Юрий Никитин - Сборник "Русские идут!"
Страшный грохот перекрыл все звуки. В соседних танках содрогнулись, волна взрыва тряхнула их на мягких сидениях. Черная туча, сквозь которую рвались багровые языки пламени, как стена, встала на месте столкнувшихся танков и не желала рассеиваться.
Танки рассыпались по полю, потеряв строй. Уже три черных столба горящего мазута вздымались к небу. Багровое пламя иногда выстреливало тонкими струйками, словно еще находило, чему взрываться. В наушниках стоял крик, слова командующего тонули в криках на английском, и командир танка двести три свирепо улыбнулся:
– Не та прогулочка, что обещана?
Их прижимало к спинкам все сильнее. Рев оглушал, но кровь лишь быстрее струилась в жилах, в сердце рос восторг, радость, странное просветление, это было счастье, которое возможно лишь в такой миг...
Многие услышали в своих шлемофонах почти спокойный голос командира, которому исполнился двадцать один год:
– Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает...
Чужой танк даже не пытался уворачиваться, пятился, пушка лихорадочно стреляла, пулеметы били все, бензобак русского танка внезапно с грохотом взорвался, но они уже настигали американский танк, ударили на всей скорости, тот откатился, русский танк отбросило, но к удивлению тех, кто видел, он, окутанный огнем и дымом, снова набрал скорость, догнал, ударил еще и еще, и внезапно американский танк вспыхнул, обе железные громадины скрылись в черной дымной туче.
Глава 51
Джип остановился на пригорке немного в стороне и позади танков, отсюда все поле было как на ладони. Кременев, командующий бронетанковыми войсками, побелел, глядя на немыслимое танковое сражение. За его спиной шумно дышал Кравец, щека была в крови от осколка, а рядом с командующим стоял во весь рост полковник Смитсонсон, командующий танковой группой.
– Черт! – выкрикнул вне себя Кременев, – Так обгадились в войне с чеченцами... А тут такое сумасшествие!
– Что не так? – яростно закричал Смитсонсон. – Почему они так?
Кременев огрызнулся, чувствуя странную смесь страха, жалости и гордости:
– А что делают, когда нападают ордынцы?
– Ордынцы?
– Ну, татаро-монголы.
– Мы не татаро-монголы!!!
– Русские не видят разницы, – ответил он сумрачно. – У вас что, снарядов нет? Или ракеты кончились?
– Нет, но...
– Тогда стреляйте, – велел он. – Или от всех нас останется мокрое место. Да и то на такой жаре...
Американский полковник посмотрел с яростью, на них ведь идут танки без боеприпасов, но тут же прокричал что-то в микрофон, прикрепленный у рта. У Кременева в голове со школьной скамьи застряло только одно слово «Fire», сейчас он его услышал.
Американские танки разом открыли торопливую беспорядочную стрельбу сразу из пушек, пулеметов, а с консолей одна за другой срывались противотанковые ракеты.
* * *Командир двести двенадцатого видел, как американские танки разом, словно по команде компьютера, окутались оранжевыми вспышками. Их сотрясал грохот выстрелов, лишь немногие из русских танков пытались маневрировать, избегать убийственного огня из тяжелых пушек или ракет, другие же неслись прямо, то ли в ярости забыв обо всем, то ли из-за низкой выучки не умея владеть танком в такой степени.
Он крикнул:
– Мама!.. Я любил тебя!!! И папу!.. Я лю...
Голос оборвался в грохоте. С командного пункта видно было, как танк содрогнулся на ходу, его окутало огнем и дымом, он несся, как пылающий факел, затем в него угодила еще одна ракета, из черного дыма вылетели куски металла, а когда танк пронесся еще по инерции и остановился, скрытый дымом, в полусотне шагов лежала сорванная взрывом башня, а рядом горели останки человека.
* * *– Так обгадились с чеченцами, – повторял Кременев растерянно, – так обгадились...
Полковник Кравец сказал едко:
– Сейчас они сами чеченцы.
– Что? – вздрогнул командующий. – Чеченцы?
– Сто с лишним миллионов чеченцев, – проговорил Кравец. Глаза его покраснели, он сказал вдруг осипшим голосом. – Когда этих солдат посылали на Чечню, они не понимали, куда и зачем... но сейчас... сейчас понимают больше того, что им говорите вы.
Командующий угрюмо смотрел на танковый бой, нелепый и страшный. Русские танки без выстрелов мчались на американцев, а там каждый танк был окутан огнем из всех орудий. Русские танки горели, вздрагивали от взрывов, одни мчались уже вслепую, ничего не видя из-за дыма и огня, другие догорали с мертвым экипажем внутри, остановившись или кружа на месте. Но уцелевшие рвались вперед, их было немного, две трети уже горели, но уцелевшие рвались вперед!
* * *Внезапно Смитсонсон закричал:
– Мы этого не хотели!.. Мы хотим вступить в переговоры!!!
Кременев сказал брезгливо:
– Стреляйте, пока хватит снарядов. Кто будет разговаривать? Каждый танк уже сам по себе.
– Но связь...
– Какая к черту связь, у нас же не ваши чудо-кухни на колесах. Да и не подчинятся самому богу! Озверели. Такие вот бросались на амбразуры... Черт, что с ними? Как этот чертов Кречет успел их всех так... Это же была шваль, а не армия! Подонки, наркоманы, лодыри, панки, стиляги чертовы! Только и считали часы до дембеля...
За их спинами Кравец сказал мрачно:
– Мы не могли сделать лучшей услуги Кречету, чем высадить сюда американцев. Теперь все, кто колебался, его люди.
Кременев покосился на его одухотворенное лицо:
– А вы?
– Я?.. Я пойду за вами. До конца.
– Понятно, – прошептал Кременев. Кравец пойдет за ним до конца не потому, что верит в право на переворот, а из-за личной преданности ему, спасшему его отца от суда. А это тоже победа Кречета, ибо кто из современных офицеров знает такие понятия?
– Услугу Кречету оказали еще раньше, – бросил он с горечью. – Когда НАТОвцы, решив добить Россию, поспешили придвинуть свои войска к границе. Все равно нашлись бы кречеты...
Смитсонсон что-то кричал в микрофон, требовал сведений, русские офицеры видели его белое лицо и вытаращенные в муке глаза:
– Но я не предполагал!... Никто не предполагал! Если бы мое правительство знало... нас бы не послали!
Кременев крикнул зло:
– Довольно распускать нюни! Быстрее вперед танки!
– Но они все... – прошептал полковник, – все ваши погибли!.. Эти танкисты... с холостыми зарядами... пошли на все, чтобы остановить... Знали же, что погибнут! Они знали, но... Я читал, что это русский прием – таран лоб в лоб... Нестеров, ваши танковые армии на Курской дуге... Но в наше просвещенное время...
Кременев ухватил его за лацканы, встряхнул изо всех сил, заорал в лицо:
– Встряхнитесь! Поздно жевать сопли! У вас еще три танка! Быстрее на КП, там Кречет с горсткой людей. У них ни танков, ни гранатометов. Надо успеть захватить, пока не отступили к зеленым.
Смитсонсон прошептал:
– Езус Кристос!.. Только бы еще и зеленые не...
– Не станут, – заверил его Кременев. – Солярки в обрез. Гусеницы берегут. Премия за экономию топлива обещана.
– Что мы делаем, что делаем, – с тоской вскрикнул Смитсонсон.
Он побежал к танкам, песок взлетал из-под ног, словно через пустыню мчался страус. Кременев не понял, почему тот не отдал приказ по радиосвязи, но полковник с разбега вскочил на танк, откинул люк. Что-то крикнул, оттуда поспешно вылетел танкист, с такой торопливостью слезал, что скатился, за ним выбрался второй, а полковник исчез в недрах огромной машины.
Уже отказываются, понял Кременев. Сам поведет машину, все-таки он покрепче. А эти двое уже не вояки. Да и те, что в двух оставшихся, годятся ли... Ладно, лишь бы подъехали, грозно рыча моторами, к КП. Этого хватит.
Он кивнул Кравцу, тот пересел за руль.
– Поехали, – бросил Кременев. – Впереди!
– Может, за танками?
– Они уже ни к черту, – огрызнулся Кременев. – Они и вторую мировую прошли как на параде. Ни одного тарана за всю американскую историю! За все войны! Представляешь?
– Нет, – ответил Кравец честно.
* * *Кречет мазнул по нам скользящим взглядом, отвернулся и стал смотреть в стереотрубу. Кроме него, в блиндаже были трое солдат, даже не спецназовца, а простых салажат, испуганных и растерянных, двое из тех юнцов, что приняли ислам, а третий вовсе с университетским значком, молоденький лейтенант, что приносил нам телефон, сам Яузов, да еще я, доктор наук, футуролог, которого за последнее время столько били, что пора и прибить вовсе. Футуролог – это что-то вроде предсказателя, так за то, что не предсказал такое.
