Мёд и кровь (СИ) - "-Мэй-"
— Что же касается чумы, которая многих беспокоит…
Его прервал резкий крик, в котором Делмар узнал голос леди Флорин. Толпа схлынула вокруг нее.
— Пожалуйста, лекаря, скорее! Кто-то отравил лорда Кардена!
— Отец? — растерялся Делмар.
========== 6. ==========
Натаниэль никогда не бывал на личном приеме у императрицы. До этого дня.
Даже как наследнику, ему не полагались подобные привилегии. С главой империи может общаться только лорд Верлен, и пока этим титулом обладал отец, он и вёл беседы.
Теперь нового лорда Верлена приглашали на аудиенцию — как будто он мог отказаться.
Ее Величество Маргерита Саламар никогда не была красивой, но при ее положении этого и не требовалось. Невысокого роста, хрупкая, с неизменными сложными прическами, которые казались слишком громоздкими для такой тонкой шеи. Даже платье из черного бархата в знак траура по мужу было тяжелым, пригибающим ее к земле.
Императрица сутулилась, а в ее глазах зачастую отражалась скука, когда она говорила о делах государства. Ни для кого не было секретом, что сначала этим занимался ее отец, а позже муж.
Сейчас речь тоже шла о покойном консорте Эрихе, так что в глазах императрицы мерцал интерес, а ее тонкие пальчики нетерпеливо постукивали по ручке кресла, в котором она почти терялась.
— Вы знаете, что взрыв не случаен, лорд Верлен.
— Я слышал, Ваше величество, — сдержанно ответил Натаниэль. — Я был на приеме.
— Как жаль, он окончился трагедией! Рада, что лорд Карден жив. Он так и не пришел в себя?
— Лекари говорят, он долго не оправится. Если вообще придет в себя.
— Какая жалость! Надеюсь, лорд Делмар достойно разберется с делами. Пусть официальный титул пока остается у отца.
Натаниэль изобразил короткий кивок головой, как будто полностью соглашался с императорской точкой зрения. Внутри же всё клокотало: вместо этого нелепого разговора, он бы предпочел отправиться к Делмару!
В последний раз, когда Натаниэль бывал у Карденов, Делмар выглядел смертельно уставшим. Его отец действительно остался жив, но не приходил в себя. Натаниэль видел его: тонущая в полумраке комната с тяжелыми портьерами, опутанное лекарскими трубками тело, туго обтянутое кожей лицо.
Он был жив и оставался лордом Карденом. Вот только не приходил в себя.
Ничего удивительного после яда арари. Его привозили из колоний, а там местные получали из перетертых орехов. Чуть большая доза вела к смерти, но тут не приходилось сомневаться, всё было рассчитано точно.
Делмар считал, это леди Флорин. Ей выгодно, чтобы муж молчал, но не умер — не в тот момент, когда не лишил наследства сына, к которому перейдет титул. Вот только доказать ничего нельзя, яд действовал в течение нескольких часов, а что пил и ел лорд Карден до приема и в течение его отследить невозможно.
— Мне жаль, — повторила императрица Маргерита, и она могла быть вполне искренна. — Лорд Карден — достойный слуга короны. Какими всегда были и Верлены.
— Конечно, ваше величество.
— Поэтому я скорблю о потере ваших родителей так же, как вы скорбите о потере моего возлюбленного мужа, императора.
Натаниэль снова склонил голову. Вряд ли императрица хочет знать, что плевать ему на Эриха. Но сохранить молчание он так и не смог.
— Их там вообще не должно было быть…
— Простите, лорд Верлен?
— Мои родители. Они улетели за океан по делам и должны были вернуться только через неделю. Мы даже не знали, что они на дирижабле.
— Мне это известно. Они взяли билеты в последний момент, как установила Комиссия. Только поэтому вас не связывают со взрывом.
Встреча проходила в кабинете императрицы. Обшитые деревянными панелями стены, массивный стол с искусной резьбой, картины и вазы из колоний. Листы бумаги, белые и нетронутые, выдающие, что императрица вряд ли часто занимается здесь делами.
Но сейчас ее холодный тон напоминал о том, что не так уж она ничем не интересовалась. И ее воспитывали как императрицу.
Стоящий Натаниэль оторвал взгляд от цветастого ковра и посмотрел на спокойное лицо сидевшей за столом Маргериты.
Значит, их всё-таки хотели связать со взрывом.
— Вы должны понимать, лорд Верлен, — продолжила императрица. — Смерть родителей сделала вас обладателем титула, семейного дела и весьма влиятельным человеком в империи.
Она будто рассматривала картину на стене. Вновь перевела взгляд на Натаниэля:
— Было бы жаль это потерять.
— Вы хотите предъявить мне обвинение в чем-то? — холодно уточнил Натаниэль.
— О, лорд Верлен! Вы делаете выводы так же быстро, как ваш отец. Я просто говорю о том, что у Комиссии не было оснований считать, что вы можете быть замешаны в этом деле. Но мы продолжаем расследование, кто организовал взрыв, который убил моего мужа.
И многих невинных людей, подумал Натаниэль. А заодно чуть не уронил акции заводов Верленов.
— Чего вы хотите от меня, ваше величество?
— Всего лишь быть наблюдательным. И сообщить мне, если вы заметите что-то… неподобающее. Не отвечающее интересам короны.
— Имеете в виду кого-то конкретно?
— Только тех, с кем общаетесь, лорд Верлен.
На его лице оставалось непроницаемое выражение, которое Натаниэль тренировал многие часы. Но внутренне он удивлялся: неужели императрица знает что-то о Делмаре? Может, Флорин успела намекнуть, из чьих лабораторий выпустили чуму.
— Я знаю, вы близки с лордами Делмаром и Теодором. Просто сообщите, если они станут делать что-то противозаконное. Для их же блага. И для вашего.
— Я верный слуга короны, — процедил Натаниэль, кланяясь.
Он понятия не имел, что успел натворить Тео, но императрице явно что-то известно о них всех. И она имела смелость попросить шпионить за друзьями? Внутри Натаниэля всё клокотало примерно как в его механической руке, где раздавались легкие щелчки и работали насосики.
— Я буду держать вас в курсе расследования, лорд Верлен. Виновные в смерти моего мужа и ваших родителей понесут справедливое наказание.
Джессамина то и дело вглядывалась в мутное стекло на втором этаже завода. Окно кабинета как раз выходило во внутренний двор, в который должна прибыть карета брата.
Если Натаниэль не передумал в последний момент.
Такое вполне вероятно, особенно после визита к императрице. Отец их не любил и всегда бывал в плохом настроении после. Так что и Натаниэль вполне мог передумать — или просто забыть, что обещал сестре.
Джессамина присела на подоконник. Корсет не давал согнуться, но она прислонилась спиной к стене. Подвинула поближе стул и совершенно не великосветски закинула на него ноги.
Подписанные и рассортированные бумаги на столе придавливало пресс-папье в виде аэростата. Кабинет когда-то обставлял отец, даже из заводского помещения сделав вполне уютное. Без лишних изысков, только простые линии, дерево и вкрапления металла.
Взгляд Джессамины зацепился за тускло поблескивающею медью полку, на которой стояли какие-то механизмы, о которых она ничего не знала. Медь напомнила о протезе Натаниэля, лаконичной конструкции, в которую брат захотел сделать вставки из кожи и китовьей кости. Последнее Джессамину немного пугало, и теперь она корила себя за это.
Она касалась металлической руки брата, проводила по внешней стороне ладони и дальше, до локтя, где протез соединялся с плотью — заражению подверглась кисть, но отрезать пришлось больше.
Вот только Джессамина так и не смогла заставить себя коснуться китовьей кости. Натаниэль заметил это, но наверняка понял по-своему. Джесс помнила, как он помрачнел и отвернулся. Она пыталась поговорить, но он наотрез отказался и ушел к себе в комнату.
В последнее время он часто так делал. Просто закрывался, не желал обсуждать. Джессамина понимала, почему это происходит, но надеялась, однажды брат перестанет от нее убегать.
Или от кого-либо еще.
