Филип Дик - ВАЛИС. Трилогия
Райбис замолкла, схватилась рукой за живот и болезненно сморщилась.
– Язва? – сочувственно поинтересовался Ашер.
– Да, язва. Которая меня мучает, а тебе – наплевать…
– Я иду в магазин. – Ашер встал и направился к двери. – До свидания.
– До свидания, Херб Ашер, до свидания, – сказала Райбис. – Я останусь здесь и буду мучиться, а ты там будешь любезничать со смазливыми клиентками и балдеть от HI–FI систем ценой в миллион долларов.
Ашер закрыл за собой дверь и через считанные секунды взмыл в небо на своей машине.
Поближе к вечеру, когда магазин опустел, Ашер прошёл в прослушивательную комнату, где прилежно трудился его партнёр.
– Элиас, – сказал он, – очень похоже, что мы с Райбис скоро разбежимся.
– Ну и что ты тогда будешь делать? – вскинул глаза Элиас. – Ты привык иметь её под боком, заботиться о ней, потакать её капризам. Для тебя это не просто привычка, а важнейшая часть твоей жизни.
– Она психически нездорова, – сказал Херб Ашер.
– Ты знал это ещё до того, как женился на ней.
– Она не может ни на чём сосредоточиться. У неё, выражаясь языком психологов, рассеянное внимание, это все тесты показывают. Именно поэтому она такая неряха. Она не способна думать, не способна действовать, не способна сосредоточиться.
Такая себе фея тщетных стараний, добавил он про себя.
– Тебе просто нужен сын, – сказал Элиас. – Я видел, как смотрел ты тогда на Манни, на младшего брата этой девушки. Так почему бы тебе… Впрочем, это не моё дело.
– Если бы я спутался с другой женщиной, – сказал Херб, – то я знаю, с кем именно. Но она не обращает на меня внимания.
– Эта певица?
– Да.
– А ты попробуй, – посоветовал Элиас.
– Я ей не пара.
– Никто не знает, кто ему пара, а кто – не пара. Это решает Господь Бог.
– Её имя будет греметь по всей Галактике.
– Но сейчас–то никто её не знает, – рассудительно заметил Элиас. – Если ты хочешь ею заняться, делай это сейчас, не откладывая.
– Великая Фокс, – сказал Херб Ашер. – Это так я о ней думаю.
В его голове всплыла фраза: «Вы с Фокс и Фокс с вами!»
Слова Линды Фокс. Она их не пела, а говорила. Ашер не понимал, откуда у него убеждение, что она такое скажет. Снова эти смутные воспоминания, смешанные с… он не знал, с чем именно. Линда Фокс, ставшая более напористой, более профессиональной и динамичной. И одновременно – далёкой. Казалось, что до неё миллионы миль. Свет далёкой звезды, и в том, и в другом смысле слова.
И всё это издалека, думал Херб Ашер. Музыка и звон колокольчиков.
– А может, – сказал он, – я эмигрирую в какую–нибудь колонию.
– Райбис слишком для этого больна.
– Тогда я улечу один.
– Ты уж лучше начни встречаться с Линдой Фокс, – посоветовал Элиас. – Если, конечно, получится. Ты же на днях снова её увидишь. Не опускай руки, пробуй, старайся. Вся жизнь состоит из проб и стараний.
– О'кей, – сказал Херб Ашер, – я попробую стараться.
ГЛАВА 17
Рука в руке Эммануил с Зиной гуляли под тенистыми кронами Стенли–парка.
– Ты – это я, – сказал Эммануил. – Ты – Шехина, имманентное Присутствие, никогда не покидающее мир.
Женская сторона Бога, думал он. Известная евреям и только им. Когда произошло изначальное падение, от Божественного откололась трансцендентная, отделённая от мира часть, и это был Эн–Соф. Но другая его часть, часть имманентная и женская, осталась с падшим миром, осталась с Израилем.
Эти две части Божественного, думал он, отошли друг от друга на долгие тысячелетия. Но теперь они вновь соединились. Мужская половина Божественного и женская. Пока я отсутствовал, Шехина вмешивалась в жизни людей, старалась им помочь. Она проявлялась спорадически, то здесь, то там. А потому, строго говоря, Бог никогда не покидал человечество.
– Я – это ты, а ты – это я, – сказала Зина, – и мы снова нашли друг друга, и мы снова суть одно. Раскол исцелился.
– И под всеми твоими покровами, – сказал Эммануил, – под всеми твоими личинами скрывался я сам, моя собственная сущность. И я не узнавал тебя, пока ты мне не напомнила.
– Но как же это вышло? – спросила Зина и тут же добавила: – Впрочем, я знаю. Моя страсть к играм. Ведь это и твоя страсть, твоя тайная радость: играть, подобно ребёнку. Не быть серьёзным. Я воззвала к этой страсти, я пробудила тебя, и ты вспомнил, ты меня узнал.
– Это было очень трудно, – сказал Эммануил. – Мне было трудно вспомнить. Я тебе очень благодарен.
Всё это время, пока он отсутствовал, она унижала себя в падшем мире. Это несравненный героизм – оставаться с человеком при любых, самых бесславных обстоятельствах… и идти вместе с ним в тюрьму, думал Эммануил. Прекрасная спутница человека. Всегда рядом с ним, как сейчас она рядом со мной.
– Но теперь ты вернулся, – сказала Зина.
– Да, – кивнул Эммануил, – вернулся к тебе. Я на время забыл, что ты существуешь. Я помнил только мир.
Ты – это добрая, сострадающая сторона, думал он, а я – сторона грозная, внушающая страх и трепет. Вместе мы составляем единство. Разделённые мы неполны, любого из нас по отдельности недостаточно.
– Подсказки, – сказала Зина, – я всё время тебе подсказывала. Но ты должен был узнать меня сам.
– Какое–то время, – сказал Эммануил, – я не знал, кто такой я сам, и я не знал, кто такая ты. Меня мучили две загадки, и у них был один ответ.
– Пошли посмотрим на волков, – предложила Зина. – Они такие красивые. И мы можем прокатиться на поезде с маленькими вагончиками. Мы можем посетить всех животных.
– И освободить их из плена, – сказал Эммануил.
– Да, – согласилась Зина. – И освободить их, всех до последнего, из плена.
– Неужели Египет будет существовать всегда? – спросил Эммануил. – Неужели рабство вечно?
– Да, – кивнула Зина, – оно вечно, как и мы с тобой.
– Звери удивятся своей свободе, – сказал Эммануил у входа в зоопарк. – Первое время они не будут знать, что им делать.
– Тогда мы их научим, – сказала Зина. – Как мы всегда это делали. Всё, что им известно, они узнали от нас, мы были их наставниками.
– Да будет так, – сказал Эммануил и положил руку на первую стальную клетку. На него смотрели робкие глаза маленького животного. – Выходи из своей клетки, – сказал Эммануил.
Дрожащее от страха животное выбралось из клетки, и он подхватил его на руки.
Херб Ашер позвонил из магазина Линде в Шерман–Оукс. Ему потребовалось порядочно времени, чтобы прорваться через двух робосекретарш.
– Хэлло, – сказал он, когда Линда подошла к телефону.
– Ну как там моя звуковая система? – Линда часто заморгала и приложила к глазу палец. – Секундочку, у меня контактная линза соскальзывает. – Её лицо исчезло с экрана. – Ну вот, всё в порядке, – сказала она через пару минут. – За мною ведь ужин, верно? Если хочешь, прилетай сюда, в Калифорнию. Сейчас и всю будущую неделю я выступаю в «Золотом олене». Слушатели идут косяком, и я обкатываю на них уйму нового материала. Мне хотелось бы, чтобы и ты послушал.
– Прекрасно, – с восторгом согласился Херб Ашер.
– Так что же тогда, встретимся? – продолжала Линда. – Здесь, у меня?
– Конечно, ты только скажи когда.
– Как насчёт завтрашнего вечера? Только надо бы пораньше, чтобы успеть пообедать до того, как я уйду на работу.
– Прекрасно. Что–нибудь около шести вечера по калифорнийскому времени?
Линда кивнула.
– Херб, – сказала она, – если ты хочешь, можешь остановиться у меня. Дом большой, места много.
– Конечно хочу.
– Я познакомлю тебя с очень хорошим калифорнийским вином. Красное «Мондави». Я хотела бы, чтобы ты полюбил калифорнийские вина; это натуральное бургундское, которое мы пили в Нью–Йорке, оно было очень хорошее, но… у нас тут ведь просто великолепные вина.
– А ты уже решила, где мы будем обедать?
– Да, – кивнула Линда, – у Сасико. Японская кухня.
– Замётано, – согласился Ашер.
– Ну так как там моя звуковая система?
– Скоро всё будет готово.
– Я бы не хотела, чтобы ты слишком перетруждался, – сказала Линда. – Ты слишком много работаешь, а мне хотелось бы, чтобы ты давал себе отдохнуть, насладиться жизнью. Ведь в жизни так много приятного: друзья, хорошие вина.
– Скотч «Лафрояг», – добавил Херб.
– Ты что, и вправду любишь «Лафрояг»? – изумилась Линда. – А то мне уже начинало казаться, что, кроме меня, никто его не пьёт.
– Его гонят уже свыше двухсот пятидесяти лет всё в таких же, как и в далёком прошлом, медных перегонных кубах. Для его получения нужны двойная перегонка и искусство опытного винокура.
– Да, так написано на коробке. – Линда весело засмеялась. – Tы узнал это всё из надписи на коробке.
