Юрий Никитин - 2024-й
Я сказал с тоскливой злостью:
— Выходит, и мы влипли? И не видать нам сингулярности?
Тимур огляделся, помахал рукой Гулько:
— Иди сюда, брюшное!
— Иду, — отозвался Гулько. Он опустил задницу в подкатившееся кресло, осведомился: — А почему брюшное?
— Не животным же называть, — буркнул Тимур. — Хотя живот у тебя ой-ой!.. Не думал желудок урезать?.. Теперь даже надрезы на брюхе не делают.
— А как тогда?
Тимур пожал плечами:
— Кому как. Одним через жопу, если хорошо разработанная, ну ты понимаешь, другим через глотку…
— Тоже через разработанную?
— Этим можно и так, хотя через разработанную лучше. Всего четыре минуты сама операция, полчаса выжидаешь в приемной и… топай домой.
Гулько покачал головой:
— Нет.
— Почему?
— Пусть хоть что-то будет мешать, — сказал он. — Когда толстею, перестаю жрать пару дней. А то и больше. Ну да, муки голода, зато просыпаюсь. И не забываю, как ты, про сингулярность.
Глава 8
Скопа перестал дергать Лору за клитор, она с красными, как алые маки, щеками убежала готовить кофе, а он цапнул со стола фужер с шампанским и тоже пересел к нам.
Василий Петрович заговорил с ним о твердолобых в конгрессе, уже в шестой раз пытаются принять закон, ограничивающий модификацию человека. Против яростно выступают всяческие правозащитники, симпатии населения на их стороне, это естественно, как при всяком протесте против власти, тут уж неважно, права власть или нет.
Изменения в обществе благодаря техническим новинкам возрастают, и законы не успевают, как совсем недавно возникновение Интернета практически обрушило всю систему авторского права. Но даже защитники всяческих прав понимают, что какой-то контроль за модификантами должен быть. Ни к черту, когда из темноты выскакивает яростно рычащий тигр, бросается на тебя… и пробегает мимо. За такие шалости подростка вообще-то надо сажать в тюрьму, и неважно, случился с человеком сердечный приступ от испуга или нет.
Но когда появилась хлесткая статья, что, дескать, запретят даже пирсинг и любое изменение лица, то противников запрета на модификацию убавилось, хотя в законе шла речь всего лишь о контроле над модификацией, над установлением четких границ, через которые ни-ни.
Еще новость, что Билл Гейтс, который, по нашему мнению, должен стать первым сингуляром, не то чтоб уж совсем внезапно, но слишком, на наш взгляд, круто ушел с головой в проблемы помощи всем этим человеческим отбросам, чья заслуга только в том, что дали себе родиться. Да и то, если на то пошло, это не их заслуга. Гейтс вбухивает миллиарды в лечение наркоманов, в избавление от СПИДа, на вытаскивание из грязи прирожденных свиней… то есть гений в компьютерном бизнесе оказался несмышленым младенцем в человеческом поведении и прекраснодушно верит, как французские вольтеры тех веков, что все люди равно хороши. Мол, стоит спившимся алкашам из канавы чуть-чуть помочь, и либо запоют, как Паваротти, либо создадут компьютерные проги хай-класса, либо начнут танцевать в балете.
Тимур беспокоился, что если Билл Гейтс вдруг так охладел к сингулярности, то это затормозит начало Перехода, а эти проклятые алармисты получат больше времени на подготовку разрушительных акций.
Роман, напротив, взбодрился, сказал, потирая руки:
— Дык зато у нас шанс раньше Гейтса войти в сингулярность! И вписать свои имена в Золотую Книгу Первопроходцев!
Гулько буркнул:
— Да не будет у сингуляров никаких книг. А человечество, напротив, нас проклянет и заклеймит, как умеет и любит это делать.
— Заклеймить кого-то, — подсказал Скопа, — это похвалить себя. Косвенно, но отчетливо.
— Тут другое страшно, — сказал Роман озабоченно.
— Укладываемся, — заверил Тимур бодро. — Это во втором квартале чуточку притормозили, но такие мощности ввели в строй! А щас ка-а-ак рванем…
Шампанское уже легонько туманит мозг, мысли разбредаются, как коровы без пастуха, я их безуспешно сгонял обратно в стадо, но каждая взбрыкивает, даже коровы не любят дисциплину и порядок. А я вот люблю… Во всяком случае, стараюсь. Все-таки мы — инженеры, а для нас важно скрупулезно и точно подбирать слова. Прогресс — это точность формулировок. Потому, когда я постоянно натыкаюсь в инете на панические заголовки, что, дескать, русский народ вымирает, я вижу, этот человек себя к русскому народу не относит. Если бы относил, он сказал бы: «Мы вымираем», «мы спиваемся». Ведь даже фраза «мой народ вымирает» несет в себе некую отстраненность от этого самого народа, но я даже в такой формулировке не слышал! А только — «русский народ спивается», «русский народ вымирает», «надо принять срочные меры, чтобы предотвратить вымирание русского народа»…
Ну точно так же, как английские «зеленые» требуют принятия срочных мер по спасению от вымирания широколапого бобра в Африке или стерха в Сибири. Защитники природы искренне хотят сохранить популяции того бобра и стерха. В разумных пределах, конечно. Маргарет Тэтчер сказала однажды, что русских вообще-то требуется всего около пятидесяти миллионов, чтобы обслуживали нефтяные скважины, нефтяные трубопроводы и рудники по добыче железной руды, апатитов, бокситов и прочего добра, чего там много в недрах России. Как ни шокирующе это прозвучало, но это вообще-то верно. Правда, она умолчала, что англичан при нормальном прагматичном раскладе потребуется оставить в живых не больше сотни человек. Чтобы водили туристов из России по Вестминстерскому собору, показывали руины Камелота и место казни Томаса Мора, первого коммуниста. Больше в Англии вроде бы ничего стоящего нет. Не только на взгляд исконно русского, но и вообще…
Я вздрогнул, потряс головой. Мы сингуляры или как? Какого хрена во мне проснулось это мохнатое, древнее, племенное или даже родовое? Я в первую очередь человек, а уже потом русский! И вообще я только пока еще человек, но мысленно я уже в зачеловечестве…
Рядом гудит благожелательный голос Василия Петровича, я видел краем глаза Тимура, этот иногда кивает, но я не уверен, что слушает.
— Мы входим в этот мир, — говорил Василий Петрович важно, словно именно это он его создает, а остальных пропускает туда по непонятной доброте душевной, — где другие ценности! Но старые виснут на ногах, не дают двигаться вперед. Потому с ними расправляемся молодецкими взмахами кувалды. Увы, создавать тонкие инструменты для таких целей времени нет, все ускоряется, а мораль и привычки у нас из прошлых веков. Не поменяешь, как одежду или старый мобильник на покруче…
Все верно, подумал я горько. Все называют свою эпоху удивительной и необычной. Наверное, даже древние египтяне и месопотамцы так считали. Ну, от египтян остались пирамиды, от месопотамцев вроде бы ничего, но они не знали, что от них уцелеет только имя, однако гордо считали себя и свою эпоху уникальными.
Но наша в самом деле… Уже тем, что впервые за всю историю человечества реально встал самый важный вопрос, который замалчивали, делали вид, что его не существует.
Вопрос о личном бессмертии.
Более того, пришло время вообще закончить летопись человечества и начать историю пока еще непонятных существ под условным именем сингуляров. Парадоксальное и тревожное в том, что даже сами создатели сингуляров не знают и не могут предсказать даже в каком-то приближении, что же будут за существа и как станут относиться к остаткам человечества.
Известно только, что это будут даже не сверхчеловеки, ибо когда обыватель рисует сверхчеловека, даже сверхсверхсверхчеловека, то у него получается все равно человек, только способный поднимать целые железнодорожные составы, бегать быстрее автомобиля и летать быстрее самолета, память у него абсолютная и кулаком может пробивать хоть стены, хоть танковую броню.
Сингуляр — это не сверхчеловек уже потому, что человеческого у него уже ничего не будет. Разница между сингуляром и человеком будет больше, чем между человеком и бактерией, но на этом основании человека не приходит в голову считать сверхбактерией.
И все-таки я каждую ночь не мог заснуть подолгу, стараясь понять и представить, каким же будет это существо, что придет на смену человеку. И не само придет, мы его создадим, уже создаем.
Я вообще рассматриваю Бога как сингуляра. Только не понимаю, почему он один? Может быть, именно потому и решил создать Вселенную, а в ней запустить процесс создания жизни?.. Ведь ему абсолютно все равно, в какой форме возникнет жизнь: будут это двуногие млекопитающие, зеленокожие рептилии, муравьи с коллективным разумом или мыслящая плесень. Более того, ему без разницы, разовьется жизнь на биологической основе, кремнийорганике или в межзвездном пространстве из космической пыли или даже на основе энергочастиц. Все равно любая основа отпадет, как шелуха кокона, из которого вылетит новое существо…
