Влада Воронова - Пути предназначения

— Вы безумец.

— Не исключено, — согласился Григорий.

— Вы… Вы… Знаете, преподобный, в тот же день, когда я убил Сайнирка, другого людя я приговорил к жизни, чтобы вместе с ним жили и все его муки.

— Если в жизни есть из-за чего мучиться, найдётся и чему радоваться.

— Вы безумец, — повторил Клемент. — Но ваше безумие выше любой мудрости.

— Вы слишком щедры на оценку. Я самый обычный священник и делаю именно то, что должен делать, не больше. Хотелось бы надеяться, что и не меньше.

— И вы дадите мне отпущение грехов? — не веря в такую возможность, спросил Клемент.

— Если раскаяние искренне, а намерение не повторять былые проступки твёрдое, то прощён будет любой грех. А потому да благословят вас и Таниара, и Лаоран, и все боги бесконечного мира, сколько бы их ни было.

— Я могу придти к вам на исповедь ещё раз? Когда-нибудь потом?

— Двери церкви открыты всегда и для всех, — как о само собой разумеющемся ответил Григорий.

— Не везде.

— К сожалению. Но здесь дверь открыта всегда.

— Я обязательно приду. А сейчас… Сейчас я должен идти.

Клемент коротко поклонился Григорию, вышел из исповедальни.

Забрал у гардеробщика одежду, вышел на улицу. Морозный ветер защекотал снежинками лицо.

Клемент улыбнулся.

Охрану автозака нападавшие перебили всю.

— Задержанных не расковывать, — распорядился какой-то наурис лет тридцати шести в форме армейского спецназа. — После разберёмся, кто из них кто. Сейчас главное — довезти груз в целости и сохранности.

— Командир, мы не можем оставить здесь Избранного! — возмутился молодой парень, русоволосый сероглазый человек.

— Выполняйте приказ, боец! Спорить будете на совещании.

— Слушаюсь, — хмуро ответил человек и захлопнул дверь автозака.

— А ведь ты его знаешь, — сказал эмиссар Авдею, когда автозак поднялся в воздух. — Этого молодого заместителя командира. Я видел, как ты на него смотрел. И он на тебя. Вы близко знакомы.

Авдей не ответил.

— Это не братки, — добавил эмиссар. — Те перебили бы нас вместе с охраной, а тебя и вон его, — кивнул он на братианина, — повезли бы на пассажирском кресле легкового лётмарша. Эти же весь автозак собой поволокли.

— Мы летим в сторону порта, — сказал один из предварильщиков, беркан. — Направление я всегда точно чувствую.

— У военной прокуратуры и у охранки автозаки одинаковые, — сказал эмиссар. — Зато сопроводительные документы военных подделать несравненно легче. Так что из Маллиарвы нас вывезут как осуждённых на каторгу дезертиров. Досматривать автозак никто не станет. Только куда повезут дальше?

Автозак остановился, завис в воздухе.

— Полиция объявила перехват, — сказал вопрошатель. — Теперь будут тормозить всех подряд.

Лётмарш полетел в прежнем направлении.

— Говорил же, — мрачно усмехнулся эмиссар. — Военных досматривать не станут. Перехватчики ещё и «зелёный коридор» сделают, чтобы никто их больше не тормозил. — Он посмотрел на Северцева. — Послушай, Авдей, это ведь и не реформисты. Не их почерк. Кто этот парень?

Авдей молчал.

— С нами не шутки шутят! — разозлился эмиссар. — Зачем мы понадобились им всей гопой? Взять должны были только братка или тебя, в крайнем случае — вас двоих, а всех прочих положить вместе с охраной.

— Реформисты не стали бы вас убивать, — сказал Авдей. — Просто сказали бы «Выбирайтесь, как хотите» и отпустили. Охрану тоже бы не стали уничтожать полностью. Достаточно было надеть сдавшимся кандалы, чтобы не бояться выстрела в спину. И автозак с собой тащить глупо. Разве что…

— Ты о чём?

— Всё это имеет смысл, если они хотят вывезти нас из Бенолии. Погрузить автозак в аэрс, поднять его на внешнюю границу орбиты и там перекинуть автозак в звездолёт. Тогда, чтобы не привлекать внимание досмотрщиков, заключённых должно быть не менее пяти людей, стандартной эпатируемой партии особо опасных преступников. Но реформисты всё равно не стали бы убивать всю охрану. Приковали бы рядом с нами, а после отпустили бы, аэрс им оставили бы. Так всегда делалось, в любой партии. Ты прав, нас захватили не реформисты.

— Пресвятой Лаоран, — прошептал эмиссар. — Кто же они такие? Авдей! Ты ведь знаешь этого парня!

— Только по имени. И то, что раньше он был связан с каким-то братством. Но сбежал от них. Теперь прибился к кому-то другому.

— К кому?!

— Не знаю. Правда, не знаю.

— Нас всех убьют, — сказал предварильщик. — Вывезут на орбиту и убьют.

— Они чтят Избранного, — сказал вопрошатель. И с мольбой посмотрел на Авдея — Возьми меня с собой, господин! Не дай им убить меня. Клянусь именем и звездой пресвятого, я буду служить тебе как верный пёс!

— Я не Избранный, — качнул головой Авдей.

Эмиссар фыркнул:

— Кому другому мозги парь, но не коллегии. Сколько бы Панимер не пытался вылезти из Гирреана за счёт Винсента Фенга, а нас не обманешь. Мы все видели, кто ты есть на самом деле. На погибель ты избран или во избавление, но то, что ты Избранник судьбы и пресвятого, несомненно.

— Пощади меня, господин! — твердил своё вопрошатель. — Я пыль у твоих ног…

— Заткнись! — рявкнул эмиссар. — Без тебя тошно.

Авдей молчал. Глянул на соседа справа, братка. Тот мрачно зыркнул в ответ. Посмотрел на соседа слева, предварильщика, беркана средних лет.

— Это штука у вас на плече, — кивнул Авдей на маленький трезубец, украшающий форму, — она пластиковая или металлическая?

— И то, и другое. Рукоять пластиковая, наконечники стальные. А что?

— Придвиньтесь поближе. Я оторву его зубами, а вы тоже возьмёте зубами и переложите мне в ладонь. Только не уроните!

— Ты что задумал?

— Попробую открыть замки оков. Грамотное использование пластика и стали даёт очень хорошие результаты.

Эмиссар сдавленно охнул. Вопрошатель смотрел на Авдея как на икону.

— Он не Избранный, — твёрдо сказал браток. — Винсент Фенг, кем бы он ни был — возможно. Но только не это палёнорожее отродье реформистов.

— Заткнись, гнида, — велел вопрошатель. — Язык вырву.

— Руки связаны.

— Притухни, — приказал эмиссар.

Авдей тем временем оторвал трезубец. Беркан вытянул трубочкой губы, по-медвежьи гибкие и сильные, взял у Авдея трезубец и переложил ему в ладонь.

— Есть! — сказал Авдей и заковырял в замке наручника. Пискнул магнитный предохранитель, тихо щёлкнул замок. Безвольно упала рука. Авдей тихо застонал от боли в затёкших мышцах, растянутых связках.

Но отмычку не выронил.

— Сейчас, мужики, сейчас. — Он осторожно пошевелил рукой. — Сейчас.

Авдей открыл второй замок. И рухнул бессильно на пол.

— Ничего, это ничего. Сейчас встану.

Он сел, заковырял в замках ножных кандалов. Открыл.

Поднялся на ноги.

Эмиссар в ужасе вжался в стену. Теперь они все в его власти. Скованные, беспомощные. Авдей может убить любого из них. Переломать рёбра, выковырять трезубцем глаза… Мало ли что ещё. Ведь он на свободе, а они в кандалах.

Авдей, шатаясь, подковылял к решётке, открыл замок.

— Ты куда собрался, ублюдок? — заорал браток. — Сначала цепи с нас сними, сука!

Авдей обшарил стену над сидушками конвоя, открыл маленькую нишу, достал аптечку экстренной помощи. Прямо через одежду вколол себе в бедро какое-то лекарство.

— Сейчас, мужики, — сказал он. — Подождите немного.

Минуты две Авдей сидел неподвижно, закрыв глаза. Потом поднялся лёгким стремительным движением, размял изувеченную руку. Подобрал оброненную отмычку и подошёл к эмиссару.

— Ты выглядишь наиболее разумным среди всей компании, — сказал Авдей. — Поэтому слушай внимательно, чтобы потом растолковать остальным на доступном им языке. Те, кто нас взяли, лишь изображают похитителей. На самом деле это те же стабильники, что и убитый конвой. Они вывезут нас на орбиту и взорвут аэрс.

— Зачем? — не поверил эмиссар.

— Чтобы не осталось свидетелей того, что сын Дронгера Адвиага был в обслуге Алмазного Города и проходил по делам Преградительной коллегии.

— Ты уверен?

— Нет. Но пока это единственная логичная версия. Тот пацан из боевой группы, которого я считал беглым братком, на самом деле секретный агент охранки. Это объясняет, как в «Лицеистском файле» оказался копирайт. Мной воспользовались, чтобы убить отца. Его расстреляют из-за моей глупости. Но сначала допросят… — лицо Авдея повело судорогой.

— Михаил Северцев не был в допросной комнате, — быстро сказал эмиссар. — Я обманул тебя. Хотел сломать. Твоего отца не допрашивали. Он успел покончить с собой. У него в челюсти была зашита капсула с ядом. Но это ещё не всё. Среди конвоиров Северцева был центрист. Через него Северцев передал какой-то важный документ, который спёр у дознавателя. Конвоир исчез. Северцев сразу же принял яд.