Поцелуй стали (ЛП) - Макмастер Бек
Она оторвала взгляд от мешочка с деньгами и возразила:
— Нет, я предпочитаю выяснить все сейчас. Или не возьму деньги и не буду у вас в долгу.
Блейд поиграл сигарой, перекатывая её между пальцами, словно жонглер.
— Раз в три недели.
— Так редко? — Онория удивленно подняла брови. Это, конечно, разумно. Она опустила тяжелый мешочек на стол и стала снимать шаль одеревенелыми пальцами.
Блейд пожал плечами.
— Телу надобно время, чтоб восполнить запас крови. За много лет я многое выяснил. — Господин, прищурившись, посмотрел на ее руки. — Че вы делаете?
— Я все еще намереваюсь найти работу, поэтому прошу оставить следы где-нибудь под одеждой. — Она знала, что нужно сделать. На ее теле всего пара вен, из которых Блейд мог получить необходимое. А рукава и воротник не особо скрывали порезы. Наконец она сняла шаль, аккуратно свернула ее дрожащими руками и отложила.
— Онория, посмотри на меня.
Если она его послушается, то потеряет самообладание. Онория сняла туфли и подошла к нему, утопая в толстых коврах. Прикосновение его губ к ее коже… При этой мысли новоявленную трэль охватывала дрожь, так как она никогда не испытывала подобной близости. Низ живота запылал.
— Че ты творишь? — спросил Блейд хриплым низким голосом.
Он скрестил ноги, так что кожаные штаны натянулись на бедрах, и впился пальцами в подлокотники, словно сдерживая себя.
— Мы заключили сделку, — напомнила ему Онория, изящно приподняв юбки и положив ногу на подушечку так, что его твердое мускулистое бедро прижалось к ее лодыжке. Пальцы Блейда побелели от усилившегося напряжения.
— Онория.
Она приподняла юбки еще выше, в горле встал ком. Руки дрожали, но подчинились ее воле. Показалась лодыжка в изношенном шерстяном чулке, а потом икра, колено. Дойдя до ленточек подвязок блеклого розового цвета, Онория покраснела. Неужели от стыда, что у нее нет белья и аксессуаров получше, например, красиво расписанных шелковых чулок, как прежде?
Блейд судорожно вздохнул:
— Опусти юбки.
— Я заключила сделку, — упрямо повторила Онория и принялась развязывать ленточки, удерживающие чулок.
Господин схватил ее за руку, кончиками холодных пальцев коснувшись внутренней стороны бедра.
Она машинально посмотрела на него и едва не утонула в горящих глубинах его черного взгляда. В нем бушевал голод, бездонная пропасть, которую никогда не заполнить.
Мисс Тодд задержала дыхание.
— Ты несколько месяцев жила впроголодь. Те нельзя терять даже малую долю крови, тем более кормить меня. Опусти чертовы юбки, — проворчал он.
— Я вижу, что вы этого хотите! И я больше не буду у вас в долгу, — прошептала Онория.
Господин коснулся бедра упрямицы. На мгновение он словно собирался передумать, а затем снова нацепил суровую маску:
— Черт возьми твою гордость. Она тя погубит. — Размытое движение, и Онория рухнула на подлокотник, а Блейд оказался на другой половине комнаты.
— Я не… — Онория замолчала, как только Блейд взмахом руки опрокинул вазу с каминной полки. Он развернулся, и парализовал мученицу разъяренным взглядом.
— У тя нет ни капли самосохранения! Ты слишком слаба, чтоб мя насытить. Да ты подохнешь раньше, чем от осушителей, но нет, не хотишь быть у меня в долгу! Знашь, как это тупо?
Как ни больно признать, Блейд был прав.
— Сюды слушай! — рявкнул Блейд, тыча в нее пальцем. — Я забочусь о своих трэлях и знаю, скока взять и скока они могут дать.
— Одна восьмая пинты в день, — парировала Онория. — Именно столько вам надо, чтобы выжить.
— Откудыть эта чушь?
— Сведения получены в результате опытов, — возмутилась Онория.
— Ага, на свежеобращенных. Но чем больше вирус овладевает человеком, тем больше нужно крови. Частенько я выпиваю почти полпинты в день, чуть больше, чуть меньше. Это нельзя вычислить.
— Полпинты? — тихо переспросила она.
— Ты у меня не единственная трэль. У десятка я пью прямо из вены, а остальное — из ледника.
— Приобретаете на сливзаводах, — с отвращением процедила Онория.
— Ага, так Эшелон и дал мне ихнюю драгоценную кровь! У мя есть доноры, которые так платят мне за защиту. Люди не прочь сцедить мне полпинты.
Эта новость не понравилась Онории. Десять трэлей? Да это же гарем! И почему от такой глупости ее тошнит? И какая разница, если она станет одиннадцатой, а то и двенадцатой? Важно, что он не будет так уж часто от нее кормиться. Да пусть хоть подавится кровавыми шлюхами, ей все равно!
Онория пересела в кресло и опустила юбки, прикрыв лодыжки. Одежда была в полном беспорядке. Но особенную неловкость мисс Тодд чувствовала, сидя полуобнаженной со свисающей подвязкой.
— О чем ты думала?
За спиной Блейда затрещало пламя, снова оттенив его лицо.
— Отвернитесь, чтобы я завязала подвязку, — выпалила Онория.
Зеленые глаза внимательно смотрели прямо на неё, губы расплылись в улыбке.
— Как пожелаете. — Блейд медленно повернулся к камину и оперся рукой о каминную полку.
Онория снова задрала юбки и быстро завязала подвязку как следует. В тишине шуршанье было прекрасно слышно. Блейд не видел ее, но благодаря сверхъестественному слуху без труда уловит, как чулок скользит по ноге и как подвязка возвращается на место.
Мисс Тодд зарделась, снова опустила юбки, дважды кашлянула и разрешила:
— Теперь можно повернуться.
Блейд отступил от камина и принялся покачиваться на полупальцах. Его движения завораживали: ни неуклюжести, ни потери равновесия. Он завладевал пространством, в котором находился, будь то крыши, грубые булыжники мостовой или повозка рикши. Эта спокойная уверенность нередко притягивала к нему взгляды.
Ее поношенные туфли сиротливо ютились на коврике. Блейд отнес их Онории с настороженным выражением лица и заметил:
— Чей-та ты притихла.
Она хотела забрать туфли, но господин уже опустился на колени и сжал ее лодыжку.
— Не надо, право, — начала было мисс Тодд.
Блейд надел на ее ногу туфельку, действуя очень ловко и уверенно. Он и так полагал, что имеет право делать с ее телом все, что пожелает. Может, он был прав. Онория поежилась.
— Всего пару минут назад ты была готова предложить мне вену. Че ж, низзя касаться твоей ножки?
— Нет! Просто это… не нужно.
Блейд взял вторую ногу, лаская мягкий шерстяной чулок. Онория заерзала, стараясь скрыть дырку на пятке.
— Онор, — прошептал он, гладя ее пальчики и не сводя с нее глаз. — Трэль и голубокровный довольно… близки. Те надо привыкнуть ко мне и к этому чувству.
— Я знаю об интимности. — В горле пересохло, и ей захотелось коснуться лица и проверить, не пылают ли щеки.
Блейд нажал большим пальцем на подъем ее стопы.
— Я не про то, как буду водить губами, а про твой вкус.
О боже! Онория закрыла глаза, но от видения избавиться не удалось.
Блейд снова принялся гладить ее ногу.
— Я присматриваю за своими трэлями, знаю их. Че с ними творится, че им надоть. Они как семья.
Онория открыла глаза и, не подумав, выпалила:
— Гарем.
Он застыл.
— Гарем? Боже, Онория! Интересно, че на эт скажет Уилл? Или миссис Феггети из соседнего дома? Или старые девы Бакхэм, Шарлин и Мейбел. — Блейд усмехнулся. — Миссис Феггети вымоет тебе рот с мылом за такую скабрезность.
— Я видела, как кормится голубокровный.
Блейд перестал смеяться.
— Этот побочный эффект редко случается. Уилл — шибко молодой, и потому эт чувствует. Миссис Феггети испытывает легкое тепло. Кто-то возбуждается, кто-то — нет. Кому-то нравится.
— Знаю, — сухо ответила Онория. — Я видела таких в городе. Следуют за голубокровными, как наркоманы. — Блейд все еще ласкал ее ножку, но гостья об этом почти забыла. — Вы собираетесь меня обуть?
— Как скажет мадам, — улыбнулся хозяин, надел туфельку и встал.
Онория скользнула взглядом по твердым, мускулистым бедрам перед ее носом. Блейд не собирался соблюсти приличия и отступить.
