Брайан Герберт - Ветры Дюны

– Все равно, твоя глупая попытка убийства была обречена, а неудача привела к ужасным последствиям. Алия по-прежнему считает своими врагами и тебя, и нас. Тебя сослали сюда на девять лет, а орден лишен власти. Регент ненавидит нас еще сильнее, чем ее брат, если только это возможно. За все десять тысяч лет мы не были так слабы. Ты, сестра Марго, в одиночку могла уничтожить орден Бене Гессерит, который существует с Батлерианского джихада.

Марго почувствовала раздражение.

– Это нелепо.

Когда поведение преподобной матери слегка изменилось, Марго сразу насторожилась. Голос старухи стал более звучным, глаза загорелись, она словно выпустила щупальца психической силы, которые, точно мокрые языки, проникали в уши Марго, касались ее груди.

– Ты должна почувствовать вину… гнетущую тяжесть совершенного тобой преступления. Орден послал меня в качестве навязывающей вину, чтобы ты осознала страшные последствия своих действий.

Марго подняла руки и закрыла глаза, старясь не допускать в сознание волны стыда и вины.

– Перестань! Это… бесполезно!

– Наша цель – наказание, и ты должна покориться. Твое сознание рухнет под тяжестью того, что ты совершила… под тяжестью стыда. Ты будешь жить в аду наказания, откуда нет возврата. У Бене Гессерит мало что осталось, кроме наказаний. Которые мы сберегаем для таких, как ты.

В годы, прошедшие с последнего прямого контакта с сестрами, леди Марго Фенринг продолжала свои тайные занятия. Но у нее не было таких способней, как у знаменитых тайных навязывающих вину, и она не понимала, что делает Стокия… Марго пыталась защититься, заглушить голоса, звучащие в сознании. Но это удавалось лишь на мгновение.

Навязывающая вину осклабилась и продолжала сосредоточенно наносить удар за психическим ударом по сознанию Марго, обрушивая ее защиту. Марго знала, что долго не выдержит; у нее не было ни сил, ни подготовки для того, чтобы сопротивляться. Ноги ее подогнулись, она опустилась на колени, дергаясь, напрягаясь. Закрыла глаза и попыталась закричать.

Вдруг психические волны исчезли, невидимый мысленный молот как будто упал на пол. Преподобная мать Стокия вскинула руки, согнув пальцы, как когти, и выпучив глаза.

Стоя рядом с женщиной в черном, граф Фенринг глубже вонзил кинжал, повернул его и вытащил, потом снова ударил, прямо в сердце старухи. Даже преподобная мать, контролирующая свой внутренний химизм, не может выжить после таких ранений.

– Хмм, – заметил Фенринг, скорее с интересом, чем отвращением разглядывая кровь на своих руках. – У тебя как будто возникли трудности, любовь моя.

Он вытащил нож, и Стокия грудой черных одеяний упала на пол в лужу красной крови.

– Она застала меня врасплох. – Марго пыталась отдышаться. – Похоже, Бене Гессерит скорее готов обратиться против своих, чем выработать план восстановления власти и влияния.

Фенринг оторвал от платья Стокии лоскут и вытер им кровь с рук и кинжала.

– Такова их хваленая способность ставить перед собой долгосрочные цели. Мы больше не можем считать Бене Гессерит надежным союзником.

Марго наклонилась и поцеловала его в щеку. Последние призраки вины исчезли из ее сознания. Пара стояла и смотрела на неподвижное тело.

– Жаль, – сказала Марго. – Сестры могли бы помочь, когда Шаддам решит двинуть свою армию гхол.

– Аааххх, хммм. Жаль. – Он кончиком ноги подтолкнул мертвую преподобную мать. – Знаешь, надо послать сообщение на Баллах IX. Если поторопимся, успеем упаковать тело и отправить его до отлета лайнера.

Они решили не тратить времени на бальзамирование или другие фиксирующие процедуры и просто завернули труп Стокии в герметичную упаковку. Потом написали записку и прикрепили к груди преподобной матери: «Спасибо, больше в чувстве вины не нуждаемся».

Носильщики унесли тело к челноку; Стокия будет храниться в трюме лайнера, пока не вернется в школу матерей. Доставка кружным путем с Салусы Секундус займет определенное время, и, когда сестры на Валлахе IX пакет вскроют, они почувствуют запах.

Если бы я решала, я бы казнила Шаддама Коррино и графа Хазимира Фенринга вместе с ним. Но я уважаю решения брата, хотя мне это может дорого обойтись.

После казни Бронсо принцесса Ирулан шла в мрачной процессии рядом с Джессикой. Стража расчистила в толпе проход, чтобы они смогли приблизиться к смертному одру. Обе молчали.

Несмотря на начальное сопротивление, Ирулан все же поняла, что весь план разработан самим Паулем. Он сам создал своего обличителя, чтобы любыми возможными средствами подточить мощную властную структуру мифа о нем. И Бронсо унес свою тайну с собой.

Алия и Дункан, регент и ее супруг-гхола, поднялись по ступенькам на помост к установке. Сохраненная жидкость конденсировалась на прозрачной боковой панели и циркулировала во внутренних трубках.

«Капли человечности», – подумала Ирулан.

Кизарат объявил этот день праздничным – мерзкий праздник, но Алия была довольна. Алия, Дункан, Гурни, Джессика и принцесса Ирулан подошли, чтобы взглянуть на плоды «правосудия», и приветственные крики толпы зазвучали громче. Ирулан пыталась вспомнить свой гнев, вызванный тем, что сделал Бронсо, ложью, которую он распространял, его преувеличениями. Она не была уверена, что готова умереть, защищая свою версию истории – тем более таким ужасным образом.

Их окружили священники. Регент громким, звучным голосом, который разнесся далеко за пределы помоста, сказала:

– Принцесса Ирулан, жена Муад'Диба, теперь ты можешь исправить исторические записи, очистить их от клеветы Бронсо Иксианского и упрочить наследие моего брата.

Ирулан тщательно сформулировала свой ответ:

– Я поступлю как должно, регент Алия.

Джессика взглянула на принцессу, но ответ, по-видимому, удовлетворил Алию и толпу, судя по единодушному одобрению.

Джессика, хоть и была явно расстроена, пошла быстрее, чтобы оказаться возле установки раньше Алии. Она возвысила голос, чтобы перекрыть гомон толпы:

– Священники, принесите кубки! Это вода Бронсо Иксианского, и все мы знаем, что с ней следует сделать.

После короткой суеты два священника принесли пять нарядных кубков. Ирулан наблюдала за Джессикой, пытаясь понять, что та делает. Гурни Халлек озабоченно молчал.

А вот Алия предложению матери обрадовалась.

– Ах! Точно как граф Фенринг, который выпил воду своей злой дочери, когда я убила ее. Мы сделаем то же самое с Бронсо.

Священники раздали кубки, и Ирулан взяла свой. Несмотря на то, что день был жаркий, несмотря на присутствие огромной толпы, металл кубка казался поразительно холодным.

Джессика набрала из резервуара установки воды в свою чашу и подождала, пока Дункан проделает то же самое для Алии и для себя. Потом Ирулан точными движениями наполнила кубки Гурни и свой. Когда принцесса замешкалась, Джессика спокойно сказала:

– Это вода, Ирулан. Всего лишь.

– Вода казненного предателя. – Алия подняла свой кубок. – Враг Муад'Диба погиб, и его вода освежит нас и придаст сил.

Она сделала большой глоток.

– Бронсо Иксианский, – сказала Джессика и выпила.

Ирулан содрогнулась, внезапно поняв причину поступка Джессики. Для нее это было не проклятие, а тост, приветствие, признание смелых далеких от себялюбия действий, признание страшной жертвы, которую Бронсо принес Паулю и всему человечеству. Своего рода противовес тому ужасному, что много лет назад Джессика сделала с десятью заговорщиками на Каладане. Но это не кубок с ядом, вода…

Ирулан подавила неприятное чувство. Это просто вода. Теплая безвкусная жидкость, дистиллированная, профильтрованная, чистая… и нисколько не утоляющая жажду. Но, как и задумала Джессика, Ирулан выпила в память Бронсо.

Алия распорядилась распределить остатки воды изменника среди высших священников как своего рода награду.

Казнь закончилась, толпа начала расходиться. И тут на улицах возник шум. Под громкие звуки труб запрыгали и завертелись акробаты; используя пояса с портативными генераторами силового поля, они проделывали свои трюки высоко над толпой. Зрители смеялись и аплодировали, казнь не испортила им хорошее настроение.

– Жонглеры! – крикнул кто-то. Джессика видела, как они появились, используя толпу как батут. Проворные акробаты, словно сделанные из эластичного вещества, танцевали и прыгали, приближаясь к помосту, показывая спектакль толпе и царственным зрителям.

Впереди шел элегантный мужчина в ослепительно-белом костюме. Высоко стоя над толпой, он поднял руку и крикнул:

– Я Рейнвар Великолепный, и мы пришли дать представление в честь Муад'Диба! – Изящным жестом он протянул руки к платформе. – И конечно, в честь регента Алии, принцессы Ирулан и прекрасной леди Джессики.