Владимир Дрыжак - Кесарево сечение
– Но у меня и без того достаточно широкий круг общения. Даже шире, чем нужно!
– Это деловой круг. Я же имею в виду совсем другое. Нужны встречи с новыми людьми, которые способны расширить твой кругозор, то есть духовно обогатить.
– Но у меня есть ты. Когда мы познакомились, я, одновременно, расширил свой кругозор и чрезвычайно духовно обогатился.
– Ты совершенно напрасно иронизируешь. Я говорю серьезно. Когда человек вращается в замкнутом кругу знакомых и друзей, у него и мысли начинают бегать по кругу.
– Но у меня они не бегают. У меня они отсутствуют.
– Правильно. Ты к ним привык, и перестал замечать, как они бегают. Это – как машины на улице. Они бегают, а ты их даже не замечаешь. Но они-то все равно бегают.
– Но ведь они бегают не по кругу.
– Они – да. А мысли – по кругу.
Я задумался. Спустя какое-то время я поймал себя на том, что уже в третий раз прихожу к выводу, что машины на улице бегают отнюдь не по кругу, но вот мысли мои явно зацикливаются.
Диагноз, таким образом, полностью подтверждался.
– Между прочим, – сказала Валентина, – мое положение еще хуже. Своими проблемами, вы, досточтимый сэр, меня не обременяете, учебу мне придется на время отложить, и что мне остается? Кирхе, киндер и кухня?
– Ну, это еще терпимо. У тебя хотя бы ККК, а у меня всего только КК…
– А что там с этими двумя "к"?
– Да так, разная ерунда…
Я вспомнил разговор Асеева И Сомова. Не знаю, почему я его вспомнил. Вероятно, в связи с заявлением Валентины.
– Послушай, Валюша, мне нужна консультация эксперта по одному вопросу. Я решил, что тебе и карты в руки.
Брови Валентины поползли вверх.
– С каких это пор я стала экспертом?
– Ну, ты же, как вроде, на сносях…
– Что означает это "как вроде"?
Я смутился.
– Ну, это я так, для красоты изречения…
– Тогда давай конкретней.
– Угу, – я сделал паузу, соображая, как бы половчее сформулировать тему. – Недавно один клиент в приватном разговоре изобразил следующую ситуацию…
Я довольно подробно пересказал ситуацию, заданную Асеевым, при которой любая помощь бессмысленна, завершив изложение риторическим вопросом:
– Как ты думаешь, этот врач поступает разумно?
– Конечно, – не задумываясь и весьма безапелляционно заявила Валентина.
– Почему ты так думаешь?
– Это интуитивно понятно.
– Смотря с каких позиций. Аргументируй.
Валентина сунула мне под нос тарелку с чем-то питательным, потом сунула в нее ложку, сказала "ешь", налила себе чаю, села напротив и задумалась.
Я машинально стал есть, соображая, о чем, собственно, она думает.
– В общем, так, – сказала Валентина. – Тебе ведь нужен квалифицированный ответ?
– Естественно. Впрочем, нет. Меня интересует в основном, аргументация.
– Тогда так. Каждый человек когда-то умрет. Так?
– Ну… В общем, да.
– Не "ну", и не в "общем", а да. Если после него ничего не остается, тогда непонятно, зачем он вообще жил. Так?
– Ну, так.
Я поймал себя на том, что мое "ну" можно трактовать как то, что мне известны какие-то исключения, не позволяющие считать данный силлогизм истиной. Однако, ничего похожего на опровержение я в своей голове не имел.
– Пока человек молод, он может родить ребенка, а когда стар – нет. Так?
– Ну, с некоторыми оговорками.
– Это у мужиков оговорки, а у баб никаких оговорок нет. Будет тянуть – родит больного или урода. Это элементарная биология. Отсюда простой вывод: ты сначала роди, то есть уплати природе долг, который взял при рождении, а уж потом занимайся подвигами, борениями и свершениями. Или просто живи, как тебе вздумается. Если ты кого-то родил, то твое собственное рождение уже как-то оправдано с позиции здравого смысла. А то ведь некоторые всю жизнь прокувыркаются, детей нет, да и свершений кот наплакал… Вот эта твоя дама из примера – тот самый случай.
– Весьма убедительно, – сказал я раздумчиво. – А вот этот тезис: "плод должен созреть", как он тебе?
– Вывод довольно очевидный, хотя, конечно, разные могут быть случаи… Но ты ведь привел абстрактный пример? Или есть какие-то дополнительные детали?
– Нет, просто некая общая ситуация.
– Ну, тогда нужно брать этот тезис за основу, а уж дальше рассматривать детали и решать конкретно, что там и как… Нюансы бывают разные.
– А ведь ты у меня, Валентина, очень здравомыслящая женщина!
– Ты в этом сомневался?
– Ну… В каких-то эпизодах эта твоя черта не проявлялась слишком уж выпукло, – сказал я дипломатично. – Например, однажды ты была порывиста, и уронила вазу…
– Я ее не уронила, а разбила – это разные вещи.
– Но ведь ты же потом загнала себе осколок в ногу!
– Естественно. Мне нужен был повод, чтобы не хлопнуть дверью.
– Надо ли это понимать так, что ты…
– Будет лучше, если ты не станешь это понимать, – сказала Валентина и мягко положила ладонь мне на запястье. – Лучше, если каждый будет понимать то, что умеет. А начнешь понимать что попало – дурачком станешь. Иногда понимать бесполезно, а иногда даже вредно. Вот например, если женщина будет пытаться понять все что происходит при зачатии, беременности и родах, она никогда не родит! Ты ведь сам мне это объяснял в ту памятную ночь.
– Ну да, ну да.., – произнес я, соображая, что бы такое сказать веское и по существу.
И в этот момент мне по затылку стукнула одна интересная мысль.
– Скажи, Валентина, вот как ты думаешь, должны ли цивилизации размножаться? Люди ведь размножаются, почему бы и цивилизациям не делать то же самое. То есть, в соответствии с каким-нибудь высшим принципом, типа: "подобное должно родить подобное"?
– Да, наверное должна. Скорее всего. Иначе, если цивилизация погибнет, не останется ничего… Ты ешь, ешь – кончай разглагольствовать!
Утром из подполья вынырнул Куропаткин. Это меня чрезвычайно обрадовало. Дело в том, что, занимаясь "конкретикой" в соответствии с указаниями Петра Яновича, я не добился никаких успехов. Несмотря даже на полномочия, которые он мне делегировал. Да и полномочий, как выяснилось, у него было – кот наплакал. То есть, при ближайшем рассмотрении, я и без него обладал почти всеми теми же полномочиями. Ну, допустим, я послал с полсотни запросов от его имени. И что? Среднестатистическая скорость получения ответов увеличилась на микроскопическую величину, поскольку никакие звонкие подписи не могли изменить угловую скорость основного приводящего вала бюрократической машины ГУКа, как, впрочем, и смежных организаций. Я мог теперь напрямую связаться по спецканалу с любым членом Коллегии в любое время, чего я, по понятным причинам, не делал. Я мог в любое время связаться с любым нашим дознавателем в любой точке Приземелья и чем-нибудь его озадачить. Но чем?.. То есть, я, конечно, связался с Эндрю Джоновичем, и от имени Гири настоятельно попросил его ускорить поиски Асеева насколько это возможно. Карпентер на экране видеофона развел руками и сказал: "Глеб, дорогой, я делаю все возможное и даже кое-что сверх того. Но, как и неделю назад, не имею даже намека на место его нахождения. И как раз хотел звонить Гире. Если бы ты мне дал такой намек, я был бы чрезвычайно обрадован". Я сказал ему, что если намек появится – непременно сообщу.
Далее, я предпринял усилия по прояснению фигуры Бодуна. Удалось узнать, что Бодун Сергей Иванович в настоящее время зарегистрирован в Караганде по адресу такому-то, а где сейчас находится – неизвестно. И кое-какие биографические подробности. В частности, он, на самом деле, родился не на Луне, а на орбите вокруг Луны, в процессе срочной эвакуации его матери. Образование получил в Минске, астрофизик, специализировался по трансплутоновым объектам. Примерно двадцать лет назад он был принят в научный сектор ГУК, и, помимо всего прочего, участвовал в трех экспедициях во Внеземелье. Восемь лет назад уволился, и с тех пор никаких сведений о нем в архивах ГУК не имеется. Ни в чем предосудительном никогда замечен не был. Имеет ряд научных публикаций.
Вот, собственно, и весь джентльменский набор сведений. Я несколько раз пытался связаться с Бодуном по коду домашнего видеофона – никто не отвечал.
Куропаткин появился в секторе именно в тот момент, когда я закрыл дверь кабинета Гири снаружи. Но самого Гири в этом кабинете не было – там сидел Сюняев и довольно уныло с кем-то пререругивался по видеофону. Я заходил к нему узнать, нет ли каких-либо новостей или указаний. Ни того, ни другого у Валерия Алексеевича под рукой не оказалось, он сказал, что ждал новостей от меня, но если их нет, я могу быть свободен. Я вышел, закрыл дверь, успел констатировать, что, в данном случае, свобода – это именно "осознанная необходимость", и тут увидел Васю. В руках он держал какой-то цветистый журнальчик, выглядел, жизнерадостным, бодрым и весьма довольным собственной персоной.
Мы приветствовали друг друга, Вася немедленно поинтересовался, как там Валентина, я сказал, что превосходно, и даже несколько более того, и, в свою очередь, спросил, с каких это пор он заинтересовался молодежной прессой.
