращения от Ломара, ни слово не говорить про собак. Но, когда Сайн вошёл в комнату дочери, та рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Шанта сидела рядом и гладила её по голове, что-то тихонечко приговаривая. Напротив сидела Илия, у которой тоже глаза были на мокром месте. Вначале Сайн подумал, что Зана плачет от боли, и тут же бросился к кровати дочери.

- Подожди минуту, милая. Потерпи чуточку, - заговорил он, доставая из под её постели настой из семян красной вероны, сильно дурманящий ум, зато быстро обезболивающий, за счёт чего крайне ценился в годы войны.

- Это из-за собак. - прошептала на ухо супругу Шанта, и когда тот поднял на неё удивлённый взгляд, пояснила: - Она увидела в окно, как ты привёз новых псов, и всё поняла.

- Как давно она очнулась? - спросил Сайн.

- Около часа назад. Ей было больно, и я дала немного настоя, как ты велел. Затем хотела покормить куриным бульоном, но она отказалась. Я оставила с ней Илию.

Сайн перевёл взгляд на старшую дочь.

- Она попросилась к окну, папа - сказала Илия, которая едва сдерживала собственные слёзы, плотно сжав трясущиеся губы. - Я помогла ей встать, думала... - он громко сглотнула. - Думала, что ей будет лучше, если выглянет во двор. А тут ты приехал и привёз собак.

- Понятно, - Сайн тяжело вздохнул и отставил настой в сторону. - Дайте я поговорю с ней, хорошо?

Шанта кивнула и медленно поднялась, уступая место мужу.

- Пойдём-ка, - позвала она Илию. - Поможешь мне готовить ужин.

- Но мам... - запротестовала девочка. - Пусть Тара поможет.

- Мне нужна твоя помощь, - тихим, но не терпящим возражений голосом сказал мать. - Дай им поговорить наедине.

- Хорошо, - Илия поднялась, утёрла рукавом глаза и пошла за матерью.

- Девочка моя, - проговорил Сайн, когда Илия закрыла дверь в комнату. Он погладил дочь по плечу. - Ну взгляни на меня, пожалуйста.

Зана несколько раз всхлипнула, затем медленно повернулась. Её личико было мокрым от слёз, а ещё очень бледным, и под раскрасневшимися глазам отпечатались тёмные круги. Глянув в это лицо, Сайн и сам чуть не разрыдался.

- Скажи мне, как ты себя чувствуешь? - попросил он, понимая, что не об этом с ней сейчас нужно говорить, но сочетая в себе сразу две роли: отца и врача, Сайн решил сперва сыграть ту, от которой зависело физическое состояние его дочери, а не душевное.

- Голова кружится, - медленно кивнула та.

- Этой пройдёт. Мама сказал, что тебе было больно.

- Да. Вот тут... - она прикоснулась руками к бинтам на груди. - Болело. Жглось.

- А как сейчас? - Сайн приложил тыльную сторону ладони ко лбу дочери. Горячий.

- Не болит, - ответила Зана, устремив наполненные слезами глаза в окно, и громко всхлипнув.

Сайн не знал, как начать разговор о псах, потому встал и, взяв со стола лоскут серой ткани, пошёл к окну. Открыв ставни, он высунулся на улицу, и обмочил ткань в холодной воде из бочки, после чего, сложив его в несколько раз, вернулся к постели девочки.

- Давай положим тебе это на лоб, хорошо?

Зана ответила лишь слабым кивком. Сайн убрал со лба девочки волосы и положил на него мокрую ткань.

- Папочка, - сказала Зана. - Лохмач и Клыкастый умерли из-за меня, да?

- Ну что ты, - проговорил Сайн, беря дочь за руку. - Ты в этом не виновата. Они защищали тебя и сестёр, и маму. Они защищали наш дом.

- И чудище их убило?

- Да, к сожалению, это так. Но они спасли тебя.

- А если бы не спасали, то остались бы живы, - по правой щеке Заны вновь побежала слеза. Уголки её тонких, почти лишившись цвета