Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране

— Так вы считаете, это Майк?

— Да, — оскалился Джубал. — Да. Я же говорю тебе, девушки так довольны и счастливы… а я не разорился, кроме того, я могу выжать из Майка столько денег, сколько нужно. Их дети ни в чем не будут испытывать нужды. Но, Бен, меня волнует сам Майк.

— И меня, Джубал.

— И Джилл.

— Э-э-э… Джубал, с Джилл проблем нет — это все Майк.

— Проклятие, ну почему парень не может вернуться домой и прекратить наконец свои проповеди? Зачем стучать кулаком по кафедре?

— М-м-м… Джубал, это не совсем то, чем он занят. Я только что оттуда, — добавил Бен.

— Что же ты сразу мне не сказал?!

Бен вздохнул:

— Сначала вы заговорили об искусстве, потом загнусавили блюзы, затем вам захотелось посплетничать.

— Ну, хватит, давай, сообщай.

— Я навестил их, возвращаясь с конференции в Кейптауне. И я чертовски встревожился, поэтому забежал к себе в контору — и сразу к вам. Джубал, вы не могли бы устроить так, чтобы Дуглас прикрыл его дельце?

— Нет, — покачал головой Джубал, — Майк делает со своей жизнью, что хочет, это его личное дело.

— Вы бы вмешались, если бы увидели то, что видел я.

— Нет! А во-вторых, я не могу. И Дуглас тоже.

— Джубал, Майк согласится с любым решением по поводу его денег, скорее всего, он ничего не поймет.

— Еще как поймет! Бен, недавно Майк составил завещание и прислал его мне — для критики. Один из самых мудрых документов, какие мне приходилось видеть. Он сообразил, что у него куда больше добра, чем могли бы использовать его наследники, и потому часть денег пустил на охрану остального состояния. Он поставил заслоны против возможных притязаний со стороны родичей, включая родителей по закону и родителей от природы (он знает, что он — незаконнорожденный, хотя я и не представляю себе, каким образом он это вызнал); он также обезопасил своих наследников от притязаний экипажа и родственников команды «Посланника». Он придумал способ утрясти все разногласия без вмешательства суда с любым наследником, предъявляющим права, и в целом составил завещание так, что нужно будет свергнуть правительство, прежде чем кому-нибудь удастся опротестовать его волю. Завещание показывает, что ему известны все виды собственности. Я ничего не сумел раскритиковать. (Включая, подумал Джубал мрачно, его распоряжения в твою пользу, братец!) И не говори мне, что я мог бы использовать его деньги!

Бен помрачнел:

— Хотел бы я, чтобы это было возможно.

— А я — нет. Но делу этим не поможешь. Майк не снимал ни доллара со счета вот уже почти год. Мне звонил Дуглас — Майк не отвечал на его письма.

— Ничего не снимал? Джубал, но он много тратит!

— Может, зарабатывает в церкви?

— Самое странное, что это даже и не церковь.

— А что же?

— Э-э-э… ну, больше похоже на школу.

— Как ты сказал?

— Там учат марсианскому языку.

— Ох, лучше бы тогда он не называл ее «церковью».

— Может, она и есть церковь, во всяком случае попадает под нужное определение.

— Слушай, Бен, и каток можно объявить церковью, если найдется секта, которая станет утверждать, что катание на коньках есть форма богослужения. Или же что катание на коньках выполняет некую необходимую функцию. Если дозволено петь во славу Господню, стало быть, дозволено и кататься на коньках с той же целью. В Малайе есть храмы, постороннему они кажутся общежитиями для змей, но наш Верховный Суд определяет их как церкви.

— Ну, Майк тоже разводит змей. Джубал, неужели же нет ничего такого, что бы запрещалось?

— М-м-м… праздный вопрос. Обычно церковь бесплатно предсказывает судьбу или вызывает души умерших… но она принимает дары, и часто «дары» — всего лишь плата за услуги. Человеческие жертвоприношения вне закона, но их практикуют в нескольких частях света. Может, и здесь, на бывшей земле свободных людей. Есть верный способ делать то, что обычно подавляется: совершать все обряды во внутреннем святилище и не пускать иноверцев. В чем дело, Бен? Неужели Майк занимается чем-то таким, за что его могут упечь в тюрьму?

— Вроде нет.

— Только бы он был осторожен… Фостериты ведь показали нам, что можно вытворять практически что угодно, и оставаться безнаказанными. А они вытворяют куда больше, чем натворил Джозеф Смит, которого линчевали.

— Майк многое почерпнул у фостеритов. Это меня волнует.

— А что именно?

— Джубал, дело касается «братьев по воде».

— Так мне что же, всунуть яд в полость зуба и носить его с собой?

— Предполагается, что те, кто принадлежат к «внутреннему кругу», могут добровольно выйти из телесной оболочки — и никакого яда не надо.

— Ну, так далеко я не заходил, Бен. Но я знаю, как нужно защищаться. Ну, выкладывай.

— Джубал, я упомянул, что Майк выращивает змей. И в прямом, и в переносном смысле — у него там целая яма, наполненная змеями. Есть в этом нечто нездоровое. Храм Майка велик, там есть зал для общих сборов, несколько малых залов для собраний по приглашениям, множество комнат, жилой отсек. Джилл прислала мне радиограмму, и я высадился возле частного входа на боковой улочке. Жилые комнаты — над большим залом. Там можно быть наедине со своими, насколько это возможно в большом городе.

— Да, — кивнул Джубал, — независимо от того, делаешь ли ты нечто законное или нет, любознательные соседи отвратительны.

— В данном случае — прекрасная идея. Я вошел через внешнюю дверь, должно быть, меня проверил сканнер, хотя я и не заметил никаких приборов. Две автоматические двери, затем наверх, по воздушному лифту. Лифт необычный, управляет не сам пассажир, а кто-то невидимый. Да и ощущение совсем иное, чем в других лифтах.

— Никогда не пользовался — и никогда не буду, — решительно заявил Джубал.

— В этом и вы бы прокатились. Я взмыл легко, как перышко.

— Бен, я не доверяю машинам. Они кусаются. Но мать Майка была величайшим инженером своего времени, а его отец — его настоящий отец — был вполне способным инженером или даже лучше. Если Майку удалось усовершенствовать воздушные лифты настолько, что ими могут пользоваться люди, и я не удивляюсь.

— Может и так… Поднявшись, я оказался на площадке — мне не пришлось искать опору или полагаться на сетку безопасности, да их там и нет, по правде говоря. Еще автоматические двери, а затем — гигантская гостиная. Непривычная обстановка, вид весьма аскетичный. А люди еще считают, что это у вас странный дом!

— Ерунда! Простой и удобный, вот и все.

— Ну, ваше хозяйство — все равно что «Школа хороших манер тетушки Джейн» по сравнению с логовом Майка. Едва я вошел туда, как увидел то, во что невозможно поверить. Там такая девица, вся в татуировках — с головы до пят, и в чем мать родила. Черт, татуировки везде. Фантастика!

— Ну, ты, надутый бюргер? Я знавал одну татуированную леди, очень милая была девушка.

— Ну… — признал Бен. — Вообще-то она тоже очень милая, к ней только надо привыкнуть — и к ее росписям… да еще к тому, что она обычно носит с собой змею.

— Интересно, может, это та же самая женщина? Целиком расписанные татуировкой женщины редко встречаются… Хотя та, кого я знал лет тридцать назад, испытывала примитивный ужас при виде змей… А мне змеи нравятся… Хотел бы я с ней встретиться.

— Обязательно, когда отправитесь навестить Майка. Она там нечто вроде мажордома. Патриция, но ее все зовут Пэт, или Пэтти.

— Да, Джилл ее очень хвалит, но ни разу не упоминала про ее татуировки.

— А по возрасту она вполне годится вам в подруги. Когда я сказал «девица», я имел в виду первое впечатление. На вид ей можно дать и двадцать, но она уверяет, что у нее дети такого возраста. В общем, подбегает это она ко мне, расплывается в улыбке, обнимает меня, целует и говорит: «Ты — Бен. Добро пожаловать, брат! Прими от меня воду». Джубал, я давненько уже служу в газете, бываю везде, но меня никогда еще не целовала незнакомая женщина, одетая лишь в свои татуировки! Я смутился.

— Бедняга.

— Проклятие! С вами было бы то же самое.

— Нет. Я ведь уже встречал одну татуированную даму. Им кажется, что они одеты. Во всяком случае, так уверяла моя подружка Садако. Она была японкой. Но японцы не обращают столько внимания на тело, не придают ему такого значения, как мы.

— Пэт тоже не слишком-то обращает внимание на тело, — сказал Бен. — Куда больше для нее значат татуировки. Ей хочется, чтобы после смерти из нее сделали чучело и выставили всем на обозрение в обнаженном виде, как дань памяти Джорджу.

— «Джордж»?

— Прошу прощения. Ее супруг. Он на небесах, к счастью…хотя говорит она о нем так, будто он только что выскочил за пивом. Но в целом Пэт — настоящая леди, и она не дала мне смутиться.