В. Галечьян - Четвертый Рим
— Я читал у одного знаменитого натуралиста, — сказал Василий, подавляя в себе желание укрыться за спины своих спутниц, — что прыжок разъяренного льва составляет одиннадцать метров. Кто-нибудь знает, какая ширина у этого рва?
— Метров пять, — навскидку ответила Нина, а потом, сообразив, добавила: — Так ведь львы совсем не разъяренные.
— А если они разъярятся? — резонно спросила Таня и вдруг стала быстро пятиться от края обрыва. — По-моему, нет смысла дожидаться этого момента.
Василий с большим облегчением последовал за ней. Однако Нина осталась стоять у края рва, и, видимо, львам это не понравилось. Тот, что был крупнее, вдруг хрипло и яростно зарычал и стал бить длинным хвостом по впалым бокам. Второй же лев осторожными мелкими шажками стал подходить к рву, опустив морду вниз и чуть волоча лапы.
— Нина, беги! — закричал отчаянно Василий. Все трое, не разбирав дороги, ринулись в лес. К счастью, на каждом шагу в парке были расставлены указатели, которые вывели их к более безобидным экспонатам. Более трех часов провели они в Национальном парке, а осмотрели только его малую часть. Однако, как оказалось, и Василию и его новым приятельницам надо было позарез вовремя вернуться в город, и, с большим сожалением оторвавшись от созерцания животных, они вышли на тропинку, ведущую к Неве. Справа от них за низкой проволочной сеткой открылся яркий, усыпанный цветами луг, по которому гуляли сияющие на солнце радужные птицы. Увидав людей, целая стая этих птиц ринулась к сетке, привыкнув, что проходящие мимо туристы бросают им корм. И тут же у Василия спонтанно родилась идея поймать Нине на память павлина. Ни слова не говоря, он перекинулся через сетку и оказался в птичнике.
Нисколько не испугавшись, павлины, фазаны и какие-то изумрудные утки тотчас окружили его, раскрывая клювы. Но только рука мальчика потянулась к спине павлина, как противная птица гнусаво замяукала и со всех ног бросилась в сторону. Василий, не раздумывая, бросился за ней. Павлин, увидев, что его догоняют, вдруг остановился, повернув голову, и зашипел как змея. Тут уже Василий бросился наутек от павлина, который бежал, помогая себе крыльями, и норовил на ходу клюнуть его в пятку. Однако мальчик оказался быстрее, в два прыжка добрался он до сетки и тут же споткнулся об какого-то не разворотливого фазана, который оказался у него на пути. Он шлепнулся рядом с неуклюжей птицей, встал и увидел, что фазан от страха, потеряв координацию, бьется грудью о сетку. Тотчас он подхватил птицу под крылья и с криком «Держите!» перебросил через сетку. Сам он спрыгнул мгновением позднее прямо в руки сторожа, который, оказывается, наблюдал за его действиями с самого начала и был вне себя от ярости.
Сторож был очень толстый человек в круглой панаме и брезентовом френче, и Василий, наверно, смог бы вырваться и убежать не хуже того павлина, если бы на крик сторожа не набежало еще трое смотрителей парка, с которыми он совладать не смог. Девчонки тем временем убежали, чему Василий был очень рад, фазан же был пойман сторожем как вещественное доказательство.
Обступив Василия плотным кольцом, служители, все, как один, в брезентовых френчиках и шортах с длинными электрошоками на боку, стали обсуждать, куда его лучше отвести и какие меры предосторожности принять, чтобы он не сбежал. После долгих, колебаний один из служителей, молодой, еще крепкий парень, привязал руку мальчика к своей свернутым вчетверо полотенцем и повел по узкой дороге в глубь парка. Тесная дорожка не позволяла идти всем вместе, поэтому остальные охранники шли следом, очень при этом веселясь. Фазан этот, как на грех, оказался самым ценным в своей стае и стоил больше автомашины. По их словам выходило, что Василию за кражу национального достояния в особо крупных размерах грозит тюрьма на срок не менее трех лет, а каждый из охранников получит за бдительность медаль и премию в размере годового оклада.
Василий шел, плохо соображая, что он наделал и куда пропали его спутницы, когда постепенно говор позади него стал затихать. Видимо, сторож почуял неладное, потому что он вдруг резко остановился на повороте, сунул фазана Василию в свободную руку и стал поспешно развязывать полотенце. Кругом стоял плотный шумящий лес, но что-то в этом шуме смотрителю не понравилось. Скорее всего то, что за спиной его пропали голоса товарищей. Сняв с бока электрошок, смотритель жестом приказал Василию оставаться на месте, а сам пошел по своим же следам назад. Оставшись один, Василий вместо того, чтобы убежать, плотнее прижал к груди фазана и, как только смотритель скрылся из виду, бросился за ним. Привидилось ему, что львы вырвались на волю и жрут теперь всех встречных и поперечных и оставаться одному показалось, ему страшнее, чем оказаться в будущем в тюрьме. Фазана же он придерживал со смутным желанием откупиться от льва, если тот станет на него бросаться. Обойдя куст, мальчик рассчитывал увидеть спину служителя, но нашел только пустую тропинку, уходящую к реке. В двух шагах от него к дереву был приколочен указатель с надписью: «Пристань». Василий, от страха не выпуская из рук фазана и через каждый шаг оглядываясь, побрел по тропинке обратно, надеясь отвадить зверей своим независимым видом. Каждую минуту он ожидал услышать рык и удар громадной головы в его незащищенную спину. Через несколько шагов мальчик опрометью бросился бежать. Ноги сами несли его по примятой траве, пока он не выскочил на асфальтовую мостовую и не увидел идущую навстречу машину. Он перебежал улицу и заметил внизу у воды пристань, а рядом с ней теплоходик. Тут вспомнил он, что билеты остались у девчонок и, отдышавшись, положив фазана за пазаху, потихоньку пошел к пристани. Он никак не мог понять причины исчезновения своих врагов, кроме той, что их съели дикие звери. Однако это объяснение как-то не очень вязалось с праздничной атмосферой парка и заверением девочек о походах сюда раз в месяц, а то и чаще. В некотором недоумении спустился Василий вниз, уныло глядя на уже отошедшее от пристани суденышко, как вдруг в небольшой нише между пристанью и отвесной каменной стенкой заметил Нину и Татьяну, которые стояли скрытые от всех и о чем-то спорили. Подойдя поближе, он понял, что они вовсе не спорят, а это Татьяна утешает плачущую Нину.
Увидев Василия, Нина вытаращила глаза и изменилась в лице. Стоящая спиной к нему Татьяна продолжала гладить ее по голове и что-то убедительно доказывать, но Нина вдруг оттолкнула ее и бросилась к Василию.
— Ты от них убежал? — крикнула она удивленно. — Боже мой, а я уж себя изругала. Нам надо было идти вместе с тобой, и все объяснить в дирекции. Этот фазан, он же сам вылетел из ограды, а они…
…Прервавшись, она с ужасом посмотрела на рубашку Василия, которая вдруг как бы надулась ветром. Это фазан, внезапно очнувшись от летаргии, решился пробить себе выход через легкий материал.
Василий поймал его и торжественно вытащил на свет. В последних лучах солнца птица показалась детям божественно прекрасной. Она молча сидела в руках Василия и только косила вверх сверкающим синим глазом.
— Отпусти ее, — попросила Нина, — пусть летит.
— Но она не умеет летать и погибнет здесь, — сказал Василий. — Ее надо бы отнести обратно в птичник, но я боюсь, — честно признался он.
И рассказал потрясенным девочкам, как его привязали к сторожу, как повели на суд и расправу и как таинственно улетучились его мучители. Девчонки, охая, восторгались, но тоже, несмотря на большой опыт пребывания в Национальном парке, ничего путного придумать не могли. Подошел новый теплоходик, и дети, прикрывая фазана от взглядов пассажиров, опустились вниз и, тихо беседуя, просидели всю дорогу от парка до конечной остановки. Нина дала Василию свой и Танин телефон и, забрав злополучного фазана, побежала на свой автобус. Жили они с Таней на окраине громадного города и почему-то очень боялись опоздать.
Василий вышел вместе с ними на набережную Невы, долго махал им вслед, пока обе девочки и яркий сверток между ними не исчезли за углом громадного дома. Тут он стал соображать, как ему лучше добраться до масонского дворца, и с ужасом обнаружил, что в хлопотах этого длинного дня вовсе забыл место сбора. Не зная выхода из запутавшейся ситуации, он хотел уже ехать в гостиницу, как вдруг рядом с ним остановился длинный черный автомобиль с затемненными окнами.
Бесшумно отворилась дверь, и длинная рука, как пушинку, вовлекла Василия внутрь машины. Только он раскрыл рот, чтобы крикнуть, как заметил, что лица вокруг ему вполне знакомы. Это были боевики, сопровождавшие Пузанского и их с Луцием из Москвы.
— Вот так, — сказал один из бойцов, хлопая его по спине, — вместо того, чтобы на шею броситься от счастья, он решил поголосить. А между прочим, если бы не мы, ты бы сейчас кормил клопов в знаменитой петербургской тюрьме под названием «Кресты». Надо же такое придумать, — обратился боец к сидящему впереди человеку. — Малый с барышнями пошел слоняться в зверинец и саданул из птичника фазана.
