Влада Воронова - Пути предназначения
— Что такое? — испугался предварильщик.
Лётмарш снова тряхнуло.
— Это штурм, — сказал эмиссар. — Нас опять пытаются захватить, но уже кто-то другой.
Камеру автозака наполнил низкий тягучий звук, машина завибрировала.
Авдей закричал от боли, схватился за голову, выгнулся как от электрошока, рухнул навзничь, затрясся в судороге. На губах появилась кровь.
Эмиссар нашарил в карманах носовой платок, свернул в жгут, сунул ему между зубами. Подложил ладонь под голову.
Судорога прекратилась внезапно и резко, Авдей обмяк, дыхание стало слабым, едва ощутимым.
От вибрации и звука тело начало сводить болью и всем остальным.
— Что это?! — не понимал эмиссар. — Что они там делают?
— Виброгенератор запустили, — сказал предварильщик. — Местная попытка сделать собственный стазис. Неудачная, и двигатели, и бластеры от неё можно экранировать, зато для здоровья очень вредная.
— Особенно через два часа после ментозондирования, — сказал вопрошатель.
Звук и дрожь прекратились.
— Парень, очнись, — похлопал Авдея по щекам эмиссар.
— Не поможет, — качнул головой вопрошатель. — Нужна аптечка.
— Сдох проклятый Погибельник, сдох падла! — радовался браток. Вопрошатель швырнул ему в голову ботинок.
Эмиссар смотрел в отсек для конвоиров. Аптечка упала с сидушки на пол, от удара раскрылась. В зажимах блестели разноцветные ампулы. Эмиссар глянул на свою левую ногу, по-прежнему прикованную к стене.
Осторожно, словно боясь причинить боль, кончиками пальцев погладил Авдея по щеке.
— Я сейчас принесу тебе лекарство, ты только подожди немного, не умирай.
Эмиссар снял пиджак, свернул в некое подобие подушки и положил Авдею под голову. Подобрал оброненный трезубец, стал ковырять им в замке окова. Замок не поддавался.
— Как он это делал?!
— Смотреть надо было! — рыкнул вопрошатель.
— Умный, да? Тогда на, открой.
Автозак снова тряхнуло. А мгновение спустя клацнул дверной замок. Новые похитители желали посмотреть добычу.
* * *В Маллиарву Клемент летел обычным гражданским аэрсом. Это вдвое дольше, чем индивидуальный прямой рейс, который бы доставил его прямо в порт Алмазного Города, так что в столицу Клемент добрался только в десять часов утра двадцать пятого ноября.
Но слишком многое надо было обдумать, прежде чем вернуться в Императорскую башню.
После исповеди у преподобного Григория Клемент заглянул ещё в пять таниарских церквей. Ни в одной их исповедальне не было двух кресел. И даже табуретки не было.
В навигаторе лётмарша остались координаты посёлка, где живёт Ламина Палиан, первая и единственная женщина, которая целовала Клемента не за деньги и не по приказу, а по собственному влечению.
«Жизнь пришла ко мне слишком поздно, — подумал Клемент. — Мёртвоглазый Город выпил из меня все силы и желание жить. Я пуст, никчёмен и никому не нужен, потому что никому и ничего не смогу дать».
Для Клемента оставался только один путь. Тот, который ведёт в казарму Императорской башни.
…Даже если теньм и становится предвозвестником государя, вторым по всевластию лицом в империи, теньмом он остаётся всё равно. И войти из Маллиарвы в Алмазный Город может лишь через служебные ворота пятнадцатой категории, самые низкоранговые среди всех.
Клемент подождал, когда из ворот выедет мусоровоз, подошёл к караулке, хотел позвать дежурного.
— Дядя Клэйм! — окликнул мальчишеский голос. — Даарн Клемент Алондро!
Клемент обернулся.
Мигель. Клемент не поверил собственным глазам, на мгновение зажмурился. Но нет, ему не мерещится, это действительно Мигель. Обряжен в какие-то обноски, лицо бледное, осунувшееся.
— Ты что здесь делаешь? — шагнул к нему Клемент. — Почему ты в таком виде? Ты из дома убежал? — понял Клемент.
Мальчишка испуганно сжался.
— Я не вернусь туда! Диего сказал, что отдаст меня в пансион! А про них в газетах такое пишут! Я читал и по стерео видел! В пансионе ещё хуже, чем на плантации! Там из меня зомби сделают!
— Мигель, — увещевающе сказал Клемент, — то, что говорят в газетах и по стерео, верно лишь для Высших лицеев. А пансион — это такая же школа, как и все. К тому же там учат не только школьной программе, но и благородным манерам, которые приличествуют людям высокой крови. Тебе нечего бояться.
— Нет! Диего никогда не пошлёт меня в простую школу. Господин, позвольте мне остаться здесь! Я могу много работать. Если вы отдадите меня в аренду на фабрику, то будете получать по двадцать дастов в неделю. Это правда! На поле я выполнял всю сменную норму, старшины меня никогда не ругали. На фабрике я тоже буду хорошо работать. Только не отдавайте меня Диего, господин!
Клемент стряхнул ошарашенное оцепенение и переспросил:
— Ты работал на плантации? Ты, наследник главы даарнского рода, полол трелг вместе с батраками?
— Сезон прополки давно закончился, господин. Сейчас время сбора макушечной листвы. Она быстро отрастает, и её надо обрывать через день. Поэтому мы сначала на одном поле работали, на другой день на втором, а потом опять возвращались на первое.
Клемент схватил руку Мигеля, осмотрел кисть. Цыпки, многочисленные порезы об острую твёрдую листву, на ладонях подсохшая сукровица мозолей.
— Как он мог? — прошептал Клемент.
— Диего сказал Бланке, что не будет кормить её ублюдка.
— Пресвятой Лаоран! — только и смог выговорить Клемент.
— На поле было даже лучше, чем дома, господин! Намного лучше. Там почти никто меня не бил… Немножко только. Иногда. Но всё равно не так сильно, как Диего!
— А спал ты где? — Голос у Клемента дрогнул. О том, что творится по ночам в батрацких бараках, Клемент слышал в баре при гостинице на заправке.
— В кухне, под котлом, — ответил Мигель. — После того, как дядя Коля и Гюнтер уехали, там другие старшины работают. Но тоже добрые, сказали, что я могу остаться на кухне и не ходить в барак. Всё было хорошо, господин, но из-за этого проклятого «Лицеистского файла» в поселковую школу приехал инспектор, увидел, что я на уроки не хожу, и пришёл к Диего. А тот сказал, что отправляет меня в пансион.
«К Диего Мигель не вернётся, — решил Клемент. — Не знаю, как я это сделаю, но я найду Мигелю нормальный дом и хороших родителей. У мальчишки будет настоящая семья! Больше никто и никогда не причинит ему боли».
Клемент сел на газонный бордюр, притянул к себе Мигеля. От него пахло давно немытым телом, подвалом и кошками.
— Насекомых никаких не нахватался?
— Вроде бы нет, господин.
— Перестань меня так называть! «Дядя Клэйм» было неплохим обращением.
— Да, дядя Клэйм, — произнёс Мигель с той же интонацией, что и «господин».
— Идём, — поднялся Клемент. — Я сниму тебе номер в гостинце. Вымоешься, поешь.
Мальчик не шевельнулся. Клемент опять сел на бордюр.
— Я не отдам тебя Диего, не бойся. И никто никогда больше не посмеет тебя ударить.
Мигель опустил глаза.
— Да, дядя. — Клементу он не верил.
— Пойдём. Гостиница здесь недалеко, в соседнем квартале. — Клемент встал, потрепал Мигеля по плечу. — Всё будет хорошо, парень. Обещаю.
Мигель отстранился.
— Почему ты так долго не приезжал? Я ждал тебя каждый день, а ты не приезжал!
— Я не мог, — неловко оправдался Клемент.
— Я ждал тебя! Каждый день ждал! — Мигель заплакал. — А ты не приезжал!
Клемент подхватил его на руки.
— Прости меня. Но я действительно не мог.
— Тебя император не пускал?
— Да, — ответил Клемент прежде, чем успел полностью осмыслить вопрос.
Мигель крепко обхватил его руками.
— Я знаю, — тихо прошептал Мигель, — он такой же злой, как и Диего. Он часто тебя бьёт?
— Не очень.
— Когда Диего меня бил, то не разрешал плакать. Я убегал в поле и плакал там. А в Алмазном Городе есть, где плакать?
Клемент с трудом удержал дрожь.
— Мы не останемся в Алмазном Городе, Мигелито, — сказал он твёрдо. План действий сложился у Клемента мгновенно. — Мы уедем очень далеко. Мы больше никому и никогда не дадим нас бить.
— А разве так бывает?
— Бывает, — заверил Клемент. — Ещё как бывает.
Мигель улыбнулся, кивнул.
Клемент осторожно поставил мальчика на землю.
— Как ты сюда попал?
— Меня дальнобойщики подвезли. Я сказал на заправке, что у меня настоящий дядя есть, только я не знаю, где он. Тогда они нашли твой адрес и должность через паспортную службу. А возле больших ворот в Алмазный Город господин привратник сказал, что если я будут ждать теньма-четырнадцать у этих ворот, то когда-нибудь дождусь. Хороший господин, — оценил Мигель. — Добрый.
— Да уж, — процедил Клемент. — Добрее некуда…
«Это ничего, — подумал он. — Мигель ещё поймёт, что такое настоящая доброта».
