Овцы смотрят вверх - Джон Браннер
Никто не ответил.
Когда он попытался встать с постели, то упал и ушиб бедро и локоть. Шатаясь, потащился к двери, чтобы постучать своим тюремщикам и наткнулся в темноте на ночной горшок, выплеснув его содержимое на пол и себе на ноги.
Приложившись кулаками по двери, Гектор неожиданно для себя открыл ее. Голова его была как в тумане, а потому он не сразу сообразил, что произошло, и вновь махнул кулаками. Кулаки, не встретив препятствий, улетели вперед и потянули за собой хозяина. Он упал, застонав, на большой грязный матрас, покрывавший пол, и увидел в окне свет от уличного фонаря. Небо было совсем черным. Как давно он не видел неба! Целую вечность!
Гектор вновь хрипло позвал. Все вокруг плыло. Его лихорадило, в штанах – и там, и тут – было черт знает что. Грязный ад снаружи и внутри. А мир должен быть чистым, нежным, ясным!
Почти теряя силы, Гектор двинулся к двери квартиры и обнаружил, что она открыта. Он вышел на лестничную площадку и начал спускаться, оскальзываясь на ступеньках – они были липкими и грязными оттого, что дети, а может быть, и взрослые, справляли здесь нужду, превратив лестницу в канализационный сток. Но Гектор добрался до выходной двери и, потянувшись, откинул запор. Вышел на крыльцо и упал с невысокого крыльца, растянувшись на тротуаре.
– Я – Гектор Бамберли! – закричал он, стараясь привлечь внимание ночных прохожих. – Помогите! Вы получите… Мой отец даст вам денег!
Но редкие прохожие не реагировали на его крики – мало ли нынче по улицам валяется наркош и алкашей! К тому же все знали, что от Роланда Бамберли, который наотрез отказался платить похитителям выкуп за сына, не получишь и цента. Поэтому только через час кто-то из прохожих принял крики Гектора всерьез, но к этому моменту тот уже впал в беспамятство.
Кроме того, наглотавшись уличного воздуха, Гектор почти утратил способность говорить, и то, что он хотел сказать, прерывалось приступами кашля и рвоты.
– Ну, что скажете, доктор? – спросил Роланд Бамберли врача, вышедшего из палаты с маской на физиономии. В отличие от Джейкоба, Роланд был поджар и сухощав и очень гордился тем, что, несмотря на невозможность занятий физкультурой на свежем воздухе, сохранил энергичный спортивный облик первого пионера.
Врач, стянув маску, устало провел ладонью по лбу и сказал:
– Ну, я бы…
– Говорите! – сурово произнес Роланд, словно патриарх, с которым Господь Бог поделился частью своего авторитета.
– Список получится длинный, – сказал доктор, устроившись в кресле и достав из кармана белого халата блокнот. – Пару раз он приходил в себя, но большую часть времени… где-то странствовал. То же, что он успел сказать… Да, говорит, что его хорошо кормили. Похитители приносили еду из «Пуританина» и постоянно жаловались на дороговизну. Давали ему завтрак, обед и ужин. Но воду он пил из-под крана. Без всяких фильтров.
– И что? – совершенно спокойно спросил Роланд.
– У него гепатит. Острый. Температура около сорока. Кроме того, диарея – от энтерита или дизентерии, как я полагаю. Нужно дождаться посева. Это – основное.
– А что в остатке?
Это прозвучало как приказ.
Доктор вздохнул и облизал губы.
– Ну что ж… Небольшие проблемы с кожей. Импетиго. В трущобах – обычное дело. Глаз воспален, вероятно, конъюнктивит. Этого добра там тоже хватает. Язык обложен и распух. Это кандидозный стоматит. Ну и, кроме того, вши и блохи.
Маска на лице Роланда Бамберли поплыла и взорвалась.
– Вши? – едва не задыхаясь, произнес он. – Блохи?
Доктор посмотрел на него с горькой улыбкой.
– Было бы чудом, если бы я их не увидел, – сказал он. – Ими заражены тридцать процентов всех зданий в центре, и у мелких тварей стойкий иммунитет ко всем инсектицидам, включая нелегальные. Думаю, и гепатит, и энтерит нам антибиотиками тоже не взять. Сегодня это – общее место.
Лицо Бамберли превратилось в серую маску.
– Что-нибудь еще? – спросил он голосом человека, который, не имея иных способов выпустить пар дурного настроения, готов вот-вот сорваться в драку.
Доктор колебался.
– Выкладывайте все! Что там у него еще?
Словно рашпилем прошлись по дереву.
– Хорошо, – кивнул доктор. – У парня гонорея, в достаточно острой форме, и, если у него есть уретрит, это укажет на наличие спирохеты в мочеиспускательном канале. То есть на сифилис. Хотя мы должны подождать результатов анализа по Вассерману.
Последовало долгое молчание. Наконец Бамберли сказал:
– Они хуже животных! Люди так жить не могут!
– У них выбора нет! – покачал головой врач.
– Как это нет выбора? Вши, блохи, венерические болезни! Выбор всегда есть! – прорычал Бамберли.
Доктор пожал плечами. Вопиющая глупость – спорить со столь богатым человеком, каковым был этот Бамберли. С тех пор как умер его брат, Роланд ни в чем не нуждался – все состояние Джейкоба перешло к нему, так как приемные дети умершего не могли претендовать на наследство.
Равно как и Мод.
– Могу я его увидеть? – спросил через некоторое время Бамберли.
– Нет, сэр. Мы его усыпили – он просто обязан отдохнуть, хотя бы сутки. Кроме того, комбинация лекарств, которые мы ему дали, должна лишить его способности ясно соображать.
– Но ведь антибиотики… – начал Бамберли, подобно ищейке, почуявшей новый запах. В голосе его сквозило подозрение. – Там есть что-то еще! – требовательным тоном произнес он. – Всего вы мне так и не сказали!
– Ну что ж!
Доктор начал терять терпение – он занимался этими Бамберли уже три часа подряд, без всякого перерыва.
– Конечно, мистер Бамберли! Есть кое-что еще! Вы выращивали своего сына в абсолютно стерильных условиях, и у него начисто отсутствует естественный иммунитет. Чего он только не подхватил! Тонзилит! Фарингит! Аллергия на эту долбаную, так называемую чистую еду от «Пуританина». Простые царапины, которые обязательно воспалятся, полные гноя нарывы в заднем проходе. Все эти проблемы могут возникнуть у любого из живущих в тех же условиях, но у вашего сына все осложнено отсутствием иммунитета.
– У любого? – со сталью в голосе спросил Бамберли.
– Абсолютно! И похитители в своем письме сделали упор именно на этом!
Как только последние слова сорвались у него с языка, доктор понял, что зашел слишком далеко. Бамберли вскочил.
– Вы заодно с этими подонками! И не стоит этого отрицать!
– Я ничего такого не сказал!
– Но имели это в виду! – рычал Бамберли. – Можете высказывать свои вонючие трейнитские идеи в каком-нибудь другом месте!
Всего пару секунд в докторе шла борьба между желанием облегчить душу и высказать этому толстосуму все, что он думает,
