2064: Зима - Сергей Твардовский
Лет восемь назад, до прихода корпорации, фермеры сами продавали сырьё, но рынок изменился. Минимальные отгрузочные партии стали выше, а цена на биочар упала, ведь новый завод обеспечил производственную линию полного цикла.
Отец не хотел в это вникать — лишь бурчал о «проклятых корпоратах» и автономии, а склад биочара всё пополнялся. Уже более полугода они не могли набрать партию для отгрузки. В прошлый раз Марселю удалось договориться с соседями о совместной сделке, но то был последний раз — они уже тогда заключили договор с заводом по переработке.
Пока Ален возился с выгрузкой тележки в измельчитель, Марсель успел накидать следующую партию. Если бы не утренняя ссора, он бы завёл тяжёлый разговор о практичности такой траты времени и сил. По его оценке, на это уйдёт два-три дня тупого махания лопатами.
Отец справился с загрузкой, нажал пару кнопок на пульте, и измельчитель заурчал. Через пару минут можно было ждать спрессованный «кирпич», в который превратится партия компоста, отработанного субстрата и негодных к продаже грибов. За эти минуты нужно было подготовить следующую тележку, с чем Марсель быстро справился и даже успел отвезти её к Алену.
Молча оставив её рядом, он взялся за опустевшую тележку и собирался двинуться обратно, как вдруг на его плечо легла тяжёлая рука Алена.
— Марс, стой.
Марсель недоумённо уставился на отца. Тот никогда сам не проявлял инициативу в восстановлении нормального климата в доме. Просто не умел.
— Что?
Отец, не глядя на него, угрюмо сверлил взглядом приборную панель агрегата, который сломался бы, если бы имел более тонкую душевную организацию, чем старая железяка.
— Я, это… Сегодня я должен был ехать на одну встречу в город, но не поеду. Боюсь, что опять наломаю дров…
"Опять наломаю дров…" — эхом пронеслись слова Алена в голове Марселя. Звучало так, будто отец понимал, что был неправ, но в это трудно было поверить.
— Сказать Лене, чтобы съездила вместо тебя?
Ален помолчал пару секунд, затем замотал головой.
— Нет, сын, думаю, лучше ты. Когда-то ферма останется на тебе, и…
Он замолчал, как обычно делал в моменты, когда речь заходила о будущем.
— Хорошо, я смотаюсь. В детали посвятишь? — нарушил задумчивость отца Марсель.
Ален всё же оторвался от приборной панели. Во взгляде его было сожаление и даже читалось раскаяние. Неужели сестра так хорошо его обработала, что старик сам понял, что перегнул палку, когда орал на Люка? Если так, то Марселю стоило бы прыгать от радости — их семья, наконец, выбралась из мрачных дебрей.
Но радоваться пока было рано.
— Я… Марс, я просил Лену тебе рассказать, но чёртова ругань с утра… — он ударил рукой по измельчителю, вновь отозвавшемуся гулким металлическим эхом.
— Эй! — воскликнул Марсель. — Он и так развалится скоро, пап!
— Да и хрен с ним, Марс… слушай. Я… я иногда кажусь вам тираном, я знаю. И Люк… боже, он ненавидит меня сейчас.
Марсель смотрел в усталые глаза отца, которые показались ему мокрыми, и не верил в то, что видел. Ален не умел рефлексировать — просто природой не было заложено.
— Нет, пап, он тебя не ненавидит. Да, ему было больно, но он добрый малый, и всё, что ему нужно — лишь немного тепла. И ты можешь дать ему это, хоть и боишься.
Послышался звон, сообщавший о том, что процесс измельчения окончен, и агрегат перестал урчать. Марсель открыл камеру загрузки и стал закидывать в неё отходы.
— В конце концов, если ты боишься, что он вырастет сопляком, ты заблуждаешься. Посмотри на меня… меня воспитывала мама, и что? Пацану и так не повезло, что её с нами больше нет, а ты ещё давишь на него.
— Да, чёрт, я понимаю, Марс! Когда ваша мама была жива, на ней всё держалось, понимаешь? Я могу только работать, а воспитание… это не… я просто не знаю как.
Марсель выпрямился, закинув остатки компоста в камеру, и прямо ответил:
— Пап, вот только не ври себе, хорошо? Когда мы с Ленкой занимались Люком, пока ты не обращал на нас никакого внимания, когда мамы не стало, мы тоже не знали, как нужно его воспитывать. Но, чёрт, мы справились. Просто не мешай, хорошо? И хоть иногда просто говори ему, что он хорошо справляется и ты им гордишься. Всё, большего от тебя не требуется.
Ален стоял, опустив голову. Сердце парня бешено колотилось — он впервые высказал отцу то, о чём привык молчать, либо говорить дозировано, сглаживая углы.
"Ну всё, Марсель… прощайся с жизнью" , — подумал он, осознавая, что сейчас начнётся, но обратной дороги уже не было.
Отец сжимал и разжимал кулак. Он никогда не бил детей, но подобных конфликтов на ферме не было. Марсель уже представлял, как Лена будет мазать синяк каким-нибудь тональным кремом, чтобы он выглядел прилично на встрече, и готовился.
— Ты прав, — глухо отозвался Ален. — Я ужасный отец, и я не справился.
Его слова взорвались в сознании сильнее, чем если бы Ален всё же врезал ему за то, что посмел высказать отцу всё, что накопилось за долгие годы.
— Я должен извиниться перед тобой, перед Леной и Люком. И я сделаю это. Марс, прости меня.
Теперь уже Марсель не знал, что делать. Такой сценарий он даже не рассматривал — ни одна возможная реакция не была припасена.
В амбаре снова повисло молчание. Лишь урчание и щелчки внутри измельчителя раздавались в тишине.
"Скажи что-нибудь, не молчи как идиот!"
— Пап, я… я тебя не виню. И тебе не за что извиняться передо мной.
— Нет, мне, чёрт возьми, есть за что извиняться! Особенно перед тобой! — снова обрушил кулак на жалобно скрипнувший измельчитель отец.
— Да хватит уже, пап! Сломаешь же! — прикрикнул Марсель.
— Марс, да хрен с этой чёртовой колымагой! — закричал Ален в
