Андрей Ваон - Чемпионат
— И почему же?
— А тут пришла мне мысль, что алгоритм и подразумевает это Испытание для нас. Для тебя и меня. Да ещё люди замешаны в этом. Тысячи людей. Но ответственность на нас — Система подкидывает нам клубочек — нате, распутывайте, если сможете. Сможем, алгоритм рубится в другую ветку и привет! Живём припеваючи. Не сдюжим, катком пройдёт, мы и не пикнем. Всё это, — она кивнула на оборудование, — коту под хвост, не поможет. Здесь, думаю, и причина, что нас не трогает. Даёт шанс, ибо так и задумано в сценарии текущем.
— Так, выходит, и «невидимое вторжение» было спланировано Системой?! — поразился догадке Юра.
— Здесь я бы поостереглась утверждать, так можно впасть в крайний фатализм и рождение Иисуса сюда приплести. Всё-таки что-то мы сами тоже делали, думаю. И сейчас, как нас ни подталкивают, от прежних действий отказываться не должны. Просто тебе нужно потренировать ребят эти дни, сыграть. Дальше всё равно будут мощные пертурбации и всё сильно поменяется. Ты же у меня сможем тренером, а? — она встала со стула и села на колени к Юре.
— Да куда ж мне деваться… Ребята-то не виноваты, они хотят играть и побеждать. Надо, думаю, им сказать про спецназовцев этих американских.
Весь оставшийся вечер, сидя один, надевши тужурку для тепла, попивая горячий липовый чай, Юра прикидывал план тренировок. Он ещё попытался несколько раз дозвониться Проскурину, но тот был недоступен. Задача, на первый взгляд, была несложной. Три дня занятий и ещё разминочный день перед игрой. Всё это было ему знакомо, придумывать вряд ли что-либо стоило, времени было мало. Важно было не растерять физическую форму и не переборщить с нагрузками.
Но всё же Боброву хотелось изюминки. На фоне всех этих слов про особенность момента и места, ему казалось странным попытаться сыграть обычную игру. Пусть и с нечестными приёмчиками (это тоже, в общем-то, было привычно) от американцев, с полным отсутствием люденов, с некими помехами в электромагнитном поле. «Нужна зацепка, идея, нужна», — терзал он себя мыслью, уставившись в стену, положив перед собой лист бумаги. В геоноуте у него была приставка футбольного тренера, позволяющая в удобной трёхмерной форме моделировать абсолютно всё, что касалось игры. И иногда он прикидывал своё видение футбола на этой программе. Но сейчас Юре хотелось думать именно за чистым пока листком. На лист должны были лечь неуклюжие по выражению мысли, но важные по сути. Он чувствовал, что важные, но на наткнуться на них никак не мог.
Вспомнилось детство.
С одной стороны реку жёлтой подковой огибает обрывистый берег, с другой вонзается полуостров длинного пляжа; он возится возле воды, размывая крутой берег из маленького ведёрка. Где-то наверху мама готовит костровой обед, отец стучит топором. Время тянулось безмятежно, дни складывались правильными кирпичами, плотно прилегая друг к другу…
На листе рука сама начертила кривоватые прямоугольники пазлами западающие друг в друга. Юра повнимательнее пригляделся к тому, что начертал. «Точно! Нужно попасть в пазы!» Дальше на листок стали падать обрывки фраз и дум, фиксируясь неровным почерком. И когда уставшая Лера, зарумянившаяся с мороза, вошла в дом, он плотно исчёркал весь лист словами, стрелочками и кружочками.
— Правильно, вычерчиваешь Систему на листочке, — хихикнула Лера.
— Решил, что вашим мозгам требуется свежая мысль, — кивнул Бобров, осклабившись.
И с утра же он начал приводить свои мысли к делу.
— Так, парни, Анатолич сильно приболел, полномочия делегированы мне, у нас тут всё равно анархия. Надеюсь, вы будете не против, если до воскресенья я вами слегка поруковожу? — он собрал команду и объявил им о текущих планах. Возражений не было. Как не было и люденов, их отправили на покой, проку от них никакого не было. Юра поведал о том, какие ожидаются неприятности от «Гэлэкси», как специальный отряд будет вытаптывать всякие помехи в лице московитов.
— Так ведь мы же и тренировались от них ускользать, мяч не держать подолгу, — подал голос Ребров.
— Лёш, всё ты правильно говоришь, и продолжим в том же духе. Но будет нам подмога и от наших друзей из «Рыси», иначе нас растопчут. И есть ещё одна задумка. — Он стал расписывать свои мысли с того самого исписанного листочка. Ребята иногда хихикали, иногда бурчали, слышались и возражения, и одобрения. Но в целом авторитет Боброва был непререкаем и достаточно высок, чтобы внедрить самые бредовые идеи. — Тогда, что ж? Если принципиальных возражений нет — за работу! Попробуем что-то успеть за эти три дня. Потому что в субботу мышечное расслабление. Максимальная работа будет уже в игре. Давайте, девочки, побежали!
Он гонял их, пояснял, требовал, критиковал и хвалил. Сам до седьмого пота принимал участие в нагрузках. На умеренном морозе молодые лица светились энтузиазмом. От тренировки все получали удовольствие и после, уставшие, не прекращали шутить и улыбаться. Юра отметил это с удовлетворением. Одна из необходимых задач состояла в том, чтобы сохранить нужный задор и уверенность в своих силах. Прошедшее занятие явно прибавило крепости внутреннему стержню команде.
Следующие два дня продолжились в том же духе, Юра постоянно подкидывал какие-то новые упражнения и мысли. Сами ребята также участвовали в генерации идей — у них работали не только ноги, но и мозги. Тренировки порой больше походили на весёлые забавы, чем на подготовку к серьёзнейшему матчу. К ним присоединились и ребята из «Рыси», больше наблюдая, так как их подготовка сводилась лишь к жёсткой синхронизации с московитами.
* * *Политические изменения совершались стремительно. Сибирь к лету влилась своими необъятными просторами в новое-старое государство, которому дали название Русь, несмотря на всякие там ноты протеста из Западного мира. Внутренние реформы и преобразования шли довольно гладко и по намеченным планам, что загодя заготовили инициаторы и вдохновители объединения. Жизнь забурлила, и все ждали новых присоединений, так как мощь восприявшей из пепла страны набирала обороты, подгребая под себя сомневающихся и нейтральных.
Крупные игроки на мировой арене забеспокоились. Устоявшийся порядок, а точнее, беспорядок устраивал влиятелей, а тут возникшая Русь грозила поломать имевшийся строй. То есть выстроить его под своё видение. Зарождалась коалиция против новоявленного государства. В который уже раз в мировой истории.
— Ты знаешь, чего им так всё время мы поперёк горла? — отдыхая как-то после очередного матча в теньке садика возле дома, спросил Леру Бобров — она была рядом, следила за купающимися близнецами. Умеренная жара угасала к вечеру приятным теплом, и мальчишки, довольные, резвились в небольшом лягушатнике. Июнь не давал наступать вечеру, удлиняя световой день, не стремящийся перейти в серую ночь.
— Кто это мы и сколько вас? И кому это вы мешаете? — Лера, как частенько бывало, поддела мужа для придания искорки разговору. Она привыкла к философским рассуждениям мужа, зачастую занудным и, чтобы ей не было скучно, развлекалась сама, слегка провоцируя его.
— Не вы! А мы! Тут, кто вот уже тысячу с лишним лет на Русской равнине живёт. Русские, славяне. А им — это те, кто вечно ножи точит и ходит на нас то с Востока, то с Юга, то с Запада (что много чаще других нападений случалось). Ведь не всегда же мы на их кусок претендовали или стремились захапать мировое господство. Развивались тут в своём мире. Нет, ну понятно — природные богатства, территория. Но ведь сейчас именно тут уже почти ничего и нет. Так, средненькое сельское хозяйство, немного угля и руды, нефти и газа. Ерунда какая. А ты посмотри, опять землю роют. А пятьсот лет назад?
— Ну, всё те же причины — ресурсы, территории, люди… И потом, надо же потенциального конкурента или даже врага уничтожать в зародыше. А то появится какая-нибудь Империя или там СССР — и сладить уже будет сложнее, придётся делиться, а то ещё и подвинуться. Вроде тут всё прозрачно.
— Прозрачно, да не совсем. До конца такое рвение наших «врагов» нельзя объяснить рациональными причинами. Вот даже последние лет сорок — ну что тут им? Всё развалили, смешали, разрушили. Да мы или не препятствовали или, того хуже, помогали. И ведь всё равно не успокаивались, лезли сюда и лезли. Когда начался Чемпионат — это сильно видно было.
— Что видно?
— Приезжали сюда все почти гости, будто на последний бой, эдакие захватчики.
— Ну, не совсем я тут с тобой согласна, краски ты несколько сгущаешь. По-моему, как всегда в истории — обычное соперничество и уничтожение врага, ничего такого исключительного. Это ещё если исключить роль Русских в истории и влияние на Мир. А если учесть, то вот тебе весомый аргумент.
— Да! В десятый раз с тобой соглашусь! Но пришла мне тут в голову ещё одна причина, о которой мало догадываются те, кто сюда ползёт, часто не осознавая своей тяги.
