Александр Лукьянов - Чёрная Пешка
-Волнуешься?
-Не могу понять. – ответил Всеслав, - Наверное, да. Но, вероятно, следовало бы переживать как-то по-другому… Сильнее, что ли… Не знаю… А ты, гляжу, совершенно спокоен.
-Надоело. – неожиданно объявил Гурон, - Тошно. И все крепнет ощущение, что вся возня с проникновением в Империю никому по большому счету не нужна. Нашему руководству, имею в виду. Ты знаком с Сикорски?
Всеслав сел по-турецки и внимательно посмотрел на Гурона сквозь дымок. Такого разговора он не ожидал:
-Разумеется, о приятельстве речь не идет, но несколько раз виделись. Давно.
-Можно ли считать, что Рудольф все годы после отъезда с Саракша в прежней мере интересуется делами на планете? Ашкара[4]…
-Н-нет… Пожалуй, совершенно равнодушен. – признал Всеслав.
-Можешь ли сказать, что КОМКОНу-2 в целом нужны какие-то акции на Саракше вообще и в Островной империи, в частности?
-Думаю, наоборот, секция «Саракш» будет сокращаться, если вообще сохранится. Правда, Геннадий Юрьевич Комов, по слухам, намерен расширять программу исследования голованов. Но это проходит не по нашему ведомству, а по КОМКОНу-1…
-Ах, вот даже как! Голованов? Сам Комов? Расширять? – недобро поразился Гурон. – Не знал. Надо запомнить…
-Но, похоже, кроме собачьих изысканий ничего не предвидится.
-Они не собаки. – поправил Гурон, -Значит, насколько я понял, Саракш нашим командирам прискучил? Прогулка Каммерера еще двенадцать лет назад внесла окончательную ясность, а? Тогда зачем же сейчас огород городить с операцией «Штаб» и выпихивать нас на Архипелаги?
-Давай раз и навсегда определимся, - предложил Всеслав, - меня никто не «выпихивал». Можно сказать, это я вынудил себя «выпихнуть».
-Да ну? – поразился Гурон, -Чего только во Вселенной не бывает… Но это все равно не снимает вопроса: нужна ли операция «Штаб»? Если необходима, то для чего? Кому? Двигают нас, Пешка, словно... хм... словно пешек, с клетки на клетку, а смысла партии не видно. Нет, пешка не намерена философствовать о смыслах и тайнах высоких материй, просто объясните ей, пешке, что будет, когда она дойдет до конца и сверху прозвучит слово «мат». Добились успеха? Хорошо, отлично, великолепно! В чем он, этот успех?
-Боюсь, что обратился не по адресу. –флегматично ответил Всеслав, - Это тебе к самому Экселенцу на прием надо. А мною движут сугубо эгоистичные побуждения – хочу быть здесь.
-Бог в помощь. А что касается аудиенции у Сикорски – следует, сле-дует поразмышлять.
-«Должностная эти-ка КОМКОНа-2 действительно является подмножеством базовой этики социума - но подмножеством, в котором отсутствует, по крайней мере, одно положение - "я живу в обществе и должен руководствоваться всеми его этическими нормами". Оно заменено положением "я помогаю обществу жить нормальной жизнью, и ради этого могу пренебречь некоторыми его этическими нормами". Повторяю - это не этика социума, это этика в значительной степени внесоциальная в той - же степени, в какой внесоциальны контролирующие социум организации, то есть тот же КОМКОН-2»[5] . – задумчиво процитировал Лунин.
-Понимаю, что ты хочешь сказать. Но принять не могу...
-Не мое. – отрицательно покачал головой Всеслав. –Из статьи Исаака Бромберга, сборник «Red Peace and Global Truth», не то прошлого, не то позапрошлого года издания.
-B БВИ?
-Нет. Печатное издание.
-Кстати о БВИ. Слушай, Пешка, ты никогда не задумывался, насколько реальна возможность ввода в БВИ заведомо ложной информации... Есть же в Большом Всепланетном Информатории система разных уровней допуска. Это вот - для избранных, это - для прочих, но всю картинку, наверное, не получает никто. Не зря ведь, по слухам, в архиве Странника лежат древние… ммм, как их… заккуpапии… - Гурон сморщился, пощелкал пальцами, вспоминая перевод хонтийского слова, -А, вспомнил, ну, папки же для бумаг! А сам он с музейным портфелем таскается – заккуpапия и портфель, они, того, понадежнее будут, чем электронная память БВИ: в той подправят и не узнаешь, как оно там на самом деле…
-Пожалуй… - озадаченно ответил Лунин. – А что это вдруг тебя озаботило?
-Не «вдруг». И не только это. Ладно, замнем проблему, все равно ни до чего доброго не договоримся. Есть хочешь?
-С моими доходами бедного писаря - и не хотеть! – фыркнул Всеслав, - это у вас, партийных бюрократов разносолы на столах.
-Бутерброды на заднем сиденье. Все – твои. Делюсь с трудящейся интеллигенцией. Лопай, не стесняясь, к завтрашней полуночи ты должен быть энергичен и силен.
Саракш, Хонти.
Пустырь на окраине Ур-Иля, борт глайдера "Лич"
00 часов, 13 дня месяца Фиалок, 9590 год от Озарения
Лунин стоял с рюкзаком за спиной на разбитой бетонной плите и слушал, как опускается глайдер. За полгода глаза уже привыкли к непроглядности саракшианских ночей, но все равно было очень неприятно напрягать зрение, чтобы различить силуэт «Лича». Поэтому Всеслав даже не открывал глаз. На слух ему казалось, что глайдер садится чересчур неспешно, и он старался представить себе, как это происходило бы днем. Получалось очень неплохо. Тогда он безуспешно попытался вообразить, как «Лич» снижается на Земле. Шипение стало громче, глайдер развернулся бортом к пустырю, осел сразу сажени на две и замер на вершине мусорного холма. Двигатель стих, Гурон и Пешка стали вскарабкиваться вверх по склону. Дверца глайдера скользнула под крышу, в кабине загорелся свет.
-Выключить! – мгновенно скомандовал Гурон и панель испуганно погасла.
Прогрессоры устроились на задних креслах, кабина закрылась, глайдер выдвинул стреловидные крылья. Внезапно машина стремительно подскочила и понеслась круто вверх, так, что у Всеслава подкатил к горлу кислый жесткий комок, а тело стало тяжелым и недвижным.
-Что за дела?! – возмутился он.
-Очевидно, датчики засекли чье-то приближение, – с трудом пояснил Гурон, - вот и ускоряемся.
-Ничего себе, ускореньице!
«Лич» выровнялся, бесшумно устремился вперед. Засветились экраны панорамного обзора. На западе было совершенно темно, а на востоке проступила россыпь огоньков. Они вспыхивали вразброс, хаотично, но постепенно сливались в линии – улицы Ур-Иля. Город скрывался в чернильном мраке, огни уже не пробивались сквозь тьму. Вокруг пребывало чугунное небо. Без конца и края, без низа и верха, густо-серое, фосфоресцирующее. Потом началась сизо-фиолетовая стратосфера. А машина все летела вверх и вверх. Только когда смутный клубок света вверху начал напоминать диск Тристара, когда прямо по курсу робко блеснула первая звезда, глайдер прекратил маневры и понесся на запад. В это время окружающая мгла выпустила из себя оранжевую полную луну. Тристар казался таким близким, добродушным и солидным, так ясно вырисовывались все его «океаны» и «материки», что смотреть на саракшианскую луну казалось сущим наслаждением.
Все было так иллюзорно и так необычно и в то же время безмятежно-спокойно, что уже не верилось, что глайдер стремительно несется, а не стоит на месте, что внизу лежит Саракш, и невообразимо далеко есть еще Земля, и что на обеих планетах есть города, леса, реки... Всеслав наслаждался комфортом, покоем и тишиной. Он невообразимо утомился за последние суматошные дни.
-Соскучился по солнцу и луне. –внезапно сказал Гурон. – По звездам - тоже. Скоро забуду, как они выглядят.
-А на Гиганде, на Надежде, что - солнца и звезд не видел?
-Ты не понимаешь. Там – все чужое, не наше…
Некоторое время они молчали.
-Даже если все пройдет благополучно, - вновь заговорил Гурон, - мы окажемся без связи. Причем неизвестно, на какое время.
«Да,- подумал Лунин,- без связи». Насколько все-таки проще было разведчикам, работавшим с доиндустриальными цивилизациями. Для них искусные мастера КОМКОНа-2 монтировали передатчики и приемники в браслеты и медальоны, диадемы и эфесы мечей. Хоть весь увешивайся, словно новогодняя елка игрушками. На Саракше же контрразведки аборигенов в два счета обнаружили бы любое устройство. Более того, медосмотр, произведенный саракшианскими врачами, при помощи зауряднейшей рентгеноскопии тут же выявил бы имплантат в теле обследуемого. Поэтому никаких (!) средств связи для Гурона и Пешки не предусматривалось. Орбитальным средствам инфракрасного сканирования сверхвысокой точности, сосредоточенным, прежде всего, на станции «Саракш-1», предстояло постоянно держать в поле зрения все острова и ожидать, спустя месяц после перемещения прогрессоров на Архипелаги, условленного визуального знака, означающего успех внедрения и готовность в данном районе принять связного. Для Пешки это был большой костер в форме пятилучевой звезды. Гурону же предстояло просигналить зажжением символа в виде квадрата, перечеркнутого диагоналями. Идея принадлежала Всеславу: «При всем хитроумии служб имперской госбезопасности им и в голову не придет, что НАВЕРХУ имеется нечто такое, чему можно сигнализировать, притом столь примитивным способом!»
