Александр Бородыня - Сияющий вакуум (сборник)
Когда он открыл глаза, из кабинета напротив вышел Сидоров и, насвистывая, пошел в туалет. Сидоров вышел, а Денис Александрович вошел в кабинет. Среди сверкающего кафеля и чистого стекла процедурная сестра Варвара Варфоломеевна, лихорадочно облизывая свои быстро пересыхающие губы, колола Генерала аминазином. Генерал кряхтел.
Генерала привезли сюда из военного госпиталя, где он лечился от цирроза печени. Психоневрологическое отделение от нефрологического в этом госпитале отделяла одна-единственная, но всегда закрытая дверь. Как-то Генерал гулял по коридору. Дверь в психоневрологическое отделение была почему-то открыта, и он вошел, а дверь сквозняком захлопнуло. Когда санитар спросил его, отчего это он тут, а не в палате, Генерал ответил:
— Я генерал.
Так Генерала и не хватились в нефрологическом отделении. Через полгода его перевели в другую, уже целиком психиатрическую больницу, а еще месяца через два при интенсивном лечении он постепенно начал осознавать себя рядовым, изредка впадая в состояние генерал-полковника. Но даже опытному врачу не удалось добиться от Генерала ощущения человека штатского.
В тот последний день своей жизни Денис Александрович отчего-то очень не хотел идти на укол. Он видел, как вонзается длинная прямая игла в подрагивающую ягодицу Генерала, и с грустью вспоминал, что у процедурной сестры тоже в жизни не все в порядке. Муж сестры Варвары Варфоломеевны лежит в другой больнице. Неопрятные соседи по даче вылили в. туалет ведро керосина. Керосином они морили вшей. А он, человек серьезный и образованный, но большой любитель курения, бросил под себя спичку.
— Следующий! — Сестра набирала шприц. От слова «следующий» у бывшего психиатра закололо под ложечкой и очень захотелось еще водички.
«Мука облагораживает, она целебна, — утверждал великий Каин. — Не помучаешься — не порадуешься, потому что не с чем будет сравнивать!»
Ложась лицом вниз на клеенчатую кушетку, Денис Александрович видел, как вошел за ним и стыдливо прислонился в углу у стеночки Женщина. Женщина был в пышной кудрявой бороде и имел рокочущий бас.
— Что смотришь-то? — спросила сестра.
— А я привыкаю, — прогудел в ответ Женщина. — Привыкаю, мне доктор привыкать велел.
Женщина получил года два назад производственную травму, правда, травму эту, хоть и полученную на производстве, так и не сочли производственной.
В семилетием возрасте его пытались изнасиловать в подъезде два взбесившихся гомосексуалиста. Мальчик отделался, как тогда показалось, легким испугом.
В Женщину Фрол Кузьмич обратился как-то вечером. Он работал дежурным сантехником и сильно устал. Вернувшись в свою каморку, включил радио и, услышав голос диктора, мгновенно сошел с ума.
— Голубые уснули! — рявкнул диктор, и радио с треском замолчало: отскочил проводок.
То, что это была лишь первая неполная строка, и то, что не «голубые уснули», а «голубые уснули леса», Женщина так никогда и не узнал.
— Фантастические какие существа вы, мужчины, — сказал Женщина Денису Александровичу. — Загадочные.
Денис Александрович не любил Женщину и ввязываться в разговор не счел нужным.
Мария всегда была в черном платье и в черной шали, а младенец всегда был голенький. Достаточно было закрыть глаза после укола, как во вращающихся мириадах звезд выплывал ее теплый образ. Достаточно открыть — звучал голос Эрвина Каина.
«Привыкнуть было трудно, почти невозможно. Разнообразие миров поражало своим движением, красками, запахами. Он метался средь них, не уставая, и вдруг увидел, что кругом люди. Все цивилизации без исключения кишели людьми. Попадались, правда, разумные собаки, рыбы… Однажды он встретил даже разумную курицу, но главными были люди. Вселенная, населенная людьми. Только какие-то розовые камни напели ему часть истины: не было нигде никаких людей. Миры подводны, воздушны, подземны, разумные миры гнездятся в раскаленных жерлах солнц… Просто являясь в каждый следующий мир, человек приобретает его форму и его суть. Что было одинаково во вселенной, так это зрение. Видели все как раз, во всех без исключения мирах одинаково. Он думал, что общается с людьми, так же как какой-нибудь таракан с Альдебарана, считал, что вселенная населена тараканами. Великим средством адаптации была неизменная, все та же самая кипяченая вода».
Денис Александрович сидел на кровати и записывал недостающие строки романа, а Сидоров прочитывал их через его плечо. Сидоров был единственный, с кем бывший психиатр делился Эрвином Каином. Знакомый с Сидоровым до больницы только по йоговскому руководству к переводу, он не мог не восхищаться этим человеком. Человеком, прошедшим все, все школы, от примитивной Хатхи до масловрачевания. Путь его лежал через ежевание, оленевание, моржевание, путь его лежал к упражнениям раков. Моржи кидались в ледяную воду проруби, раки, антиподы моржей, ныряли в ванну с крутым кипятком, и наконец — последняя ступень совершенства — «раки-фри». Сидоров сделался одним из основателей и духовников этого вида спорта. Ловцы здоровья купались в кипящем масле. После нескольких смертных случаев с новичками была наконец изобретена машина-доставатель. Даже тренированный спортсмен не может находиться в кипящем масле более четверти секунды. Сам человек за такое время выпрыгнуть не успевает, и ему помогает машина. Машина опускает, достает, моет спортсмена охлажденным бензином. Инвентарь не дешевый, но игра стоила свеч. Сидоров был арестован на часовом заводе ночью, когда пытался украсть оттуда запчасти для реле времени механизма. В тюрьму он не пошел, при его знании философии ничего не стоило симулировать сумасшествие.
— Пошли обедать! — сказал Сидоров, перелистывая страницы тетради. — Пошли, сегодня рис дают без подливки! — Он перевернул еще одну страничку. — А вот это любопытно, странная какая-то помесь Раджа-йоги с Конан Дойлем, впрочем необоснованно… Необоснованно, но остроумно!.. Чушь. — И он процитировал: — «И везде, где бы он ни был, сохранялось ощущение, что кто-то невидимый, какая-то сила наблюдает за ним. Наблюдает за всеми, наблюдает всегда, наблюдает, как может наблюдать только Бог».
В этот последний день на обед действительно был рис. Огорчало то, что на третье давали компот, и ни Генерал, ни Профессор компотом не поделились.
— Все миры изучаете? — вылавливая из своего стакана кусочек яблока, спросил Профессор. — Миры — это неплохо, доктор говорит, что в каждом человеке мир.
— Все вы шизофреники, — пробурчал Сидоров с полным ртом, он переваривал рис прямо во рту, облегчая работу желудку. — И доктор ваш шизофреник.
— А почему шизофреник? По-моему, все верно, — сказал Генерал. — Каждый человек за мир, и выпить бы сейчас, это неплохо! — Он посмотрел на свой компот. — Эх, выпить бы!..
«Почему он говорит, что нечего выпить, — чувствуя нарастающее головокружение, думал Денис Александрович. — Немного, но есть! Что-то мы с ним по-разному видим! — Вероятно, увеличили дозу лекарства, потому что стол уплыл куда-то, затошнило и заболел живот. — Я же сумасшедший! — вдруг осознал Денис Александрович. — Я сам сочиняю этот роман и сам поклоняюсь ему! Но если я это понимаю… Нет, это я сейчас понимаю, через минуту забуду… Живот отпустит, и я забуду такую простую и ясную мысль!.. Но неприятно, когда болит живот… И Мария, мое дитя на ее руках — это же святое! Как там написано, у меня в тетради:
«Обследуя миры в поисках Бога, герой запутался наконец и вернулся домой, и тут Бог сам пришел к нему. Плечистый мужчина с огромной белой бородой, в носу золотое кольцо и бриллиантовые серьги в ушах. «Вы Бог?» — спросил его герой. «Да, я Бог!» — ответил Бог. Герой был очень расстроен. Бог оказался непохожим на идеал, хотя все видел и понимал. Правда, в отличие от него, человека, ничего сделать не мог, ни одного чуда…»
Бред! Ерунда! Я сам это придумал, я сам…
Но остается же Мария!.. Боже мой, зачем я пью эту воду, у меня же будет водянка! Не буду больше пить!» — взрывались белые точки звезд. Он видел Марию, ее белое лицо, ее загадочную улыбку. Мария шла по цветущему лугу, она шла по цветущей вселенной, и вокруг нее под ее легкими босыми ногами просыпались цветы…
Неимоверным усилием воли Денис Александрович открыл глаза. Мария исчезла. Повисал почти над ним белый мраморный край подоконника.
— Ну, очухался?! Молодец! — Профессор гладил бывшего психиатра по щеке. — А то тебя уже вызывали.
— Куда вызывали? — садясь на постели, спросил Денис Александрович.
— Забыл? Свидания сегодня! — Профессор хмыкнул. — С родственничками. К тебе пришли, к Генералу пришли!.. — Глаза его, несмотря на улыбку, наполнялись слезами. — А ко мне нет!
Денис Александрович поднялся и, стараясь ступать как можно тверже, пошел по коридору.
