Джефф Карлсон - Проклятый год
На пороге тысячелетия ведущие ученые радовались как дети, когда удавалось хотя бы вытолкнуть, протравить, поляризовать химическим путем или еще как-то воздействовать на атомы — поодиночке или на миллионы сразу, — собрать их в трубки, провода, листы или какие-нибудь другие мертвые формы.
Еще в студенческие годы, когда Рут тайком пробиралась по ночам в лабораторию, чтобы нацарапать на чьем-нибудь нанообразце «Привет, красавчег!» или «Элвис жив!», умные люди уже начинали лепить из первых неуклюжих трубок и проводов микропроцессоры, открывшие эру сверхбыстрых компьютеров.
Ко времени защиты докторской эти новые компьютеры и созданные на их базе сверхмощные микроскопы уже вовсю использовались в производстве первых настоящих нанороботов. Правда, роботы эти умели пока лишь бесполезно тратить энергию, тупо блуждая в стерильном растворе.
Самые кичливые ученые и самые слабонервные критики давно сравнивали нанотехнологии с играми в бога. Сравнение, как думала Рут, дурацкое и смешное — как можно сваливать в одну кучу умение вносить изменения в молекулярные структуры и сотворение целой вселенной? В ее глазах наноразмерные технологии ничем не напоминали божественный промысел и отличались от строительных лишь тем, что были миниатюрнее и точнее.
Молодая ученая главным образом занималась алгоритмами распознавания — мозгами наночастиц. Сборка микроскопических роботов пока еще относилась к разряду интересных задачек, но колею уже успели порядком изъездить — заурядности в лабораториях, разбросанных по всему миру, стремились переплюнуть друг друга, смастерив пимпочку позаковыристей. Рут не могла взять в толк, зачем это было нужно. Без конкретного назначения даже самый искусно сделанный робот оставался бесполезным курьезом — его и на стол-то не положишь.
Добыв с помощью наглости и убийственного сарказма научные гранты и окружив себя небольшой армией студентов-ассистентов, Рут приступила к решению главной задачи жизни.
Делу помогало то, что она была терпеливой, одержимой фанаткой со странноватыми наклонностями, вроде тех людей, что ловят кайф, прячась под раковиной в мужском туалете и пугая до икоты коллег-соперников. Рут закрутила интрижку с одним лабораторным бирюком — не столько из реального сексуального интереса, сколько из соображений удобства, а на хануку даже потрахалась со сводным братом. Это не помешало ей собрать урожай из шестнадцати патентов, которые, как потом оказалось, спасли ей жизнь. К тому времени, когда охрана расступилась, пропуская в кабинет молодой ученой юркого человечка из Минобороны, Рут исполнилось тридцать шесть лет.
Работа на госструктуры, в отличие от работы в частной лаборатории, никому еще не приносила известности, в то время как Рут прекрасно сознавала: ей нравится привлекать внимание к собственной персоне публикациями об успехах. Кому не хочется считаться звездой в своей области? Ее также мучили сомнения насчет работы на оборонку — разрушение, а не созидание, и все такое. Но представитель Министерства обороны оказался либо романтиком, либо хорошим актером. В нарисованной им картине будущего Рут, что твой Бэтмен, сражалась на передовой линии тайной борьбы, распоряжалась оборудованием стоимостью в миллиарды долларов, отражала нападения и предотвращала аварийные ситуации, вступала в интеллектуальные поединки эпических масштабов со злыми гениями из вражеских лабораторий или паскудными одиночками-любителями.
Вербовщик приманил ее возможностью оплаченных бюджетными деньгами экспериментов с микрогравитацией и невесомостью. Давно считалось, что свобода от земного притяжения откроет новый этап в развитии нанотехнологий, как это произошло с другими отраслями науки. Рут увидела реальный шанс вырваться в лидеры. Она сказала «да» и пять месяцев пребывала в нирване, имея доступ к невероятным ресурсам и обучаясь на курсах НАСА, пока в Калифорнии не разразилась техночума.
Вопреки слухам, наносаранчу запустили не военные. Рут не верила также, что это сделала какая-либо из четырех заявивших о своей причастности террористических группировок. Одна — как только стало ясно, что инфекция вышла из-под контроля, — быстренько забрала свое заявление обратно. Если у какой-нибудь маргинальной группы и нашлись бы необходимые средства и навыки, дизайн наночастиц был настолько сложным, что вряд ли имел в своей основе идею бессмысленного разрушения.
В отличие от обычных шарообразных или решетчатых форм, новая нанокозявка напоминала удлиненный вирусный крюк со жгутиками по краям — почти треть потенциала наносаранчи никак не использовалась. Добытый образец был похож скорее на прототип, в котором оставили место для дополнительного программирования. Беда только в том, что чертову тварь — продукт биотехнологии, то есть органики, — создали с единственной целью — обмануть систему иммунной защиты человека. Это было не оружие; жизненный цикл последнего всегда ограничивают, чтобы предотвратить бесконтрольное размножение. У саранчи же имелся лишь странный предохранитель, непригодный для управления ее поведением вне лаборатории.
Предохранитель срабатывал, когда атмосферное давление понижалось до семидесяти процентов от нормы. При достижении кодовой величины происходило полное саморазрушение наномеханизма. К сожалению, давление снижалось до этой отметки лишь на высоте 2916 метров над уровнем моря, а это означало, что при обычных колебаниях плотности воздуха наночастицы могли сохранять активность на высотах до 3000 метров. 19 августа, в безветренный солнечный день, в Колорадо случаи заражения встречались на отметке 3152 метров.
Почему создатели частиц выбрали эту, а не другую величину, никто объяснить не мог. Рут предполагала, что ученые из математических соображений просто округлили две трети от ста процентов — 66,6 — до семидесяти. Одному богу известно, сколько людей уцелело благодаря этой поправке. На больших высотах при перепадах давления каждый процент захватывал огромные территории. Если бы изобретатели остановились в точности на двух третях нормального давления воздуха, барьер опасной зоны передвинулся бы вверх до 3352 метров над уровнем моря.
Эти расчеты помогали приблизиться к пониманию замысла чудовищного по эффективности изобретения. Наносаранчу создал разум гения. Принципиальное решение, инженерные находки были одинаково блестящи. Все достижения Рут, снискавшие ей столько дифирамбов, бледнели на их фоне.
Ученая понимала, что раскрыть секрет техночумы можно, только вступив с ней в прямой контакт.
5
Как только Рут появилась в медико-биологическом модуле, инженер-исследователь Уоллес — а для друзей просто Билл — немедленно отстегнулся от велотренажера. Таймер показывал двадцать семь минут, но Билл, тем не менее, оттолкнулся от сиденья и стащил с запястья манжету. Даже пот не потрудился с нее вытереть.
Треск отдираемой «липучки» да пара звонков монитора сердечной деятельности — вот и все общение.
В МКС было теснее, чем в четырехместном купе поезда, несмотря на то, что внутреннее пространство делилось на лабиринт модулей. Обитатели станции просто не могли не натыкаться друг на друга. Уоллесу, в прошлом служившему в ВМС и игравшему в футбольной команде защитником, по большей части нечем было себя занять. Рут по опыту знала, что ничто не прочищает мозги лучше хорошей разминки, однако для физических упражнений на борту станции имелись лишь велотренажер да прикрепленный к нему эспандер. Она подозревала, что возвращается сюда только ради того, чтобы дать глазам отдохнуть от унылой одноцветности, порадовать взгляд красными и оранжевыми наклейками, что были налеплены на встроенные в стенки выдвижные ящики и контейнеры, ярко-желтыми коробками с медицинскими материалами из Европы. В тесной стальной коробке глаза тосковали по ярким краскам.
Волосы цвета ржавчины и рябые от веснушек щеки в шрамах от подростковых прыщей — словно ему выстрелили в лицо мелкой дробью — делали Билла Уоллеса непохожим на покорителя космоса из рекламных проспектов. Тем не менее, он побил американский рекорд по количеству проведенных на околоземной орбите часов еще до последнего полета и, подобно Рут, знал свое дело. Билл в одиночку заменял целую команду инженеров, электриков и механиков, из-за чего был оставлен на борту, когда троих из семерых членов экипажа эвакуировали челноком «Дискавери», чтобы обеспечить нанотехнологу дополнительный запас кислорода, воды и пищи.
Уоллес подплыл ближе, даже не пытаясь обозначить свои намерения словом или жестом. Ну и бог с ним! Это танго они танцевали не в первый раз. Рут отодвинулась — Билл грубо протиснулся мимо.
Женщина с трудом подавила искушение рявкнуть ему в ухо, вызвать хоть какую-нибудь реакцию, но прежний неудачный опыт подсказывал, что после таких проказ Билл еще глубже погружался в угрюмое молчание.
