Тени дня (СИ) - Земляной Андрей Борисович
Кто скрывается под этой монограммой почти никто не знал, но все знали, что бывает, если ослушаться приказа, подписанного этой буквой. Всем памятен был Лутоня Уральский которого нашли во дворе собственного дома, замурованного в бочке с цементом головой вниз так что из цемента, торчали только ноги.
Как и её официальный родитель, к восьми утра, Елена Демидовна, уже была одета, умыта, и позавтракала, чтобы сразу приступить к делам. Ежедневный доклад, ей читал первый помощник — Николай Утехин, взятый в дом ещё при матушке Елены, и получивший её стараниями отличное образование, и неплохое воспитание. Но главным достоинством Николая была его абсолютная верность, проверенная в разных ситуациях, и даже в схватке с ватагой лихих людей, что напали на их загородный дом.
Николай обычно докладывал плохие новости в самом конце, но тут не выдержал, понимая, что это сейчас самое главное.
— Матушка, взяли легаши Лошадника.
— Плохо. — Спокойно констатировала Елена Демидовна, постукивая каблучком щёгольского сапожка из алого сафьяна, по полу. — На чём?
— Говорят, на золоте ханьском. — Николай вздохнул. — Залётные какие-то притащили золотишка на пять миллионов. Вот и повёлся божедурь клятый.
— Да кто бы не повёлся? — Елена покачала головой. — Золото всему голова. Ассигнации-то как есть бумага, а золото — это золото. Да, жалко конечно Лошадника, но… на допрос он попасть не должен. Ты меня понял, Николенька?
— Чего-же не понять — то? — Помощник криво ухмыльнулся. — Только его-то сразу увезли в Тайную Канцелярию. А тама у нас своих людей нет. Мы даже не знаем, где там эта тюрьма находится. Но то не беда, узнаем конечно. Но это уже ни к чему, матушка.
— Это ещё почему? — княгиня вскинулась, уперевшись взглядом в Николая.
— Так обыски уже идут и в нашем банке. И в главном здании, и в филиалах. Никого не пускают, вокруг солдаты охранных сотен, и ревизоры, и из коллегии финансов, и из Тайной Канцелярии, и из финотдела Московского сыска. Думаю, что Лошадник уже раскололся до самой задницы, иначе в банк бы они не полезли. А тама и золото, и бумаги какие ты велела к ним в сейф положить, и само главное — расписки от людишек, что по нашим британским делам.
— На нас выйдут? — отрывисто спросила чуть побледневшая Елена.
— Лавра Феоктистовича, мы успели предупредить, и он лёг на дно. Через неделю переправим в Одессу, а оттуда уйдёт в Румынию и потом в Швейцарию, где у него домик, и счётец. Так что его не достать, а кроме Лавра в наших делах и не было никого.
— Ох как всё не вовремя… — Елена Демидовна навалившись на край стола, до боли сжала кулаки и покачала головой. — Кто ещё может на меня вывести?
Николай на секунду задумался.
— Коряга разве со своими людьми, так он же сейчас по приискам работает. Только к осени должен вернуться. Ну и Крапива. Но тот не скажет ничего, хоть режь его.
— Отпиши Коряге, пусть не возвращается пока. Пересидит или у ханьцев, в Бейлинге18, или ещё где, но в империю ни ногой.
— Сделаю Матушка.
Когда Николай ушёл, Елена Демидовна начала было разбирать отчёты по Горскому металлургическому заводу, но задумавшись отложила папку.
В последнее время дела шли совсем плохо. Началось всё с падения великого князя Григория, который не то чтобы благоволил Ночной Общине, но являясь куратором коллегии внутренних дел, и Тайной Канцелярии, за подношения притормаживал многие дела, и вообще не давал полиции разойтись в полную силу. Ночная община отвечала взаимностью поставляя князю хорошеньких девочек из сирот, которых никто не будет искать, и держа для него и его друзей «цветники» из девиц в особых домах свиданий.
Затем последовали другие не менее болезненные удары, завершающим из которых была смерть Пономаря и пропажа архива Калиты. Вот это уже было действительно опасно, хотя ни в одной бумажке не упоминалась ни княгиня Звенигородская ни даже Матушка, а была лишь монограмма в виде скрещённых пистолетов.
Большие надежды связывались с предстоящими волнениями, организованными на британские деньги, но Канцеляристы взяли и тех, кто устраивал это дело и организатора — Бориса Савенкова который казался вообще неуловимым.
Словно злой рок завис над делами княгини, и впору уже было подумать о каре господней, но княгиня была не религиозна, несмотря на регулярные походы на богомолье, и посещения личного духовника Отца Варлама.
Но последний удар был самым тяжким. Золото что хранилось в банке, должно было уйти британской экспедицией19 в британский Барклайз банк, чтобы стать основанием для будущей международной империи Звенигородских или как значилось в её британском паспорте — Ринбергов. А документы, лежавшие в их сейфах, гарантией, что британцы, для которых слово честь вообще не значилось в словаре, не отнимут их под благовидным предлогом.
Конечно золото было юридически чистым, и можно было потребовать его выдачи, но время… время утекало беспощадно и оставлять ситуацию на произвол судьбы было нельзя. Прикинув варианты Елена Демидовна сняла трубку телефона.
— Никола? — И убедившись, что трубку взял именно её помощник, произнесла. — Давай-ка ко мне в кабинет.
Когда Николай вернулся, она поднялась из-за стола, и открыв сейф, стоявший у неё справа, не глядя вынула папку в коричневом коленкоровом переплёте. — Сам посмотри, выбери кого нужно, и устрой Та?йникам похохотать. А то совсем страх потеряли. И денег не жмись. Пусть людишки погуляют… напоследок…
Российская империя, Москва. Сад Эрмитаж.
Несмотря на некоторый спад в интенсивности развлечений, Москва всё же была полна шумных концертов, карнавалов, и прочих увеселений, для публики которая не могла уехать из столицы в отпуск. Да и не мог черноморский берег вместить всех граждан огромной страны даже с учётом побережья Анатолии, и Царьграда, который постепенно отстраивали после того как война практически стёрла его до основания.
С тех пор когда каждое лето активность театральной и музыкальной общественности начала смещаться к югу, труппы начали просто делиться и работать на берегах Черного моря по очереди, продолжая всё так же развлекать московскую публику.
Николай из всех развлечений предпочитал стрельбу в тире, и вечер с красивой девушкой в тихом месте, но его подруги придерживались прямо противоположного мнения на сей счёт, и вытаскивали его на самые шумные мероприятия какие могли обнаружить в программе московских заведений. Вот и в этот вечер, Елена Аматуни, потащила его на карнавал к Балиеву, где уже третий день подряд выступал небольшой, но очень громкий негритянский оркестрик из Американских Штатов, игравший нечто весьма быстрое и бодрое, под названием джаз. Специально нанятые танцоры показывали класс, исполняя этот странный танец с рваным ритмом, а остальные пытались повторить их движения с разной степенью успешности. Правда, музыканты чаще играли традиционные фокстроты, танго и шимми, так что публике было где размяться.
Танцевать Николай умел, но не любил, так что оттоптав минимум на площадке, они с Еленой прошли в крошечное кафе, где подавали всякие сладости, и заняли столик в углу.
Лицо Елены от танца раскраснелось, и сверкающая глазами из-под чёрной полумаски брюнетка, сейчас была просто чудо как хороша. Николай засмотревшийся на подругу, чуть не прозевал подход официанта и с трудом оторвавшись от любования девушкой сделал заказ.
— Ну теперь-то расскажешь, что там у тебя на «Владимире» произошло? — Елена откинулась на спинку стула, чтобы её кавалер мог рассмотреть и стройную фигуру и даже ложбинку проглядывавшую внизу смелого декольте чёрного платья, облегающего словно перчатка, и длинные стройные ножки в шёлковых чулках, обутые в изящные туфельки.
— Да ничего не было. — Николай отмахнулся. — Дурачки какие-то оставили ртутный манометр без корпуса, ну и чтобы не пачкать аэролёт этой гадостью, выкинули за борт. — Князь улыбнулся. — Ты лучше расскажи, как твой экзамен. Когда новые звёздочки отмечать будем?
