В. Галечьян - Четвертый Рим
— Рабочий, городской мещан, служащий Чебоксары вы имеете поддержка? Есть кто ваша сторона?
— Активной поддержки среди населения нет. Оно почти целиком находится под влиянием монархических лозунгов. Население ведет себя в зависимости от обстановки. Куда его поведут, туда оно и пойдет. Сейчас жители на стороне противника.
Чем дольше Никодим вслушивался в неторопливый диалог беседующих, тем хуже становилось у него на душе. Впервые он задумался об этом после истории с родителями Луция, а теперь окончательно убедился в том, что мусульмане его постоянно обманывают то ли из-за природной недоверчивости, то ли потому, что не признавали его своим. «Но должны же они помнить, что Оттоманская империя развалилась из-за того, что прекратилась ассимиляция!» — возмутился юноша и сам себя успокоил этим утверждением, поскольку слышал его многократно от самого имама.
Однако информация о происходящем в Татарском ханстве для Никодима, как профессионального разведчика, была намного важнее собственных рассуждений, и он снова обратился в слух.
— Мы считаем, что днями Чебоксары падут и будут полностью в руках противника, — продолжал докладывать оперативную обстановку имам. — Затем противник начнет формировать новые части, разбавляя чувашей нижегородцами, и пойдет дальше в наступление на Алатырь, Цивильск и другие города.
— Вы нет сил их поражать?
— Если бы были…
— Жду ваши предложения эта вопроса.
— Мы просим, чтобы вы оказали практическую и техническую помощь людьми и вооружением.
— Эта вопроса очень сложная.
— В противном случае русские пойдут в сторону Ульяновска и дальше в сторону Казани.
— Ульянов — кличка ваша национальная героя Ленин? Так кажется…
В голосе товарища Цяня Никодим услышал глубокое удовлетворение от собственных революционно-коммунистических знаний.
— Не совсем так, — осторожно поправил китайца имам. — В самом деле большевистское имя Ленин, а Ульянов — это фамилия. Хотя я очень сомневаюсь, что это была настоящая фамилия, поскольку недавно выяснилось, что Ленин был татарином. Поэтому мы вернули бывшему областному центру его имя.
— Впрочем, эта несущественно в настоящая время, — отмахнулся от разъяснений имама недовольный товарищ Цянь.
— Действительно, — торопливо согласился с ним имам и подобострастно продолжил: — Так как же насчет помощи? Я убедительнейше прошу, чтобы вы ее нам оказали.
— Мы должны эта вопроса посоветоваться, — вернулся в состояние прежней невозмутимости китаец.
— Пока вы будете советоваться, не только Чувашия, но и Казань падет, и будут еще большие трудности для мусульманского мира, а там и для Китая. Мы сегодня сделали заявление российскому правительству, передали его по радио, указав, что Москва вмешивается во внутренние дела Татарского ханства. Петербург нам ответил, что Москва вышла из подчинения регенту, а Нижний Новгород давно объявил себя вольным городом сразу на двух реках Оби и Волге и с тех пор какая-либо связь с ним отсутствует.
— А Нижнему Новгороду не считаете нужным сделать заявление?
— Завтра или послезавтра сделаем такое же заявление по Нижнему Новгороду!
— Сообщите надежность ваша армия. Не можно собрать войско, ударить Нижний?
— Мы считаем, что армия надежна. Но снять войска, чтобы направить их в Нижний Новгород, мы не можем, так как это ослабит наши позиции в других городах.
— А если мы быстро дать дополнительно самолеты и оружие, вы не можете формировать новая части?
— Это потребует много времени, Чебоксары и Алатырь падут. Моральный дух чувашей после этого поднимется. Нижегородцы, да наверняка и москали направят в гражданской одежде солдат, которые начнут захватывать города. А русские и чуваши в других местах ханства их поддержат.
— Какие вы хотеть наша сторона политические акции, заявления? Вы иметь соображения по этому вопроса в пропагандистском плане?
— Надо сочетать пропагандистскую и практическую помощь. Я предлагаю, чтобы вы на своих танках и самолетах поставили татарские знаки, и никто ничего не узнает. Ваши войска могут быть переброшены с пересадкой в Астрахани. Тогда все будут думать, что это правительственные войска.
— Не хочу вас огорчать, скрыть нет возможно. Известно Петербург два часа. Известно вся мира. Все кричать интервенция из Китай. Хотя по правда, — и тут товарищ Цянь глубоко вздохнул, — вся земля до Волга должна по праву принадлежит трудолюбивая китайская народа. Впрочем, земля родственная народа, — тут же успокоил он имама, — нам не нужен. Если быстро слать вам танки, боеприпасы, вы найдешь специалиста использовать эта оружия?
— На этот вопрос ответа я не могу дать. На него могут ответить китайские советники.
— Значит, я можно понять так: Татария хорошо готовый военный кадры нет или очень мало. Китай прошли подготовка сотни татарских офицер. Где они?
— Большая часть их — мусульмане-реакционеры, как они еще называются, братья-мусульмане. Они обвиняют нас в коммунизме и буддизме. На них положиться не можем, не уверены в них. Мы можем набрать некоторое количество людей, прежде всего из молодежи, но потребуется большое время, чтобы их обучить.
— А из рабочий класс нельзя брать?
— Своего рабочего класса в Татарии очень мало. Все почти русские. Но, когда нужно будет, пойдем на любые меры. Хотим, чтобы вы к нам послали китайских монголов, чтобы они могли водить танки. Пусть оденут татарскую одежду, татарские значки, и никто их не узнает. Эта очень легкая работа, по нашему мнению. По опыту Азербайджана видно, что эту работу легко делать. Они дают образец в войне с Арменией.
— Конечно, вы упрощаете вопроса. Это сложная политическая международная проблема. Мы еще раз держать совет и дать ответ. Моя думает, вам нужно пытаться создать новая части. Нельзя рассчитывать одна сила людей со стороны. Карабах народа выбросил весь младотурка, и вся другая даже русская народа стать теперь их сторона.
— Посылайте боевые машины пехоты самолетами.
— Вас иметь надежный водитель? Не уйдет к противнику с машинами? Ведь наш водитель язык не знать.
— А вы пришлите машины с водителями, которые знают наш язык.
— Я и ожидал такой ответ от вас. Мы товарищи совместная борьба не стесняться друг друга. Мы вам сообщать окончательное мнение.
— Передайте наше уважение и наилучшие пожелания лично Генеральному секретарю, членам Политбюро.
— Спасибо. Передайте привет всем товарищам по борьбе. А вам я желаю твердость в решении вопросы, уверенность и благополучие.
Не дослушав фраз расставания, Никодим без сожаления выключил приемное устройство, стремительно проскользнул в мечеть и, сорвав со стены «клопа», столь же мгновенно растворился в ведущем к метро подземном переходе.
Луций вернулся к себе в номер в ужасном настроении. Все, ради чего он приехал в Санкт-Петербург, казалось, рушилось. Родители исчезли бесследно, вокруг закручивались какие-то неведомые интриги, которые при всей своей призрачности уже обретали очертание занесенного над головой кулака. Несмотря на позднее время, он не спешил тушить свет и закрывать дверь на ключ, чувствуя, что события дня еще не завершились. И точно, дверь бесшумно отворилась, и в номер вошел Никодим. Увидев его, Луций отвернулся лицом к диванной стенке и демонстративно стал стягивать с себя штаны.
Однако Никодим не стал к нему вязаться, а по известному своему нахальству полез в ванну, из которой послышались звуки текущей воды и блаженные охи и вздохи. Не долго думая, обозленный Луций, потихонечку ступая босыми ногами по ковру, дошел до двери ванной комнаты и закрыл внешнюю задвижку. После этого погасил в ванной свет, благо, выключатель был в коридоре.
«Мойся, сукин сын, — злорадно усмехнулся он, думая, что это-то как раз в полной темноте никак невозможно и, значит, через пять, максимум через десять минут Никодим запросит пощады. — Пусть даст честное слово, что уберется восвояси, — мстительно решил Луций, не желая более видеть обманщика. Однако прошло пять, потом десять минут, но из ванной не доносилось ни звука. — Любопытство мое рассчитывает, — подумал Луций, — только зря старается. Помокнет, помокнет да запросит пощады». — И с этими мыслями он заснул, хотя и не желал этого.
Проснулся Луций оттого, что яркие электрические огни били ему в глаза. Уже было собрался он пойти выключить свет и спать дальше, как случайно вспомнил про Никодима. Прошло два часа, как он запер в темной комнате своего бывшего друга, но задвижка так же была заложена на засов, свет в ванной не горел и тишина прямо давила на уши. Уже как следует испугавшись этой непредвиденной и поэтому опасной тишины, быстренько он включил в ванной свет и отодвинул задвижку. Ничего от этого не изменилось. Ни всплеска, ни голоса. Дикой показалась ему эта тишина, он чуть толкнул дверь, тихо проскользнул в ванную и увидел запрокинутое лицо Никодима, который, наполнив бассейн ровно настолько, чтобы не захлебнуться, спал голышом в теплой воде.
