Ветер в его сердце - Чарльз де Линт
8. Стив
Чертовщина какая-то. Женщина висит в пространстве лицом вверх, руки покоятся на груди. Она будто лежит в невидимом плавающем гробу. А когда мне удается разглядеть ее лицо, я едва не прыгаю со скалы.
Ситала хватает меня за руку.
— Ты не умеешь летать, — предупреждает она.
— Но это мой друг, Эгги Белая Лошадь.
— Знаю.
— Ты же говорила, мы в моем сознании. А в своем сознании летать я умею.
— Мы не просто в твоем сознании, — качает головой Ситала. — Мы в той части иного мира, что отображает твое сознание. Законы физики здесь по-прежнему действуют.
— Ах вот как? Как же тогда она летает? — указываю я на Эгги.
И это даже не затрагивая вопроса, какого черта она здесь вообще делает, в то время как должна находиться в больнице. Я всматриваюсь повнимательнее. Под сложенными руками блузка Эгги пропитана кровью. У меня вновь начинает раскалываться голова.
— Ну? — нетерпеливо спрашиваю я.
Так и не дождавшись ответа, я отрываю взгляд от художницы и смотрю на Ситалу. Оказывается, воронова женщина уставилась куда-то вверх. Недоумевая, я пытаюсь понять, что же она такое увидела, а затем различаю какую-то крапинку в небе. «Птица, наверно», — думаю я, но внезапно понимаю, что это еще одно тело, стремительно падающее прямо на нас.
Первая моя мысль — откуда же оно, черт побери, свалилось? Вторая — когда этот человек грохнется на камни, он как пить дать превратится в кровавую кашу. Ему, кем бы он ни был, ни за что не выжить. Хотя, может, бедняга уже скончался в полете…
Но раз мы в моем сознании, почему бы мне не попробовать что-нибудь предпринять? Например, попытаться замедлить падение и затем осторожно опустить рядом с нами? Или переместить его к Эгги?
Вот только ни черта я поделать не могу.
Мне вспоминаются слова Ситалы: «Мы не просто в твоем сознании. Мы в той части иного мира, что отображает твое сознание. Законы физики здесь по-прежнему действуют». В общем, с тем же успехом я мог бы пытаться схватить луну.
Я кладу руки Ситале на плечи и говорю:
— Сделай что-нибудь.
— И что же? — в ее глазах плещется безмятежность.
— Понятия не имею! Майнаво — ты. Ты владеешь искусством магии.
Она задумчиво смотрит на меня и молчит — минуту, час, год? — пауза кажется мне бесконечной, потому что мысли мои заняты летящим с небес бедолагой.
— Ладно, — наконец произносит Ситала, и из ее плеч вырывается пара огромных крыльев. Я отскакиваю — от неожиданности и чтобы не мешать. В воздухе кружит облако выбившихся перьев и пуха. А затем Ситала бросается вниз с края плато. Описывает плавную дугу под парящим телом Эгги и круто уходит в небо — спасать падающего.
Чего я только не насмотрелся за последние дни, но это зрелище приводит меня в восторг. Эмоции переполняют меня, сердце колотится, как сумасшедшее.
«Так выглядят ангелы», — думаю я, наблюдая, как Ситала поднимается все выше и выше и солнце озаряет ее крылья.
9. Томас
— Ты всегда такая нервная? — иронично бросила воронова женщина Калико.
Та, вероятно, намеревалась произнести что-то не менее ядовитое и уже приоткрыла рот, но Томас прервал намечающуюся перепалку:
— Помолчите.
Гордо издал сдавленное рычание, а потом грозно засопел, однако, взглянув на него, парень понял, что пес недоволен исключительно Консуэлой.
— Прекрасно! — воронова женщина полоснула гневным взглядом собаку. — Я всего лишь поддерживаю разговор.
В ее обществе Томас провел совсем немного времени, но догадывался, что намерения Консуэлы невинными назвать трудно. Она явно относилась к категории записных склочниц, способных на ровном месте устроить неимоверный скандал. Ей очень нравилось провоцировать других.
— Помолчите, пожалуйста, — повторил Томас. — Я пытаюсь сосредоточиться.
«Чтобы вытащить твою тупую теневую сестру из Стива», — подумал он. Хотя сама мысль об этом казалась бредовой. И как действовать дальше, парень не имел ни малейшего понятия. Да-да, нужно сделать волевое усилие. Ну конечно. Будь все так просто, он давно уже переместил бы себя за пределы резервации, а не на какую-то забытую громами гору в ином мире.
— Прекрасно, — снова процедила Консуэла.
Она церемонно двинулась к краю плато, где сидел Сэмми и с каменным лицом таращился в бесконечное небо.
Калико тронула Томаса за руку и очень серьезно проговорила:
— Не обращай ни на кого внимания. У тебя получится.
Парень перевел взгляд на Рувима, и тот закивал с воодушевлением.
— Магия есть магия, — изрек вождь. — Раз Морагу считает, что у тебя есть дар, тебе нужно поверить в это самому и найти способ раскрыть его.
— И здесь это сделать гораздо проще, — подхватила Калико. — Страна грез пропитана магией. Именно здесь твои предки познакомились с ней и начали практиковать.
Проще? Хм, смотря что под этим понимать. Если не знаешь вообще ни черта, о какой простоте может идти речь?
Томас вновь сосредоточился на Стиве, стараясь проникнуться оптимизмом, что в его отношении питали Рувим и Калико. Рассматривая лицо отшельника, он попытался обнаружить в чертах его лица что-нибудь подобное призракам звериных образов, восседающим на плечах или парящим над головой людей с примесью крови майнаво, которых он то и дело встречал в резервации. Конечно, какого бы то ни было звериного обличья у Стива нет и быть не может — он ведь не кикими, — но вдруг таким образом получится разгадать способ, которым чертова птица пробилась внутрь него, и выяснить место их нынешнего нахождения.
Затем Томас поднес к лицу Стива воронье перо и медленно поводил им туда-сюда. Что-то в этом движении показалось ему знакомым, и через пару мгновений парень осознал, что оно напоминает ему покачивание танцующих на церемонии сестер. А потом вспомнил, как Сантана на дне русла пересохшей речки за их домом учила танцевать маленькую Наю. Старшая сестра казалась такой уверенной наставницей! Спустя пару часов Томас поинтересовался у Сантаны, как ей удалось освоить все эти движения, ведь, насколько ему было известно, уроков она ни у кого не брала.
— А мне и не надо было чего-то осваивать! — объяснила она. — Все движения уже жили у меня здесь, — Сантана положила руку себе на грудь. — Тетушка сказала, что мне нужно всего лишь достучаться до самой себя, потому что все женщины нашей семьи умеют танцевать с самого рождения. Ная сразу поняла, что я имею в виду.
Наверное, прием хорош и для него. Раз он родился с шаманским зрением, надо научиться им пользоваться. Включить его, словно хитроумный механизм. Прозреть, так сказать… А как это сделать?
Консуэла нисколько не сомневалась в его способностях. Как и его покойная — в
