Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы - Эдвард Гамильтон Уолдо
Зена села на кровать. Думай, думай… Кто может посоветовать, что делать с этими кристаллами? Людоед – сумасшедший зверь, скорее всего он сам – неудачное порождение кристаллов. Должен же быть какой-то способ его остановить. Если бы только достучаться до одного из кристаллов и спросить, что делать… они-то, поди, знают ответ. Если бы у нее самой сейчас был «посредник», переводчик, которого Людоед тщетно искал много лет…
«Посредник! Я слепая дура!» – ахнула Зена. Все эти годы она старалась держать Горти подальше от кристаллов, чтобы у него не было с ними никакой связи, и Людоед не смог бы использовать его для войны с человечеством. Но природу Горти не переделать, именно такое существо искал Людоед. Горти – тот, кто способен вступить с кристаллами в контакт. А уж те наверняка знают, как уничтожить то, что сами создали!
Вот только станут ли кристаллы об этом рассказывать?
Им и не придется, тут же поняла она. Горти будет достаточно проникнуть в сложный мысленный процесс кристаллов, и способ немедленно станет ему ясен.
Горти быстро все запоминал, однако соображал медленно; эйдетическая память – враг методического мышления. В конце концов, он и сам додумается, но к тому времени может превратиться в калеку и раба Людоеда. Как этому помешать? Написать записку? Он, возможно, даже не в сознании, чтобы ее прочитать! Если бы она сама была телепаткой… Зачем?! У нее уже есть телепат!
– Солум, – решительно сказала Зена, – ты можешь здесь (она прикоснулась ко лбу) не только слышать, но и говорить?
Великан отрицательно покачал головой, потом схватил исписанный листок и ткнул ручкой в слово.
– Горти? Ты способен говорить с Горти?
Солум опять покачал головой и сделал волнообразные движения руками от головы.
– А-а, ты не умеешь проецировать мысли, но если он сам захочет, то сможет прочитать.
Солум с готовностью закивал головой.
– Отлично! – Зена глубоко вздохнула. Теперь она в точности знала, что делать. Чего бы это ни стоило.
– Отведи меня к ним, Солум. Ты меня схватил. Я напугана. Доберись до Горти. Придумай как. Подойди к нему и думай сильно-сильно. Думай: «Спроси у кристаллов, как можно убить одно из их порождений? Узнай у кристаллов». Понял, Солум?
Барьер сформировался много лет назад, когда Горти сделал простой вывод: властные призывы, будившие его по ночам, предназначались не ему, а Зене. Cogito ergo sum. Возведенный барьер годами стоял без внимания, пока Зена не предложила проникнуть в загипнотизированный Зайкин разум. Ради этого барьер пришлось убрать, как и тогда, когда он воспользовался психическим чутьем, чтобы определить, в каком трейлере держат Кей и в чем заключалось предсмертное желание Гаваны. Поэтому, когда Людоед вернулся и швырнул в него свое отточенное, отравленное копье ненависти, он застал чувствительный, незащищенный ум Горти врасплох. Юноша рухнул на пол, корчась в агонии.
В обычном смысле он полностью потерял сознание. Он не видел, как Солум поймал падающую в обморок Кей Хэллоуэл и держал ее поперек туловища длинной рукой, как схватил другой рукой кукольнолицую сердобольную Зайку, которая отчаянно пыталась вырваться из хватки великана. Не помнил, как его несли в большой трейлер Людойе, как через несколько минут появился дрожащий словно осиновый лист и злющий Арманд Блюэтт. Не был свидетелем скоротечного гипнотического сеанса, заставившего бьющуюся в истерике Зайку замолчать и равнодушно выдать адрес мотеля, где пряталась Зена, а также резкой команды, отданной Людоедом Солуму, чтобы тот доставил лилипутку. Не слышал грубого приказа Людоеда судье Блюэтту: «Ты и девчонка мне больше не нужны. Отойди и не мешайся под ногами». Не видел, как Кей внезапно метнулась к двери, и судья жестоко ударил ее кулаком, отбросив обратно в угол, со словами: «А мне ты еще пригодишься, милашка. Второй раз тебе не уйти».
Зато помрачение открыло новый мир, существовавший рядом с первым. Горти смог увидеть его потому, что с глаз спала пелена обычного мира.
Это была среда, сотканная из мерцающих впечатлений и созерцаний, блаженства взаимности абстрактного мышления, восхищенного движения от одной сложной структуры к другой, увлекательной сосредоточенности на далеких, эзотерических конструктах. Горти ощущал присутствие других индивидуальностей. Между ними не было никакой связи, за исключением редких сближений и где-то вдалеке – слияний пар, что, как он немедленно понял, было исключительным событием. В остальном мир населяли саморазвивающиеся сущности, и каждая переживала богатую эволюцию сообразно своему вкусу. Жизнь продолжалась так долго, что смерть перестала играть какую-либо роль за исключением эстетической концовки. Здесь не существовало голода, жадности, преданности и страха; подобные вещи не имели ни малейшего отношения к базисным принципам.
Наученный принимать окружающее на веру, Горти не стал копаться в ощущениях, проводить сравнения, не был ни заинтригован, ни растерян. В своем новом состоянии он воспринимал удары ввергнувшей его в небытие силы скорее как тупые толчки, чем уколы копьем. Он легко их отклонял, однако решил вернуться в сознание, чтобы разобраться с раздражителем.
Горти открыл глаза и встретился взглядом с сидящим за столом Пьером Людойе. Юноша сидел на стуле, голова свисала набок.
– Горти, – позвал мягким, приветливым голосом Людоед. – Мой мальчик. Я так давно ждал этого момента, начала наших великих совместных свершений.
Юноша раскрыл глаза и осмотрелся. Блюэтт представлял из себя смесь адского страха и злобы. Кей Хэллоуэл сжалась в комок в углу напротив входной двери. Зайка сидела рядом с ней, вяло держась за предплечье Кей и наблюдая за происходящим безучастным взглядом.
– Горти, – чуть повысил голос Людоед. Юноша снова встретился с ним глазами, с легкостью заблокировав гипнотическую энергию, источаемую Людоедом. Мягкий голос продолжал ворковать. – Ты теперь дома, Горти. По-настоящему дома. Я помогу тебе. Твое место здесь. Я понимаю твою натуру. Знаю, чего ты хочешь. Я сделаю тебя счастливым. Со мной ты познаешь величие, Горти. Я буду тебя оберегать. А ты поможешь мне. – Хозяин балагана улыбнулся. – Ты согласен, Горти?
– Чтоб ты сдох, – лаконично ответил парень.
Последовала мгновенная реакция – кол жестокой ненависти, заостренный до бритвенной остроты, до игольного острия. Горти отразил выпад и приготовился к новому.
Глаза Людоеда сузились, брови поползли вверх.
– Ты сильнее, чем я думал. Хорошо. Ты и должен быть сильным. Тебе все равно придется работать со мной.
Горти молча покачал головой. Людоед нанес еще два удара, стараясь не делать в психической атаке регулярных пауз. Если бы защита Горти была лишь ответной реакцией, как на выпад рапиры или удар боксера, Людоед ее пробил бы. Но тут он наткнулся на стену.
Хозяин трейлера откинулся назад в явной попытке ослабить напряжение. Видимо, атаки отнимали у него много сил.
– Ну что ж, – промурлыкал он, – Мы тебя еще укротим. – Людойе беззаботно побарабанил пальцами по столу.
Прошло несколько долгих минут. Горти только сейчас почувствовал, что парализован. Дышалось свободно, голову,
