Андрей Ваон - Чемпионат
— Давай! Открой глаза неразумной женщине, — Лера захлопала ресницами. — Только погоди, вытру удальцов, прохладно становится. Пупсы! Вылезайте! — преодолевая сопротивление карапузов, она вместе с Юрой вытянула их из воды. Вытерев и проследив, чтобы они оделись, отпустила их ещё немного поиграть. — Побегайте, потом чаю попьём и спать. Так. Что там у нас?
— Так вот. В истории человека есть неясности, но одно уже чётко прослеживается. Стремительный цивилизационный скачок, эдак, пятьдесят-сорок тысяч лет назад один из родов совершил именно тут, на Русской равнине. Климатические, ситуативные и ландшафтные условия были тому причиной. То есть были ещё другие рода, в других местах. Но вот те, кто сейчас китайцы, европейцы, индусы (именно индусы, не все индийцы), персы имели общего предка как раз здесь, после чего, испытав всплеск развития, разошлись по миру, движимые поиском лучшей жизни. Дальше уже сложнее, кто-то возвращался, кто-то (арии) туда-сюда сновал. Но суть в том, что Родина предковая тут у многих современных народов, цивилизаций и этносов. Вот я и подумал, что тянет их всех к земле своей неосознанно. А мы как-то не желаем своих далёких кузенов принимать. Хотя вот с монголами вроде бы мирно существовали. Но в целом не очень нам нужны тут всякие чужаки, пусть и, выходит, что они нам дальние родственники.
— Это они, как перелётные птицы, стремятся к родовому гнезду, — Лера расхохоталась. — Ну, ничего такая теория, весёлая.
— Эх ты, женщина! — в отчаянии махнул рукой Юра. — Пойдём лучше чай пить.
— А и пойдём. Да и мальцов укладывать пора, а то разбегались. Почитаешь им?
— Я с удовольствием почитаю, да они всё норовят сами.
— Просто сейчас они разбуянились, а под твоё чтение они хорошо засыпают, — улыбнулась Лера просяще.
— Хорошо, почитаем.
Находились и союзники растущей, как на дрожжах, страны. В первую очередь Северная Италия, эдакий анклав хоть какой-то внутренней справедливости в «старушке» Европе (что походила всё больше на зловредную каргу) и в Южной Африке буры начали прибирать к своим руками управление в Йоханнесбурге. Эти субъекты открыто выражали свою поддержку Руси, предлагая взаимовыгодное сотрудничество.
Хотя и потенциальные враги тоже не избегали сделок с русскими, скорее, их неприязнь выражалась пока лишь в устной форме. Если не считать просто-таки войны против футбольной «Московии».
Пожалуй, это был самый трудный сезон для этой команды. Против неё практически все команды Чемпионата мобилизовали имеющиеся ресурсы в полном объёме. Стимул был не всегда личным и индивидуальным. Хотя, конечно, многие считали высшим достижением отобрать очки у гегемона последних лет. Многих не устраивала непоказная искренность и честность футбола этой команды. Но также добавили в топку этого костра и организаторы. За победу или ничью с «Московией» всякий раз выплачивались огромные премиальные, помимо этого за НЕпобеду москвичей в Чемпионате всем остальным участникам светили ещё большие барыши. Неудивительно, что к летнему перерыву московиты были выжаты, высушены и обессилены. Каждый матч на выезде был борьбой и схваткой, нередко перерастающей в бойню. Судья потворствовали, закрывая глаза. Зрители бесновались, вновь привлечённые жестокими футболом (мощная пропаганда затоптала нарождающийся интерес к чистому и справедливому). Игры выматывали и физически, и психологически. Игроки выбывали из-за травм. Тем не менее, «Московия», хоть и теряла очки больше, чем в победные годы, держалась на первом месте. Не последнюю роль сыграло в этом и то, что преследователи, почувствовав запах крови раненого лидера, между собой договариваться не желали и грызлись также не на шутку, не вырываясь из общей массы вперёд. Лишь «Британика» держалась вплотную к привычному лидеру.
В перерыве Ларионов латал «дыры» — многие травмы были серьёзны и требовались замены. В «Московии» всегда была длинная скамейка запасных, да и не очень даже запасных — играли почти все двадцать пять человек, соблюдалась чёткая ротация. Лишь Бобров был, в некотором роде, незаменим. Это и было ахиллесовой пятой «Московии». За капитаном постоянно велась охота. И лишь благодаря крепким ногам и природной изворотливости ему удавалось избегать серьёзных повреждений. В каждой игре он получал множество синяков и ушибов. Специально для него разработали щитки, обволакивающие ногу до колена, защищая её хоть от размашистого удара прутом. При этом щитки не сковывали движений. Вскоре это изобретение было надето на всех игроков «Московии», что резко убавило травматичность. Костоломы противников стукались о ноги, стремясь нанести вред организму, а делали больно лишь самим себе. О московитах пошла тихая молва, как о «неуязвимых».
Большим подспорьем и в футболе было объединение с Сибирью. Футбольная «Сибирь» обитала в ПреЧемпионате, имея статус крепкого середняка и подражая игрой своей старшей «сестре». А помощь оказывала тем, что рекомендовала наиболее сильных игроков в столицу, Несколько нарушался принцип формирования «Московии» — теперь это больше походило на сборную страны. «Но ведь и раньше мы больше представляли страну, просто она была маленькая, а сейчас мы несколько разрослись», — шутил Ахметдинов. Болельщики сибиряков в рядах своих любимцев встречали тепло, а за Уралом с дополнительной симпатией следили за жизнью «Московии».
Чуть подлатав дыры и подлечив раны, «Московия» продолжила отстаивать свой титул после перерыва. Нельзя сказать, что дела пошли лучше, но определённую устойчивость команда проявляла. Если перед перерывом казалось, что её дух будет сломлен бесконечной травлей, нечестной борьбой и физическим насилием, то осенью стало понятно, что выдержат и не сдадут позиций. Не было той воздушной и лёгкой игры — её просто на корню рубили почти все соперники, но была железная дисциплина и огромное желание протолкнуть самих себя вопреки всем на финиш первыми. Редкие выдавались окна с нейтральными или дружественными соперниками, тогда московиты будто вдыхали свежего воздуха и парили, как в прошлые сезоны.
В стране бурным ходом налаживалась жизнь, былые полномочия Империи распространились теперь на всю огромную страну. Тимур наверх не полез, предпочтя остаться эдаким теневым лидером, официально возглавляя бывший конгломерат из имперских компаний и организаций. Временным управляющим страны стал Петров. Был намечен референдум по некоторым ключевым вопросам. То есть завершение перестройки страны и окончательное (до поры до времени) объединение было запланировано на конец года.
У Бобровых же подрастали сыновья. Близнецы были не только любимцами родителей, бабушки и дедушки, друзей Бобровых, но и всего Южного. Осенью они пошли в школу при посёлке, где продолжили активничать и заражать симпатией к себе окружающих. Заметно было наследие талантливых родителей. Жизнь шла своим чередом, укладываясь в понятный и предсказуемый порядок. Футбол в этом сезоне отнимал много сил, но, тем не менее, Юра по осени заскучал.
— Что-то мне не нравится твои поблёкшие глаза последнее время, — решил потормошить его отец, когда они убирали сад от опадающей листвы. — Что такое?
— Знаешь, пап, вспоминаю свои же слова в разговоре с Ларионовым, мол, что стимулов нам хватит за глаза ещё на несколько лет. И вот сейчас в разгар исторических событий, в этот суматошный и сложный сезон, когда, кажется, продохнуть нельзя, у меня вдруг эти стимулы расплылись. Всё как-то наладилось, даже вот вся эта чернуха, которой нас гнобят и мешают, она, как ни странно звучит, ложится в общий план — понятно, что и как преодолеть, где поднапрячься, куда подналечь. Появился ритм. И эта предсказуемость вдруг меня пришибла.
— Тю… братец, это даже не лёгкая хандра у тебя, это, я бы сказал, капризы избалованной девицы. Не в ту сторону пошли мысли твои. Засквозил какой-то юношеский максимализм и тяга к приключениям. Оно и понятно, организм, натренированный постоянным стрессом, своего рода зависимость от адреналиновых вещей всяких получил.
— Ну, пускай, пускай так. Чего делать-то?
— А принимай работу и пахоту ежедневную без всплесков, как удовольствие. Поработай над собой, побольше посиди с мальчишками. Главное, не рефлексируй — сейчас это ни к чему. Да и возраст у тебя не тот. Получай удовольствие от того дела огромной важности, в котором ты принимаешь живейшее участие. Не закисай в этих «скучных» мыслях. Кроме того, я уверен, что спокойной жизни не будет, и сейчас нужно год этот довести до задуманного. Что уже непросто. А дальше эти «друзья» нажмут на рычаги посильнее — мы тут вылупились из яйца, что им не в жилу совсем, — отец размашистыми движениями продолжал сгребать листья. Юра же замер, сложив руки на черенке.
— Да, ты прав. Странная получается вещь, я не закалился в этих пертурбациях, а, наоборот, размяк. Когда цель ясна — вот враг, вот наши. Получается, что такой вот случай — одни делают революцию, другие строят государства. Ломать, не строить. Да… нужно как-то перетряхнуть себя, а то какие-то гадские поползновения наметились, — Юра встряхнул головой. — Эх! Может, баньку истопим, а?
