Провидец - Динар Шагалиев
Глава 12
На следующий день проснулся я сильно позже обычного. Состояние было вполне сносным, оттого я жадно выпил стакан воды и сделал силовую гимнастику. Чувство голода неумолимо гнало меня из дома. Собрав грязные платья в куль, вышел на крыльцо дома, поздоровавшись с дворником Михаилом, упитанным малым с розовыми, пышущими здоровьем ланитами.
Как оказалось, поспать подольше – удивительное счастье для души и бальзам для тела. Словно затянувшая сознание серая хмарь развеялась, и я вновь начал подмечать разные мелочи и детали: отблески тусклого солнца на стеклах и дым над далекими заводскими трубами, колыхания занавесок в открытых окнах и шелест листвы, стук подков по булыжной мостовой и далекий треск парового мотора; густой смог и протяжный свист на соседней улице; спешащие на работу прохожие и будочник на соседнем перекрестке, а так же упоительный аромат свежей сдобы у булочной.
Осень понемногу стала набирать силы, оттого, я поежившись, направился в баньку, прихватив у лавочника свежую булку с маком. По дороге я прикупил у щербатого мальчишки свежий номер «Петроградских ведомостей», уселся на лавочку под раскидистым тополем и принялся читать, закусывая исходившей паром выпечкой. Ничего вопиющего на страницах не нашлось, окромя того, что в праздник Осенин, что выпал на 27 сентября, Государь выступит с важной речью на Дворцовой площади. Сложно представить, какая невероятная суета разразится в этот день. Большая часть столицы хлынет на площадь и забот у полицейских и армейских чинов станет в достатке. Однако, до этого дня надобно ещё дожить, ну а сейчас имеются дела и по важнее. С этими мыслями я оставил газету на лавочке и зашагал дальше.
После помывки, словно заново родившись, направился в уже привычный трактир, отведать мясного рагу и блинчиков с малиновым вареньем. После сытного обеда не удержался, заказав кружку Венского пива, густая пена которого мягко ложилась на усы.
Далее, путь чистого, сытого и довольного человека пролегал через Толкучий рынок, что на Третьей Прибрежной. Воистину, это самое шумное место в этом гранитном городе. В разгар дня, как сейчас, тут постоянно толкается простой народ, снуют продавцы квасу, сбитня и пирогов с печенкой, гремят барабаны, визжат расстроенные скрипки, хрипят флейты, кричат балаганные зазывалы. Гул стоит, упаси боже, а от буйства запахов кружится голова. Стоит ли говорить, что на рынке раздолье для карманников и всякого мелкого жулья. Рынок был центральным пунктом всей Петроградской торговли – как розничной, так и оптовой, где можно было купить все – от швейных ниток до жемчугов и бриллиантов, от стакана кваса до модного фрака или собольей шубы, от ржавых гвоздей до бархатных ковров. Я же вознамерился прикупить ватный бушлат, плисовые штаны да перчатки, дабы быть готовым к наступающим холодам. Не всё же в форменной шинели щеголять. С этим намерением подошел я к лавке, за которой стоял тучный высокий человек в пальто с барашковым воротником, высоких лакированных сапогах и каракулевой шапкой, лет пятидесяти, с проседью, по виду третьеразрядный купец.
- Чего глядишь? – улыбнулся он, – Бери, не тушуйся. Мигом такой товар уведут. Останешься с носом и без портков.
- Ох и фантазер ты, братец, – говорю, – Кто уведет то? Ты цены свои видал? За штаны четыре рубля выкладывать. Где это слыхано?
- А вот ты, хлопчик, по ряду дальше сходи, прежде чем на честных людей напраслину то наводить. Воротишься обратно, а я и посмеюсь.
- Ты уж не серчай, не со зла говорю.
- Вот уж нет, хлопчик, так дела не делаются, – замурлыкал купец, – Доброго человека обидел? Обидел. Изволь штаны брать.
- Что же ты, лис, делаешь то? – улыбнулся я, запуская руку в карман, – Коли уж так – беру. Только ты мне бушлатик вот этот уступи с этими вот перчатками.
- Ладушки, – сказал он, заворачивая мои покупки, – Двадцать рублёв за всё.
- Двадцати нет, мил человек, – ответил я, вывернув карманы, – Десяти копеек не доберу. Горе то какое.
- Эх, по миру пустишь меня, хлопчик. Забирай!
- Вот спасибо, – кивнул я тому, – Пускай с троицей доброта окупиться.
- Носи на здоровье. А цены от нужды поднимаются, хлопчик, – добавил купец на прощанье, – Государь снова промысловый налог поднял. Видать, последние портки с народа снять желает. Эх...
- Не вешай нос, братец. Живы будем – не помрём. Бывай.
Я махнул ему рукой и тут же растворился в шумной толпе. На обратном пути заскочил за стираными вещами и, вернувшись на квартиру, проспал до самого утра.
***
Утром, в прекрасном расположении духа явился я в кабинет к Фёдору Михайловичу. Только мы успели поручкаться как в дверь постучались.
- Кто там? Входите!..
Два сторожа бережно внесли объемный ящик, завернутый в черную клеенку.
- Это что? - удивленно спросил Купцов.
- Посылочка на Ваше имя, Ваше высокородие! – гаркнул один из сторожей.
- Кто принес?
- Час тому назад доставлена посыльным. Велено передать в ваши собственные руки.
Фёдор Михайлович сделал досадливый жест рукой и выразительно посмотрел на меня.
- Надобно вскрыть посылку, - ответил я.
- Господа, не сочтите за труд, - отдал он приказание сторожам.
Ловкими привычными руками те распутали бечевки и разрезали черную клеенку. Под ней - грубо отесанный белый деревянный
