Александр Лукьянов - Чёрная пешка

Александр Николаевич Лукьянов

Чёрная пешка

...Если на пути движения фигуры стоит пешка... противника, она может быть взята - снята с доски, а фигура, к-рую берут поставлена на ее место... Пешка, продвинутая на последнюю горизонталь, заменяется по желанию играющего любой фигурой, кроме короля.

Как один на подбор, ровный пешечный строй.Предрассветный туман - не сражения дым.Улыбается ласковый белый корольОдинаково, впрочем, и тем и другим.Как и в жизни, так и на пространстве доскиКрасота и порядок превыше всего.Он приветствует всех легким взмахом руки,Подчиненных желанью его одного.Этот ласковый белый король -Он не сделает первый ход.Этот ласковый белый король -При опасности в тень уйдет,Где на клетчатом поле доскиВсяк свою выбирает роль.Обстоятельствам вопрекиОн - король.Эта черная пешка стремится впередВ окруженьи подобных ей черных друзей.Эта черная пешка никак не поймет,Что не может на поле быть столько ферзей.Есть у каждой фигуры особая стать,Каждый в сложной игре сам себе господин.Черной пешке не терпится кем-нибудь стать,Только много таких, а король-то один.Этот ласковый белый король -Он не сделает первый ход...Но меняется соотношение сил,Кто бы ни был соперник - игра есть игра.Властно требует тот, кто недавно просил:"Где ты, белый король? Посчитаться пора".Был ты волен идти в направленьи любом,Только путь к отступлению все же один.Край доски, как стена, не пробьешь ее лбом.Черный ферзь - на доске он теперь господин.Е.Романов 

Два ответа на два вопроса вместо предисловия.

Что?

Отлично понимаю, что написанная мною книга останется практически невостребованной по двум причинам.

Во-первых, из-за содержания. Ну, кому, скажите на милость, интересно, что происходило много лет назад на Саракше? Двум-трем десяткам историков-параллелистов? Десятку заслуженных ветеранов-прогрессоров, из коих один, быть может, даже бывал там? "Да и вообще, - спросит рядовой обыватель, - что такое Саракш и где, собственно, это?" И будет, разумеется, абсолютно прав со своей точки зрения.

Во-вторых, из-за формы и стиля изложения. Ни в коем случае предлагаемую книгу не следует рассматривать как попытку создания высокохудожественного литературного произведения - я просто не смогла бы этого сделать. Я не обладаю ни малейшими писательскими способностями и на сей счет не строю иллюзий. Не надо также ждать от книги закрученного сюжета, контрастных персонажей и прочего - забавлять скучающих развлекательным чтивом, спекулируя на скандальной теме, я не хотела изначально.

И все же - пишу... Цитирую: "И наконец, "тройное правило", о котором все знают и которое всегда -- в бесплодных поисках Mensura Zoili -- забывают. НАДО БЫТЬ ОПТИМИСТОМ. Как бы плохо ни написали вы свою повесть, у нее обязательно найдутся читатели -- многие тысячи читателей, которые сочтут эту повесть без малого шедевром. В то же время НАДО БЫТЬ СКЕПТИКОМ. Как бы хорошо вы ни написали свою повесть, обязательно найдутся читатели, многие тысячи читателей, которые будут искренне полагать, что у вас получилось сущее барахло. И, наконец, НАДО БЫТЬ ПРОСТО РЕАЛИСТОМ. Как бы хорошо, как бы плохо ни написали вы вашу повесть, всегда обнаружатся миллионы людей, которые останутся к ней совершенно равнодушны, им будет попросту безразлично - написали вы ее или даже не начинали вовсе.

Dixi et animam levavi."[1]

Мне очень не хотелось бы, чтобы вы приняли книгу как беллетристическое сочинение о прогрессорах или прогрессорстве... и разочаровались. Не ищите здесь острого сюжета и драматических коллизий. Но это и не публицистика - сколько уж спекуляций создано за последние полвека на столь благодатной почве! Тогда что же перед вами? Трудно сказать. Возможно, полудокументальное произведение, поскольку все основано на подлинных материалах. При этом я старалась подвергать их минимальной обработке и лишь в тех случаях, когда иначе было никак нельзя. Здесь вы встретите цитаты из документов, сохранившихся в электронных архивах Большого Всепланетного Информатория и в уникальных (даже бумажных или дисковых!) формах. На основе ментограмм составлены текстовые реконструкции событий, причем я сохраняла за собою право на собственное восприятие и истолкование увиденного. Из ментограмм также взяты практически все изображения. Карты и схемы частично составлены мной, частью - заимствованы из различных источников. К сожалению, не всегда эти источники удавалось точно определить и указать их авторов. Я была бы очень благодарна специалистам, которые помогли бы в их отождествлении.

Людей, о которых я пишу, большей частью уже нет в живых. Если их потомки посчитают, что, высказывая в резкой форме личные мнения и впечатления, я чем-то оскорбила память ушедших - что ж, заранее прошу меня извинить, но иначе не смогла...

Как?

В начальной школе я одинаково относилась ко всем учебным дисциплинам, никакую из них особенно не выделяя. И, разумеется, как и большинство ребят, совершенно не представляла, чем буду заниматься, когда стану взрослой. Все началось с того, что в четвертом классе Учительница поручила мне составить генеалогическое древо семьи. Домашнее задание было встречено мною, помнится, без особенного энтузиазма. Я при подготовке расчертила экран таблицей и поплелась собирать данные о предках. То, что мой папа, Сяо По, встретился с мамой, Анной Всеславовной Луниной, когда они были еще студентами Целиноградского института наномедицины, я знала. Они многое рассказывали о своей молодости. А сведения уже о дедушках-бабушках по маминой и папиной линии ограничивались вполне логичными предположениями, что те существовали. Мама выдала всю необходимую информацию и тогда я даже не обратила внимание на то, что о родителях отца она рассказала куда подробнее, чем о своих. Особенно лаконичными были сведения об ее отце, моем дедушке, Всеславе Лунине. Мама даже не сообщила, какой была его профессия. Так что первым прикосновением к семейной Тайне это назвать нельзя. Учительница заметила, что ожидала большего, но родословие приняла.